Снял с перекладины кусок домашнего сала, прихватил полбуханки хлеба и отнес это в кухню.
Подумал, еще раз сходил в кладовую, взял из корзинки за дверью три большие луковицы и добавил к тому, что лежало на столе.
Завернул еду в бумагу и вышел со свертком во двор.
Штевица все еще стоял под деревом. Решетар направился прямо к нему. Протянул сверток и сказал:
— Ешь, а деревья оставь в покое, — повернулся и ушел.
Штевица еще какое-то время стоял не двигаясь, словно размышляя, что ему делать с этим свертком.
Потом прижал сверток к груди, проковылял по двору и вошел в дом.
В тот день, когда Решетар во всеуслышание выкрикивал Штевице свои обвинения, никто из присутствующих не подозревал, что Штевица недолго удержится на посту заведующего магазином стройматериалов. Однако не прошло и трех месяцев с того дня, а бывший пан заведующий очутился за решеткой вместе с целой группой лиц, которые были замешаны в его жульничестве и махинациях.
Когда произошла стычка с Решетаром, милиция уже давно следила за Штевицей и собирала против него обвинительный материал. Разумеется, речь шла не только о вымогательстве взяток у покупателей, это было наименее тяжкое из его прегрешений. Штевица совершал и более серьезные уголовные преступления, и на суде главным отягчающим вину обстоятельством послужило обвинение в том, что он, собственно, организовал и возглавлял целую группу, занимавшуюся преступной деятельностью, и одновременно был душой и мозговым центром этой группы.
У него было десять помощников, вернее, соучастников. Двое шоферов грузовых машин, двое грузчиков, кладовщик на складе стройматериалов, мастер, начальник стройки, заведующий электроремонтной мастерской и еще несколько работников строительных организаций, действующих далеко в округе Ольшан.
Штевица договорился с ними, что они за известную мзду будут доставлять различный строительный материал и детали. Его, мол, не интересует, откуда они все это возьмут, путем ли экономии, или завышения расчетных норм отдельных строек, или непоследовательного соблюдения технологии. Это, дескать, не его дело. Его дело находить заказчиков и получать с них деньги, с чем он справлялся успешно.
Сначала понемногу возили некоторые материалы вместо стройки в магазин к Штевице, но со временем его компаньоны понаторели в обмане: не моргнув глазом, выдумывали фиктивные стройки и направляли якобы туда груженные доверху машины. Наконец они дошли до того, что грузы возили уже не к Штевице, а непосредственно к заказчикам, которые заранее договаривались со Штевицей, не имея ни малейшего представления о том, куда предназначались эти стройматериалы.
Итак, расхитителей в конце концов поймали. Штевица на восемь лет попал туда, где ему давно и следовало быть. В его возрасте такая мера наказания могла, пожалуй, стать пожизненной. Но он таки успел вернуться из тюрьмы. Правда, совсем стариком.
Когда Штевицу арестовали, его дочери шел двадцать четвертый год. Надо было поторопиться с замужеством, чтобы не остаться старой девой, — сельские кумушки уже начинали о ней поговаривать. Им было наплевать, что она выглядела гораздо моложе своих лет, такая свежая, юная, совсем девочка. Внешность внешностью, а что поделаешь, если люди знали, что все ее ровесницы повыходили замуж. Это было достаточным доводом, чтобы записать ее в старые девы.
К тому времени у Штевицевой дочери появился кандидат в женихи. Почти год за ней ухаживал учитель из соседнего села, и свадьба молодых людей была вопросом самого ближайшего будущего.
Когда старика арестовали, учитель раздумал жениться. Попасть в подобную семью, получить такое пятно в анкете, стоит ли овчинка выделки, рассудил он. И принялся изыскивать возможности избежать брачных уз.
И ему это удалось. Втайне он выхлопотал себе перевод в отдаленную область и сбежал туда с одним чемоданом, даже не простившись с возлюбленной.
Штевицева дочь скрыла свою обиду за стенами дома. Она больше не показывалась на людях, и постепенно о ней стали подзабывать.
Уже и сплетни на ее счет поутихли, а она по-прежнему жила замкнуто.
Штевица четвертый год отбывал заключение, когда его дочь еще раз, уже последний, наделала шуму в поселке.
Там, где железнодорожное полотно делает поворот, чуть ниже дома путевого обходчика, она однажды утром бросилась под товарный поезд. Мертвое тело обнаружил случайный прохожий, шедший по тропинке вдоль железнодорожного полотна. Когда он рассказывал об этом своим знакомым, то весь морщился и явно старался сдержать подступавшую дурноту.
По амнистии президента республики Штевице скостили срок заключения, и старик вышел из тюрьмы на год раньше, чем предполагалось. В один прекрасный день он объявился в поселке, исхудалый, состарившийся и какой-то усохший. Он шел посреди улицы, не глядя ни вправо, ни влево, ни с кем не здороваясь.
На работу он уже не стал поступать. Получал небольшую пенсию по старости и целыми днями сидел дома.
Немного погодя он завел себе двух собак и на заднем дворе, подальше от любопытных глаз с улицы, дрессировал, а вернее, мучил их, потому что оттуда день-деньской слышался собачий вой и рычание.
Однажды глубокой осенью произошел случай, который мог дорого обойтись Штевице.
В старших классах подростки из села учились в школе в Ольшанах. В своем селе они кончали только пять классов. До Ольшан доезжали автобусом и так же возвращались. Но автобус шел только до развилки, домой надо было идти пешком еще с километр.
Как обычно, и в тот день дети шли от развилки домой пешком. Было всего два часа, но уже смеркалось. Моросило, на дороге, покрытой жидкой липучей грязью, было скользко, дети осторожно шли по обочине, где грязи было поменьше.
Когда они проходили мимо кладбища, откуда ни возьмись выскочили Штевицевы собаки и набросились на ребят. Кое-кто успел убежать, а некоторые прямо оцепенели от страха.
Собаки поволокли детей по грязи, порвали одежду, а дочку Значика укусили за ногу. Хорошо еще, что в этот момент по дороге шел трактор, и трактористу удалось прогнать собак прежде, чем они успели изувечить детей.
Когда Феро Значику рассказали, что произошло у кладбища, он молча снял со стены ружье, старательно зарядил оба ствола и направился к Штевице.
Он вошел во двор, держа ружье наперевес. Собаки уже были дома. Хозяин как раз собрался их кормить.
Феро быстро прицелился, и не успел удивленный Штевица глазом моргнуть, как Феро выстрелил в обеих. Собаки взвыли, задрыгали лапами и сдохли.
Штевица что-то злобно прорычал, но Феро смерил его ледяным взглядом и спросил:
— Хотите составить им компанию? Только скажите, одна пуля еще найдется. — Он повернулся к нему спиной и пошел домой.
Вскоре после этого происшествия умерла старуха Штевицева. Ее муж остался совсем один, дом и сад стали приходить в запустение. Да и сам Штевица дряхлел на глазах. Еще года два он прозябал в полном одиночестве. Как-то в середине мая почтальон, приносивший ему пенсию, обнаружил его лежащим без сознания на кровати. Он немедленно вызвал врача, а немного погодя «скорая помощь» уже мчала его в больницу. Оттуда его перевели в дом для престарелых, где он и жил, пока не притащился опять в село.
День был жаркий. Во второй половине дня их округу задело краем тучи. Сильный ливень смочил землю, но солнце быстро высушило лужи, и к вечеру опять парило до изнеможения.
Утренняя стычка со Штевицей выбила Решетара из колеи на целый день. Он вне себя слонялся по двору, снедаемый внутренним беспокойством, которое никак не унималось.
После обеда, когда сын уехал на работу, старик прилег в кухне на диван и попытался заснуть. Но так и не задремал ни на минуту, в глазах вновь и вновь вставала утренняя сцена, и опять кровь бросалась в голову.
После грозы он вышел в сад и на загуменье. Побродил там, осмотрел деревья, овощи, попробовал палкой, сколько влаги впиталось в землю. Так он провел время до вечера.
Ночью снова разразилась гроза. Гремел гром, сверкали молнии, шел дождь. Временами казалось, что гроза уходит, но она тут же возвращалась и так и кружила над селом.
После полуночи в воздухе похолодало, перестали сверкать молнии, и только дождь шелестел до самого утра.
При полуоткрытом окне, под тихий шум и дробный перестук дождевых капель Решетар крепко уснул.
Спал он как никогда долго, уже и семь пробило, а он все еще не появлялся в кухне.
Сын забеспокоился, упаси бог, приключилось что. Подождал еще четверть часа, но отец не просыпался, и он пошел взглянуть, что с ним.
Только тогда отец проснулся.
— Что ты, что случилось? — встрепенулся он.
— Ничего, — смущенно ответил сын. — Ничего не случилось.
— Вот дьявольщина, эко я заспался, — чертыхнулся отец, глянув на часы в кухне. Покачал головой, не веря своим глазам.
Сон подействовал на Решетара благотворно. Он чувствовал себя намного лучше, чем накануне. От вчерашней подавленности не осталось и следа, а когда он выглянул наружу и увидел свежую зелень сада, настроение у него совсем поднялось, и он даже начал посвистывать.
— А что, если я сейчас разведу немного цемента а пойдем оштукатурим заднюю стену, — предложил сын.
— Можно, — согласился отец.
Они вышли во двор, приготовили все необходимое и собирались уже делать раствор.
Но перед этим оба одновременно глянули на дом напротив и тут же увидели ее!
Она лежала во всем своем великолепии, пышная и полная сил, словно живая, и, простертая, казалась еще более могучей. Когда он подпилил ее, она рухнула кроной на улицу, как будто в последнее мгновенье хотела выскочить со двора своего палача. Несколько ветвей упали на забор, он накренился под их тяжестью, но не завалился, так что крона лежала не совсем на земле. Красные гроздья сочных ягод свисали над тропинкой, прохожий мог срывать их стоя, сидя и даже лежа прямо в рот. Да, на первый взгляд она еще казалась живой, но это только казалось.
Отец и сын вышли на улицу, несколько минут смотрели туда, потом не сговариваясь двинулись дальше и остановились только у спиленного под самый корень дерева.