ХАМАС не признавал Палестинскую автономию как таковую, потому что планировал освободить Палестину всю. «Сбросить Израиль в море». Они не против евреев как национальности, а против евреев как захватчиков палестинских земель.
Семь лет назад вспыхнул конфликт между ХАМАС и ФАТХ. В итоге хамасовцы вытеснили фатховцев из сектора, а те, в свою очередь, очистили Западный берег от ХАМАС. И все же среди местных оставались сторонники ФАТХ.
«Какого шайтана я женился, – глядя на грызущего орешки Джанаха, подумал Тарек, – если этот толстый хамасовец не в состоянии меня защитить? От своих – еще как-то сможет, но не от израильтян».
Ясем полагал, что женитьба станет страховым полисом при нахождении в секторе. Он все просчитал, кроме вставшей у него на пути «Несокрушимой скалы» Израиля. Теперь «страховым полисом» Тарека станут его изворотливость и жизненный опыт.
Хотя Тарек не мог не признаться себе в том, что Хануф ему пришлась по душе. Его, как человека давно не жившего обычной семейной жизнью, отвыкшего от этого за много лет скитаний и бедствий, не оставила равнодушным ночь проведенная вместе с Хануф, несмотря даже на то, что они спали как убитые, поверженные усталостью от свадебной кутерьмы.
Ясема бы, наверное, расстроило, если бы, в конечном счете, не удалось вывезти Хануф из сектора Газа в Ирак. Где-то в глубине души у него вспыхнула надежда еще пожить нормальной семьей, пусть и уехать из Ирака куда-нибудь в Европу. Возможно, ему удастся подбить Центр на то, чтобы его направили работать, к примеру, в Париж или Лондон под видом арабского беженца. Французский он знает, работы не боится, пусть это будет даже самая низовая, черная работа. За эти годы ему приходилось работать бог знает кем, чтобы хотя бы раз в день поесть горячего горохового супа и не замерзнуть холодными зимними багдадскими ночами, когда приходилось ночевать на улице.
Тарек подошел к окну полуподвального помещения. Он видел только ноги изредка проходивших мимо пешеходов. Улица была достаточно глухая, на окраине квартала, и поскольку уроки в школе шли, то в самом здании было тихо и на улице, во дворе пустынно. Учитывая, что в любой момент мог начаться обстрел, детей не выпускали гулять на перемены.
Ясем стоял у окна, чуть приоткрытого кверху, выдыхая табачный дым на стекло, но и на улице было как будто дымно или стоял смог…
С неба начали падать черные мелкие хлопья, словно черный снег. Тареку доводилось видеть настоящий снег в России, когда он туда приезжал по обмену. КГБ СССР во многом способствовало созданию структуры иракского Мухабарата.
Тарек догадался, что черные хлопья принесло с одного из пожаров, начавшихся после ночной израильской атаки. Продолжали гореть взорванные дома. Зрелище, когда на пустынную мостовую мирной улицы оседает копоть, вызвало ощущение дежавю, невнятную глухую тоску, что опять попал на войну и что судьба у него такая – всю жизнь он оказывается в эпицентре боевых действий.
Ирано-иракскую войну он годами старался в себе изжить, вытравливал из своей памяти, считая слабостью предаваться депрессии, ощущать себя психологически надломленным. Он полагал, что мужчине нельзя рефлексировать, ностальгируя по себе довоенному, в чем-то невинному, наивному.
Последнее время Тарека не покидала мысль, что он как корабль в штормовом море. Пытается встать на якорь, но брошенный очередной якорь, не натянув каната, возвращается либо с ошметком водорослей на лапе, либо с обломком подводной скалы.
Штормить его начало, когда один за одним умерли родители, затем старший брат пропал без вести на войне с Ираном. Но от надежного причала Тарека окончательно оторвало, когда погибли Бадра и дети. Падавшие в воду обломки Ирака нагоняли большие злые волны с пеной на гребнях. Немудрено было захлебнуться в этой желчной пене, вскорости почерневшей от флагов ИГИЛ.
Единственной зоной безветрия, где Тарек мог перевести дух, стала цирюльня с Кабиром Салимом, ироничным, смекалистым малым, впоследствии оказавшимся разведчиком-нелегалом из России…
А теперь Хануф… И впервые за много лет Ясем неожиданно для себя обнаружил, что палуба воображаемого им самим кораблика перестала уходить из-под ног.
Июль 2014 года
Последующие дни напоминали хлопья копоти от пожарищ, падающие с голубого безоблачного неба Палестины. Они оставляли черный след в душе.
Каждый такой день приносил новые потери – убитые, раненые: дети, женщины, старики, ну и конечно те, кто являлись целью для Израиля, ходячими мишенями – хамасовцы, исламистские радикалы, боевики, террористы, а они действительно по сути своей были и боевиками, и террористами. Только задача их была не террор ради террора, не столько ради денег, сколько ради идеи возвращения своих земель.
Группу, направленную Хапи к кибуцу Зиким, цахаловцы перехватили и ликвидировали. Ракеты, нацеленные в сторону Израиля, а их было много за последнее время, израильская система ПРО «Железный купол» довольно-таки успешно сбивала, хотя жертвы с той стороны тоже имелись. А палестинцы обстреливали юг Израиля, метили и в столицу, и в Иерусалим.
Уже дней через пять после начала разгоравшейся битвы спецназовцы провели на северо-западе сектора спецоперацию. Атаковали склад с ракетами, вступили в бой с хамасовцами, хотя в тот момент официально наземной операции Израиль еще не объявлял.
Города на севере сектора погрузились во тьму, обесточенные попаданием ракеты в линию электропередач.
Через КПП «Эрез» эвакуировали палестинцев, имеющих гражданство других государств, и некоторых раненых. Никого больше туда не пускали. Не могло быть и речи, чтобы Тареку сунуться на КПП, не будучи уверенным, что Руби его там встретит. Цахаловцы, усиленные резервистами, охраняющие «Эрез», сочли бы его за террориста.
Над теми городами, где ЦАХАЛ уже начал проводить операцию, стали сбрасывать листовки на арабском:
«Вопреки соглашению о прекращении огня ХАМАС и другие террористические организации продолжают запускать ракеты. Поэтому ЦАХАЛ намерен нанести авиаудары в районе Шуджайи и Зейтуна. Израиль запланировал массированные обстрелы этих зон. Для вас и вашей безопасности мы просим немедленно покинуть места проживания и выдвинуться в сторону города Газа утром в среду, 16 июля 2014, в 08:00. ЦАХАЛ не хочет навредить вам и вашим семьям. Эвакуация нужна для вашей безопасности. Вы не должны возвращаться до следующих сообщений с нашей стороны. Отказ от эвакуации подвергает смертельной опасности вас и ваших близких».
Хамасовцы где уговорами, где угрозами уговаривали местных оставаться. А кто-то и сам не имел желания бежать… Даже страх смерти не выгонял людей из своих домов.
Поблизости от школы взорвали жилой дом. Тарек вместе с Хапи и его людьми, ходившими по опустевшим коридорам школы с автоматами наперевес, бросились туда. Начали вытаскивать раненых и убитых из-под обломков. Бегали, кричали жители этого и соседнего домов, тащили окровавленных родных и знакомых. На простынях, на тряпках, попавших под руку. Детей несли на руках. Тарека поразило, что раненые дети не плакали. Были испуганы, но молчали.
«Они их не сломают, – подумал Ясем. – Чем сильнее давят, тем сильнее получат ответ. Подрастут эти раненые дети. Физические раны заживут, но когда-нибудь они, пробравшись в Израиль, расстреляют толпу мирных людей или взорвут там и себя, и автобус с детьми. Посеешь ветер, пожнешь бурю».
Ахмед свозил Тарека на встречу с Халафом. Ясему удалось передать сообщение для Центра с просьбой срочно связаться с Руби через их человека из посольства в Тель-Авиве. Теперь оставалось ждать, чтобы Руби в свою очередь передал для Тарека через Центр новые условия встречи в сложившейся критической ситуации, накануне возможного вторжения. Египтяне открыли КПП «Рафах» для беженцев и раненых. Они и в СМИ, и на дипломатическом уровне выражали поддержку палестинцам, так же, как и Россия.
Но «Нерушимую скалу» прикрыл большой тенью сбитый над Украиной самолет. Гибель «Боинга» с последующим скандалом и выяснением, кто сбил малазийский самолет, отводила на второй план очередную военную операцию Израиля против Палестины. И это был стратегический ход, действовать под таким информационно-сенсационным прикрытием.
Очередная палестинская трагедия осталась бы незамеченной, если бы не Египет, Лига арабских государств и Россия, которая сама отбивалась от голословных нападок по поводу «Боинга».
Очередная операция Израиля… [«Литой свинец», «Облачный столп», теперь «Нерушимая скала» – операции, проводимые Израилем против ХАМАС в секторе Газа] Привычная для далеких от арабского мира стран, далеких от понимания бед вечно обороняющейся Палестины. Террористические акты, проводимые ее радикальными организациями, напоминают укусы загнанного в угол лиса, за спиной которого в том же углу его лисята и жалкая подстилка из соломы. Кроме зубов и ожесточенного лая, лису нечего противопоставить людям, вооруженным самым современным оружием.
У Израиля население палестинских территорий, по сути, находится в локальном рабстве. Ни выйти, ни зайти в автономию без ведома израильтян, ни ввезти, ни вывезти товары, поэтому нет торговли и товаров, отсюда контрабанда через тоннели. Израиль официальные поставки в сектор Газа регламентирует – сколько и чего. Заработать возможно только на территории Израиля, внутри сектора очень мало рабочих мест. А чтобы попадать каждый день в Израиль, надо пройти унизительные досмотры, к тому же палестинцы, разумеется, не самые высокооплачиваемые работники. Рабство…
В любой момент могут без суда и следствия ликвидировать дистанционно неугодного им человека, выдернуть его из Палестинской автономии, арестовать, допрашивать с применением самых жестких методов.
Снабжают сектор электричеством и водой – так в тюрьме тоже бесплатно кормят. Разрушают дома, а строительные материалы не позволяют завозить. Это их тактика – не давать палестинцам самих себя обеспечивать, иметь рабочие места. Приучают, что свет, воду и так дадут. А если не будут послушными, то можно лишить и этого. А палестинцы, кроме Египта, не имеют альтернативы по соседству. Израиль и лечит их, принимает у себя палестинцев в госпиталях так же, как и некоторых сирийцев. Выглядит по-добрососедски. Может, для рядовых врачей и людей это искренне, но не для правительства.