— Ну что ж, и переедет, отчего ж не переехать, — ответила Маргита. — У них две дочки, младшенькая и останется с родителями.
Удовлетворенная ответом, Паулина кивнула и углубилась в свои мысли. Немного спустя в дверь постучали и, когда Маргита сказала «войдите», в кухню вошла долгожданная гостья.
— Вот, Цилька, это моя сестра Паулина, познакомьтесь. — Маргита заюлила вокруг женщин.
Все перешли в большую комнату, уселись рядышком на диван, и Маргита попыталась завязать разговор.
— Душно как, вечером, пожалуй, и гроза будет, — сказала она, улыбнувшись Цецилии.
— И правда, душно, — робко согласилась Цилька. — На фабрике сегодня тоже духота была жуткая, — добавила она и снова затихла.
— Немножко дождя не помешает, — откликнулась Паулина.
— Это точно, — сказала Маргита и поднялась с дивана. — Пойду приготовлю кофе. Ты ведь, Циля, тоже выпьешь с нами, — решила она за девушку и удалилась на кухню.
— У нас в долине уже почти месяц не было дождя, — продолжала Паулина. — Поливать огород два раза в день приходится. — Она улыбнулась своей собеседнице. — У нас красиво. Земля плодородная, можно выращивать что только душе угодно. Даже дыни растут.
— Дыни? — ахнула Цилька. — И растут прямо так в огороде?
— Ну да, и перцы — во-от какие! — Паулина показала руками.
— Неужто?
— Приезжайте, сами увидите, может, вам у нас и приглянется. — Паулина ковала железо, пока горячо.
— А можно?
— Конечно, можно, мы будем очень рады. — Паулина была довольна: ей удалось устроить все, ради чего она, собственно говоря, и приехала.
— Кофеек готов! — Маргита расставляла чашки на столике. — Прошу вас!
— А я тут приглашала барышню приехать как-нибудь к нам в гости, — сообщила Паулина сестре.
— А мы в субботу к вам как раз собираемся. На машине. Циля, если хочешь, можешь поехать с нами, — защебетала Маргита и подмигнула Цецилии.
— Видите, прямо как по заказу, — сказала Паулина. — Приедете, а? — спросила она предполагаемую невесту.
— Спасибо, приеду. — Девушка была в смущении, щеки ее пылали, но держалась она храбро.
— Решено, в субботу утром будем у вас, — завершила разговор Маргита.
На другой день Маргита проводила сестру на дневной поезд. Женщины отправились на станцию загодя, чтобы успеть обо всем переговорить.
— Ты знаешь, я рада, что к нам приедет эта девушка, — призналась Паулина. — Она будет хорошей женой, — рассуждала она вслух. — Не красавица, но и не дурнушка. И на свои годы она, право слово, не выглядит. Я бы дала ей года двадцать четыре.
— Она хорошо сохранилась, Йожо вряд ли лучше сыщет, — с гордостью сказала Маргита, понимая всю важность своей роли в этом деле.
Поезд увез Паулину обратно на юг, к вечеру она была дома. Прежде всего она зашла удостовериться, съел ли сын приготовленную для него еду. Куда там! Почти все стояло как было. Она дала б ему хороший нагоняй, но Йожо не было дома. Он заявился только около восьми, а за это время вся злость из нее ушла. Она сказала только:
— Почему ничего не ел, хочешь чахотку схлопотать?
— Я ж тебе говорил, чтобы ты столько не варила…
— Так давай хоть сейчас поешь! — решительно сказала мать и начала выставлять перед сыном полные тарелки.
Йозефа не надо было долго упрашивать, он с аппетитом принялся за еду.
Пока он ужинал, Паулина сообщила ему о результатах своей поездки.
— Наконец-то я на нее посмотрела. Поговорили мы с ней — приятная девушка. Блондинка, не толстая. Я тебе скажу: я довольна, не думала даже, что это такая милая девушка… Увидишь, и тебе она понравится. Сам увидишь — она приедет к нам, поглядеть…
— Куда приедет, сюда приедет? — ужаснулся сын.
— Сюда, я ее пригласила.
— Когда?
— В субботу. Ее привезут Маргита с мужем на машине, — сообщила Паулина сыну.
— Ах, какая ты! — сказал сын с укоризной.
— А что такого, почему бы мне ее не пригласить?
— Можно было обождать, не надо было ее звать вот так, сразу.
— Да чего еще ждать — будем ждать, пока у тебя борода до колен вырастет? — возмутилась мать.
— Ну хоть месяц могла ты обождать, — буркнул сын.
— Месяц ли, неделя — какая разница?
— Как будто только ее и ждали, как будто нам без нее и спасения нет. — Сын развел руками.
— Будь с ней приветлив, — тихо сказала мать. — Прошу тебя об этом.
— Ладно, — недовольно промолвил сын и поднялся из-за стола.
Паулина перемыла посуду, убрала кастрюльки и пошла прилечь. Долгая дорога пассажирским поездом, да еще в жару, утомила ее.
Она лежала в темноте на постели, мысленно говоря себе: «Завтра уже среда, потом будет четверг, потом пятница, а там они уже приедут». Она с трепетом ждала субботы.
На другой день Паулина возилась в палисаднике перед домом. Над живой зеленой изгородью мелькал ее пестрый платок, и песенки, которые Паулина негромко напевала, были слышны в соседнем дворе, где соседка Йозефа стирала белье.
Йозефа сначала ничего не заметила. Только когда Паулина коротко вскрикнула, она заволновалась и подошла поближе к забору посмотреть, что случилось.
Паулина лежала среди цветов.
Йозефа позвала мужа, вдвоем они перенесли соседку в дом, дали воды, расстегнули ворот платья.
Она пришла в себя и указала на грудь.
— Давит тут. Расстегни мне платье, — попросила она соседку.
— Карол, беги вызывай врача, — крикнула Йозефа мужу. — Скажи, срочно.
Она сделала, о чем просила Паулина, и стала ее успокаивать:
— Спокойно, спокойно. Не бойся, Паулинка, приедет «скорая», свезут тебя в больницу и там помогут, все будет хорошо.
— В больницу? — переспросила больная. — Мне нельзя в больницу. В субботу мне надо, быть дома, к нам гости приедут, — объяснила Паулина с усилием. — Невеста приедет, будущая невеста. Разве можно, чтобы без меня?
— Невеста, говоришь? — Соседка Йозефа стала серьезна. — Так, значит, ты женишь Йожо?
— Только никому не говори, а то Йожко рассердится, — тихо сказала Паулина.
— Конечно, не скажу, зачем же! — пообещала соседка.
Потом Паулина опять потеряла сознание, и Йозефа не знала, что делать. Она выбежала на дорогу — не идет ли «скорая помощь», — но «скорая» приехала только через час, когда Паулина в помощи уже не нуждалась.
— Сердце, — констатировал врач. — Сколько ей было лет? — спросил он у Йозефы, окаменевшей от зрелища нежданной смерти.
— Точно не скажу, — зашептала она, — Лет за шестьдесят, ну может, шестьдесят пять.
— Вы знаете, сердце такая штука… И моложе люда от него умирают. — Врач покачал головой и пошел мыть руки.
Йозеф пришел на почту только в четверг утром. До этого у него было по горло более срочных дел. В окошечке он спросил бланки для телеграмм, сел за столик и с минуту думал, что написать. Потом быстро заполнил два бланка.
Перед ним лежал еще один пустой. Над ним он размышлял дольше. Написал адрес тетки Маргиты, опять призадумался и наконец аккуратно вывел следующие слова:
«Мама умерла. Похороны в субботу. И барышню Цецилию с собой не привозите. Йозеф».
Он подал телеграммы в окошко, расплатился и покинул почту.
В пятницу вечером вдруг похолодало и пошел мелкий дождичек. Изнуренная долгим постом, иссохшая земля жадно впитывала влагу. Среди ночи дождик превратился в ливень, но земля продолжала вбирать в себя потоки воды, и луж на дороге не было.
Забрезжило субботнее утро. Свежее, умытое, зеленое. С самой весны не было такого утра. Деревья, кусты, цветы и травы разом ожили, и мир преобразился от их ярких красок, стал манящим и привлекательным.
Ирма проснулась немного позднее, чем было в ее привычках. Когда она встала и торопливо выбежала во двор, вдали за полями из-за тополей уже поднималось горячее солнце, а от поселка катился по направлению к городку первый, отправляющийся в половине шестого, поезд.
В изумлении глядела она вокруг. Окинула взглядом зеленый двор, и сад, и луг. Перевела его на акации, окаймляющие дорогу к соседним усадьбам. Проследила за ней до того места, где дорога переваливала за бровку холма и вливалась в шоссе — сейчас, она знала, блестящее, чисто вымытое дождем асфальтовое полотно, шоссе, на котором даже в этот ранний час было оживленно. По нему движутся грузовики из южных стран, доверху груженные фруктами и овощами, а им навстречу, в сторону теплого моря, бегут разноцветные колонны легковых автомобилей с туристами с северо-запада.
Женщина долго стояла неподвижно, впитывая перемену, происшедшую за ночь. Лицо ее помолодело в утренней свежести, и когда на нем появилась легкая тень лукавой усмешки, уже и темная одежда, так не идущая юности, не могла затмить исходящий от него свет благородной красоты.
Но Ирма вдруг очнулась от нахлынувшей на нее мечты. С растерянной и как бы извиняющейся улыбкой она наклонилась к ведрам, стоявшим на завалинке. Ведра напомнили ей об утренних обязанностях.
Она напоила скотину, открыла дверь курятника и выпустила птицу.
Гогочущие утки никак не хотели расходиться. Ирме пришлось пойти в кладовку, зачерпнуть миской зерна и рассыпать по двору.
Потом она вернулась в дом, разожгла плиту. Поставила на нее большой оцинкованный бак, налила в него воды. Надо было заняться стиркой.
Пока грелась вода, она успела прибрать в горнице и подмести перед домом.
Потом она подтащила к колодцу деревянное корыто. Возвращаясь на кухню за горячей водой, она заметила, что из соседнего дома кто-то вышел на дорогу.
Ирма вошла в кухню и тут же вернулась с ведром горячей воды.
Из-за акаций показался сосед Апро. В конце Ирминого сада он сошел с дороги на тропку, пересекавшую ничейный луг, и направился к железнодорожной линии.
Ирма вылила воду в корыто, распрямилась и смотрела, как сосед подходит к ветхому дощатому заборчику, отгораживающему ее двор от луга.
Апро на минуту заколебался, украдкой взглянул в сторону своего дома, потом все-таки остановился и сказал: