Он связался с агентом, находящимся на Западном берегу Иордана, прежде уточнив у Гидеона, как тот выходил на Махди Насра, и попросил разрешения сослаться на журналиста, дабы Наср дал согласие на встречу и был откровенен.
Над Западным берегом «Несокрушимая скала» не нависала, хотя среди тамошних палестинцев уже начал зарождаться протест. Долго его сдерживать не удастся, и он непременно выльется в демонстрации – это Руби знал по опыту и потому спешил. Кроме того, из-за разгоравшейся войны Махди Наср может решить унести ноги в более безопасное и комфортабельное место.
Встреча агента с бывшим игиловцем прошла без осложнений, и Махди выдал секрет, как именно узнал подлинное имя Гилы.
В рядах ИГИЛ воевал боевик из бывших республик Советского Союза, из Таджикистана. Он иммигрировал в Израиль, а оттуда, воспылав страстью к радикальному исламу или, вернее, к беспределу, прикрывающемуся исламом, рванул в новоявленный псевдохалифат. Но до этого он успел послужить в ЦАХАЛ, причем не только срочную службу, но и по контракту несколько лет. Тогда и видел Гилу Бойш. Он озвучил ее имя Насру. Тот, сбежав из ИГИЛ, продал этот секрет Гидеону, а затем и агенту Руби на Западном берегу, которому тоже пришлось платить прожорливому экс-игиловцу. Со слов Махди, «эта женщина опасна».
До Гилы дошел слух, что ее персона уже не инкогнито. И при загадочных обстоятельствах погиб тот таджик и еще двое, кто успел узнать настоящее имя Гилы. Махди сбежал из Сирии не только от халифата, но и опасаясь быть уничтоженным. «Эта женщина – порождение шайтана, – как сказал о ней Наср, – решила нас всех похоронить. Но, чтобы не допустить этого, я решил нанести удар первым и нанял человека».
Когда агент передал Руби эти слова Насра, Руби сразу подумал о покушении годичной давности на Гилу, и многое прояснилось – и по поводу нападения, и по поводу Гилы Бойш…
Теперь они сидели друг напротив друга на яхте посреди моря, и Гила выглядела озадаченной. Она встала, отбросив салфетку, прошлась по салону, подошла к своей сумке, лежащей на диване, с таким видом, словно собиралась схватить эту сумку и тут же покинуть яхту. Но Руби разгадал ее маневр.
– Не утруждай себя. – Он откинул кухонное полотенце со стола и продемонстрировал ее «Глок» и свой «Иерихон», который Руби тут же взял в руки. – Не заставляй меня действовать спонтанно. Я не хочу лишних жертв.
– Кто тебя послал?
– Я сам кого хочешь пошлю, – отшутился Руби, пытаясь снизить градус накала. – У меня к тебе вполне конструктивный разговор.
– Нет, ты все-таки изменился. Всегда был тюфяком. Я вообще не понимала, как ты в Моссаде работаешь. Я думала, что ты все выходные будешь мямлить, как ты ошибся в отношении меня, что любил только меня. А ты подготовил для меня кое-что более занимательное. К чему ты собираешься меня склонить? Каким образом ты связан с Насром?
– Не хочу на тебя давить, – Руби положил перед собой на стол пистолет, но продолжал держать руку на нем, – но у нас небогатый выбор. Либо ты соглашаешься и окажешь мне одну небольшую услугу, либо… – он замолчал, оставив Гиле возможность догадываться о своей дальнейшей судьбе.
– Надеюсь, ты не собираешься таким образом делать мне предложение руки и сердца? Я лучше брошусь за борт.
– Туда ты успеешь, – пообещал Руби, не принимая шутливый тон. – Твое участие в переговорном процессе с игиловцами при передаче им «гуманитарной» помощи.
– Какие с ними переговоры! Так, пустая трата времени. Мы передаем гуманитарку и оказываем медпомощь населению в приграничных поселках, ну и вынуждены общаться с ИГИЛ, чтобы избежать проблем.
– Бла-бла, – передразнил Руби. – Эту чушь оставь для более наивной аудитории, для отписок на обвинения со стороны наблюдателей ООН. Я знаю, что медицинскую помощь вы оказывали непосредственно боевикам. И грузы доставляли им.
– Что с того? – обезоруженная и припертая к стене доводами, Гила подбоченилась. – Нам лучше договариваться с ними, чем иметь очередной ХАМАС под боком!
– Да, вообще ситуация в самом деле похожа, – засмеялся Руби. – ХАМАС и «Палестинский исламский джихад» мы породили своими скотскими действиями в чужом доме, на территории Палестины, а с ИГИЛ тоже отчасти лапки приложили. Враждовали с Саддамом, опасались его амбиций арабского националиста, науськивали на него американцев. В итоге на развалинах Ирака, в лагерях, куда согнали не только разный сброд, но и бывших офицеров иракской армии, создали благодатную почву для сопротивления. Позже подсуетились, когда осознали растущую угрозу, и стали умело направлять их в нужное нам русло. Связать руки Сирии, чтобы уже не поднимался вопрос Голанских высот, подкинуть проблем Турции, не давать головы поднять Ираку, с перспективой влиять на Иран. Как не помочь этим золотым парням с черным флагом в руках! Тем более что они действуют в русле наших чаяний. Иран активно участвует в «помощи» Ираку. Многие понимают, что Иран – следующая цель США, а стало быть, и цель ИГИЛ. Турция тоже не теряется и тесно контактирует и торгует с ИГИЛ, поставляет им боевиков. Дальше будет только хуже, особенно для Сирии, которую выбрали полигоном для террористического взрыва с ваххабистским оттенком. Целью саудитов, и не только их, был Иран, а Сирия получила за несговорчивость и арабскую настырность. Израиль не стесняется бомбить территорию Сирии. Как у себя дома хозяйничает, бьет якобы по «Хизбалле», чтобы предотвратить перетекание к «Хизбалле» оружия, попадающего в Сирию.
– Так это было в прошлом году, – напомнила понурившаяся Гила.
Она тянула время, чтобы прикинуть варианты, кем послан Руби. Что это? Какое-то протестное, антиправительственное течение внутри Моссада или нечто другое? Ей надо было понимать, чтобы действовать в отношении бывшего любовника, соизмеряясь с выводами.
– В прошлом году грустный Асад сообщил, что будет отвечать ударом на удар. Он немного затянул с этим ответом. Ты наверняка помнишь, как в мае прошлого года он объявил набор добровольцев, чтобы вернуть Голаны. Собирался в смычке с палестинцами начать действия. Силенок против армии Израиля у Сирии, конечно, не было ни тогда, ни тем более сейчас. Решили бороться с помощью добровольцев.
– Что за политпросвещение? – Гила села на диван и поджала ноги, словно замерзла. – Лучше скажи, кто там у тебя в запертой каюте? Не Наср случайно?
– Нет, но там мой страховочный вариант.
– Слушай! Хватит загадок! Ты обещал конкретику. Я жду.
– Надо, чтобы ты, собравшись нанести свой следующий визит к игиловцам, сообщила мне, когда и где состоится рандеву. Может, взяла бы с собой небольшой приборчик.
– Чтобы навести чей-то спутник? Опасаюсь спросить чей. Явно ведь не наш. Я уж было подумала, что ты представляешь интересы ХАМАС, тем более ты родился в Ираке, как мне помнится. А если все-таки не ХАМАС, то интересы кого-то, к ним по-доброму расположенного… Страны, имеющие космические программы, можно по пальцам пересчитать.
– Давай не будем считать. Оставим за скобками, для тебя же безопаснее.
– А как твои коллеги отнесутся к содержанию нашего разговора? – У нее на губах появилась мимолетная улыбка, но глаза не смеялись.
– Кто им скажет? Какая, с позволения сказать, сволочь? – спросил Руби почти серьезно. – Ты же умная, даже чересчур. Я бы не стал тебе предлагать ничего подобного, если бы не был уверен в твоей лояльности и молчании.
– С чего вдруг такое доверие?
– Я не люблю загонять людей в тупик, наверное, потому, что со мной не единожды так поступали. Я предлагаю тебе более мягкий вариант, ты даешь расписку в готовности активно и добровольно сотрудничать с ХАМАС.
– Думаешь, этого будет достаточно?
– Почему бы и нет? У меня появится документальное свидетельство, написанное тобой собственноручно, а ты не будешь иметь против меня ничего, кроме домыслов. Более того, несложно установить факт нашего сожительства. Найдется масса свидетелей и знакомых, которые подтвердят это и заодно то, что я тебя гнусно бросил. Что не сделает обиженная женщина ради мести бывшему любовнику.
– Допустим, – не смутилась Гила. – Допустим, я соглашусь, чтобы в процессе нашего, так сказать, сотрудничества раздобыть более веские улики против тебя, о твоем предательстве. Я могу информировать свое руководство и твое, они не будут поднимать шумиху и дадут мне поработать, чтобы получить доказательства. Как ты узнаешь, не выдала ли я тебя?
– Ну, видно, придется все же идти на крайние меры, чтобы ты не испытывала соблазна доносить на меня. Давай пройдемся. – Руби встал, но перед этим вытащил магазин «Глока» и отщелкнул все патроны, кроме одного. Свой «Иерихон» он сунул себе за пояс шорт и повел Гилу наверх, на палубу, под прицелом ее же пистолета.
– Хочешь, чтобы я совершила самоубийство из своего ствола?
Он отчетливо услышал, как голос Гилы дрогнул. Впервые за много лет, что он ее знал.
– Не исключаю такой расклад, – он решил подержать ее в напряжении. – На тот случай, если ты сейчас не примешь правильное решение. Боишься? Или ты смелая, когда надо убивать детей, пробравшись в их дом ночью? Не дергайся! – Он заметил ее движение к бортику. – Здесь глубоко и очень далеко до берега. Шанс доплыть мизерный. Плаваешь ты плохо. К тому же я не позволю тебе уплыть далеко. Хочешь остаться покалеченной или дохлой и кормить рыб? Хоть я и тюфяк, стреляю я метко.
Руби подошел к двери кормовой каюты и постучал.
– Басир! – Он не стал при ней называть Тарека его подлинным именем. – Твой выход.
Ясем вытащил на плече Тахира и сообщил замогильным голосом:
– Он издох.
– Кто это? – заинтересовалась Гила. – Может, все-таки Наср?
– Если ты захочешь, я в качестве поощрения сдам тебе Насра, благо интервью с ним мой человек записал на видео. Он через каждое слово поминает женщину-майора – порождение шайтана – Гилу Бойш.
– Я бы не отказалась с ним поквитаться, – кивнула она, – кто эти дохляк и араб? Твой пресловутый страховочный вариант? Что-то хило выглядят.
– Ничего. Если труп посадить в пол-оборота к видеокамере, будет незаметно, что он уже немного не дышит. И ты убьешь его второй раз, на бис, после моего друга Басира.