– И что ты в секторе забыл? – сменил тему Халаф. – Там скучно, слишком много народу на пятачке земли, и в эту толпу периодически со свистом прилетают огненные железки, подарочки от евреев. Сказки про точечные удары без потерь среди мирного населения пусть они приберегут для наивных европейцев… Так что там стреляют, и местные прячутся кто куда, когда начинает свои операции ЦАХАЛ. Или Шабак. Они шуруют как у себя в саду. Арестовывают, допрашивают, избивают и пытают. Особенно хамасовцев. А ты ведь к ним? Сам небось из этих, из «Братьев», только иракского разлива…
– Послушай, детка, тебе сколько годков, что ты рассуждаешь о таких возвышенных материях? Сгребай бабки и веди в вашу нору.
– Мое дело предупредить.
Абдалла вышел в коридор, пошуршал там чем-то, а вернувшись, бросил на пол перед Тареком резиновые сапоги.
– Спецобувь? – усмехнулся Ясем. – Что, прямо сейчас обуваться?
– Вряд ли тебе будет удобно в этом ехать на моем мопеде, – покачал головой проводник.
Они действительно, спустившись во двор, оседлали маленький мотороллер, на котором еле-еле уместились вдвоем.
– Ну что ты на меня навалился? – Абдалла пихнул локтем Тарека в бок. – Обнял, как девушку. После этого обязан будешь жениться.
– Не смешно! Решил угробить меня на своем драндулете, чтобы деньги не отрабатывать? Лучше я тебя буду тискать, чем задницей проделаю борозду на асфальте.
Мотороллер, чихая, неторопливо доставил их за город к небольшому частному дому, обнесенному забором, вроде бы не слишком высоким, но усыпанным по кромке битым стеклом. По углам дома под крышей висели камеры наружного наблюдения. Дом, по-видимому, принадлежал не бедным людям, а еще вероятнее «Братьям-мусульманам».
Во дворике, куда попали беспрепятственно (ворота перед мотороллером разъехались автоматически), росли розы и низкие пальмы. Пахло мокрой и сочной травой после полива. Несмотря на целый день жары, тут дышалось легко. Но в дом Халаф не пошел. Оставил свое мощное транспортное средство у круглой клумбы и бросил через плечо Тареку:
– Двигай к гаражу.
Внутри стоял огромный черный джип и царила обычная для гаража обстановка – полки с инструментами, уголок для садового инвентаря. Только в дальнем конце из люка в полу поднимался квадратный столб неяркого света и пахло мокрым песком.
– Туда! – указал Абдалла.
– Что, так сразу? – слегка опешил Тарек.
– Тебе надо в Газу? – сердито уточнил парень, скидывая кроссовки и натягивая резиновые сапоги.
Ясем молча последовал его примеру, понимая бессмысленность дальнейшего разговора. Перед тем как начать спуск, он заглянул в открытый люк и обнаружил там глубокую шахту, метров десять, на первый взгляд, а то и глубже. Стены были укреплены досками, тонкими, словно из-под ящиков, в которых перевозят фрукты. Внизу, на дне шахты, кто-то лежал.
Тарек испуганно отшатнулся и обернулся, но Абдалла и не думал его толкать к тому, первому. Халаф копался в ящике с инструментами, стоящем на металлической этажерке. Присмотревшись и привыкнув к свету от прожектора, крепившегося к стене на полпути ко дну, Ясем разглядел, что человек внизу просто спит, развалившись на подобии нар, застеленных цветастым одеялом.
– Кто это там?
– Мубин, – Абдалла заглянул в люк через плечо Тарека. – Дрыхнет, сволочь. Да еще наушники с музыкой в уши вставил. И люк не закрыл. Проветривается…
Внутри было сыро и душно. Спускаться приходилось, держась за канат, опираясь на металлические скобы, шаткие и скользкие от высокой влажности.
Абдалла пинками будил Мубина, когда и Тарек наконец достиг дна шахты и провалился по щиколотки в вязкий сырой песок.
Лопоухий Мубин отлепился от засаленной подушки, тараща глаза.
– Туда? – спустя минуту выдал он что-то вразумительное, кивнув в сторону тоннеля, уходящего на север.
Халаф отмахнулся и, пригнувшись, бодро зашагал по тоннелю. Тарек двинулся следом, с чавканьем выдирая резиновые сапоги из вязкого мокрого песка.
Кое-где удавалось идти в полный рост, а в некоторых местах тоннель расширялся настолько, что проехала бы машина. Словно читая мысли Ясема, Абдалла, не останавливаясь, сообщил:
– Чего здесь только не провозили! Целую партию ворованных машин, к примеру. – Он хохотнул. – Скот перегоняли. Тоже, – он сделал жест рукой и присвистнул, намекая, что скот тоже умыкнули.
– Оружие? – подсказал Ясем, стараясь не отстать от бойко шагавшего Халафа и щурясь от света его яркого фонаря, который Абдалла прикрепил себе на плечо. Поворачиваясь к Тареку, он то и дело слепил его. Вот и сейчас обернулся.
– И оружие! – Он даже остановился. – А ты чего выведываешь?
Закрывшись рукой от света, Ясем примирительно улыбнулся:
– Ну, ну! Ты сам начал травить байки об угнанных машинах.
– Я? Байки?! Да это чистая правда! У меня даже фотки есть. Вот, гляди! – Он приблизился и стал тыкать Ясему в нос мобильный телефон, где и в самом деле Абдаллу кто-то заснял на фоне ярко-красного джипа с включенными фарами в одном из тоннелей.
– Хорошая машинка… Долго идти-то? – Ясему уже надоел этот малолетний дурак, и он не мог дождаться, когда увидит Хапи.
– В принципе, тут не слишком далеко. Но теперь некоторые ходы затоплены, приходится углубляться в тоннели подальше от моря, а это крюк. А материалов, чтобы укреплять, нет. У палестинцев их вообще нет, им даже дома латать нечем, а Израиль не пропускает ничего. А если мы со своей стороны подвозить начнем, нас тоже за одно место прихватят. Поэтому по старинке все делаем. Из подручных материалов.
– Вам палестинцы за копку платят? ХАМАС?
– В основном. Но и наши тоже, кто товар в обход налогов сбывает.
– И оружие, – добавил упрямо Тарек. Ему нравилось цеплять Абдаллу.
– Далось тебе это оружие! – парень спрятал телефон в карман на молнии и бережно его застегнул. Подкрутил колесико на фонаре, чтобы светил ярче, и пошел впереди. Молчал недолго. – Не занимаюсь я стволами, я чистым бизнесом промышляю. Випов вожу туда и оттуда.
– Кого?
– Очень важных персон, – перевел для непонятливых Халаф.
– Из ХАМАС?
– И «Братьев-мусульман», – кивнул Абдалла. – Какие бы VIP они ни были, с дорогими часами на руке, с пачками денег в карманах, а приходится им под землю лезть, чтобы попасть в Египет, а оттуда еще куда-нибудь. На лечение за границу. Есть персоны, которые под жестким контролем Шин-бет. Их то арестовывают, то отпускают. В любой момент к ним в дом может прилететь ракета. А уехать хоть ненадолго из-под надзора возможно только так, – Халаф на ходу похлопал по стене тоннеля.
– А какой смысл им так рисковать? Сидеть в секторе Газа и ждать, когда Шабак пришлет гостинец с пластитом под днище машины или ракету. Не проще ли дирижировать дистанционно – из Сирии, из Ирака или Египта?
– Надо быть с народом, на то они идейные вожди, – выдал Абдалла фразу, видимо, услышанную от кого-то из тех самых «випов». – Должны переносить все тяготы и лишения. А иначе их забудут, если они по Парижам станут разгуливать.
– Резонно, – согласился Тарек, прикидывая, кто из руководства ХАМАС гулял по Парижу и знает ли об этом Джанах. У ФАТХ было всегда больше возможностей выезда за пределы территорий Палестинской автономий [Ясер Арафат жил и в Египте, и в Кувейте после 1958 года, и в Сирии. С 1961 года штаб-квартира ФАТХ находилась в Дамаске].
Они шли еще пару часов мимо заброшенных ходов-ответвлений, мимо совсем узких лазов, которые только начинали копать, чтобы иметь запасные ходы, так как в старых случались оползни. Многие копатели погибали, когда углублялись в песчаные почвы.
Тарек не думал, что тут придется ночевать, но у Абдаллы были свои представления о том, как надо проходить тоннели и когда выходить на поверхность. Он что-то высчитывал, поглядывая на часы, прикидывал и в итоге завел Ясема в один из узких ходов, оканчивающихся тупиком и маленькой пещеркой с нарами и несколькими коробками с консервами из тунца, питьевой водой в канистрах… электрочайником. Сюда из трубы в потолке тянулся черный кабель откуда-то с поверхности.
По наручным часам Ясем определил начало первого ночи.
– Можешь поспать, – разрешил Халаф, сам устраиваясь на нарах. Достал из рюкзака консервный нож и метко кинул его на стол около Ясема.
Есть Тарек хотел, но опасался отравления. А к столу сел, чтобы не ложиться на грязные нары, напоминающие собачью подстилку и по виду, и по запаху.
Халаф прикрыл глаза и засопел. Тарек же думал о предстоящем.
Он никак пока не мог свыкнуться с мыслью, что Тахир Мааруф в Ашкелоне. «Оказывается, этот гад окопался совсем рядом!» – Тарек был уверен, что предатель живет в США, у своих хозяев, которые его и завербовали в первый же приезд наблюдателей ООН, когда Саддам их еще пускал в Ирак. Тахир сопровождал американских шпионов с указаниями от руководства Мухабарата не допускать визитеров куда не надо, чтобы не увидели лишнее, касающееся реальной обороны страны. Кто станет перепроверять полковника Мааруфа, достойного офицера, ветерана ирано-иракской войны?
И так бы оставались коллеги в неведении, в частности, Тарек, если бы он со своими сотрудниками не взял одного из чиновников с поличным при передаче сведений о нацгвардии цэрэушнику. Сотрудника ЦРУ с дипломатической неприкосновенностью, разумеется, отпустили. А вот за чиновника взялись всерьез, в камере Мухабарата.
Он выдал всё и всех, лишь бы перестали бить. Окровавленный, он ползал перед Тареком по бетонному полу камеры с желобком у стены, куда смывали кровь и нечистоты водой из шланга. Этот шланг валялся тут же у стены, и его часто применяли для убеждения подследственного либо из него поливали, чтобы привести в чувство.
Чиновника Тарек задушил, да и суд вряд ли бы вынес какой-либо другой приговор – только смертная казнь.
Цэрэушник использовал в работе с этим чиновником довольно широкий спектр шпионских приемов и слишком большое, как показалось Ясему, количество тайников в Багдаде и в окрестностях города для закладки информации. «Зачем столько?» – подумал он тогда.