— И скоро он придёт?
— Если услышал, сейчас.
Юрий подошел к устроенному у входа в шалаш «холодильнику», поднял пласт дёрна, вытащил оставшийся кусок мяса, одно яйцо, последнюю картофелину и принялся за еду.
— Не хотите со мной позавтракать? — с набитым ртом спросил у лесника. Спектакль был устроен специально, чтобы показать, что у них с собой домашние продукты и в магазине они не нуждаются. С той же целью демонстративно переложил из одного кармана курточки в другой данные ему на хранение, чтоб снова не намочить, деньги.
— Нет, спасибо. — Лесник бросил в потухший костёр окурок. — Завтра снова загляну с утра. Пусть дед не уходит. Хочу познакомиться. Надо же знать, что за люди на моём участке. А то в прошлую ночь какие-то бандиты в магазин у станции пытались забраться.
— Это ж надо! — Юрка возмущённо покачал головой.
— А что с рукой? — спросил лесник, заметив неснятую перевязку.
— Да муха какая-то укусила, — отмахнулся Юра, как от мелочи, не стоившей внимания.
— Ну, отдыхай. Только с лесом не балуй. — Лесник кивнул на кострище. — И веток чтоб больше ни-ни. — Он показал рукой на покрытие шалаша. — Сухостоя ведь полно, ни к чему живые деревья калечить.
— Скажу деду. Не будем, — заверил Юрий. Он проводил лесника до тропы, распрощался с ним и, когда тот свернул за поворот, пошёл незаметно следом. Пройдя с километр и убедившись, что лесник прямым ходом идет на станцию, вернулся к шалашу. Спустился к озеру, свистнул и негромко позвал:
— Валерка! Возвращайтесь. Можно.
Послышались удары палок по воде. Но лодка ещё долго не показывалась из-за мыска. Видно, продолжали выбирать перемёт — до лесника не успели, а по сигналу притихли, притаились. Наконец «ковчег» показался и стал медленно приближаться. Гребли оба, но какая скорость может быть с палками вместо вёсел? А узнать, что поймали, просто не терпелось.
— Как с уловом? — крикнул Юрий, едва лодка приблизилась.
— Что у тебя стряслось? — не отвечая на вопрос, спросил Валерий.
— С лесником познакомился. Но у вас-то как…
— Расскажи подробно, — перебил Валерий. По резкому тону Юрий понял, что приход лесника не на шутку того встревожил. Насколько мог, точно, воспроизводя в лицах, рассказал о незваном госте.
— Как ни жаль, придётся сниматься, — принял решение Валерий. — Уходить на резервную базу и зарываться в землю.
— Да там от сырости сгниёшь, — не согласился Борис. — И нужды пока нет: лесник не милиция.
— Боюсь, что и за ней дело не станет. Долго с «дедушкой» водить его за нос не удастся. Скорее сами без носа останемся. Так что давайте переезжать.
— А я считаю, паниковать нечего. Он просто попугал для порядка, а сам больше и не явится. Была ему нужда!
— Паниковать, конечно, рано. Но ты пойми: наше место уже не тайна. А это плохо. Особенно сегодня некстати.
Юрия спор не интересовал. Ему всё равно. Скажут «пошли» — поднимется, скажут «остаёмся» — уляжется. В данный исторический момент для него важнее улов: плохо не плохо, а восемь рыбёшек есть. Он вывалил их из полиэтиленового мешочка на траву. Рассортировал. Плотвичек в одну сторону, окуньков — в другую. В центре поставил на брюхо, будто плавает, подлещика. Ничего подлещик, граммов на двести потянет.
— Эх, кастрюльку бы, — вздохнул он. — Двойная уха. Мечта поэта. Пальчики оближешь.
Но его мечта повисла в воздухе. Спор продолжался.
— А если уйдём, — выбросил главный козырь Борис, — ещё хуже будет. Сразу поймут, что «дед» — туфта. И начнут искать.
— Что ты предлагаешь?
— Оставаться на месте.
— И ждать милицию?
— Нет. Усилить охрану.
— У нас её вообще нет.
— Значит, нужно организовать.
— Как?
— Оставим Юрку.
— Чего? — вмешался тот, услышав, что спор коснулся непосредственно его. — Что значит «оставим»? И почему меня? Я уже сидел на берегу, теперь твоя очередь.
— Помолчи, — остановил его Валерий. — Ну, оставим, а что дальше?
— Он со стороны, из засады, вон хотя бы из-за того камня, — показал Борис на огромный валун, — будет наблюдать. Если лесник не придёт, хорошо. Если придёт — Юрка последит за ним. Тогда и решим, как быть. Может, и переедем, но не сразу с бухты-барахты.
— Нет, так не пойдёт. После туристов надо вернуться в надёжное место. Мы с тобой забираем барахло и оборудуемся в том погребе. Ничего не поделаешь, — одернул Валерий сморщившего нос Бориса.
— А ты, — повернулся он к Юре, — действительно садись за камень. Какая тебе разница, где коротать время до обеда? Как солнце будет над головой, снимайся и дуй к нам по берегу. Тут недалеко. Доедим продукты и двинем к станции.
Юрий неохотно поплелся к своему «посту», а Борис, подгоняемый Валерием, с таким же «большим желанием «принялся собирать пожитки, разбросанные у костра и в шалаше. Проходя мимо, они помахали руками. Проводив их взглядом, Юра поудобнее устроился за валуном, улёгся на живот и стал смотреть на сиротливо стоявший шалаш.
Выбирая место для наблюдения, Борис не ошибся — валун лежал на невысоком пригорке, сзади к нему вплотную подступал лес, а впереди была поляна, через которую хорошо просматривались и дорога, и озеро. Сколько времени он так пролежал, греясь на солнышке, Юра не знал. Такая «работа» его вполне устраивала, да и рано ещё возвращаться к ребятам. Ну, нет лесника — и не надо. Отдохнуть после возни с перемётом тоже не грех. И вдруг кто-то за валуном явственно произнес его фамилию.
Юрий Иванников чуть не вскочил на ноги. По привычке. Так не раз бывало на уроках — улетит, глядя в окно, за перистыми облаками, а учительница тут как тут: «Иванников, повтори, что я сказала». Если бы слышал, повторил, жалко, что ли… Эти воспоминания промелькнули в один миг. Сейчас произнесённое кем-то его имя заставило вжаться в землю. И как только он прозевал? А голос, буквально рядом, по ту сторону валуна, продолжал:
— Конечно, они, Басилий Петрович. Ведь по фотороботам, составленным со слов свидетелей, работники инспекции по делам несовершеннолетних опознали. Надо сказать, Таврова умница, великолепно научилась составлять рисованные портреты. Вы смотрите: Марков опознан при нападении на Фёдорову, Иванникова Гурина видела у магазина.
— Все это хорошо, — послышался второй голос чуть подальше, — но откуда вы взяли, что это их шалаш?
— А Омельченко?! Он ведь обрисовал Иванникова в деталях.
— Это ещё требует доказательств. Других-то он не видел.
— Ушли на промысел, — безапелляционно заявил первый голос.
— На какой? Это, Алексей, ваше предположение, не больше. Ведь заявок больше не поступало.
— Не беспокойтесь, будут.
«Врёшь, — подумал Юрка, боясь шелохнуться. — Окуни и плотвички не заявят». Подумал механически: мысль работала не синхронно с телом, которому было не до юмора. Его свело от напряжения, от готовности, как только раздастся: «Вот он», вскочить и мчаться что есть духу в лес, в озеро, к чёрту в зубы, лишь бы мчаться.
— Вы что, действительно верите в сказку про дедушку, Василий Петрович?
— Не люблю гадать, Лёша, надо убедиться.
— Как?
— Ну, уж этому тебя не учить.
— Засада?
— Догадливый.
— Хорошо, организуем.
Юрке слышны удаляющиеся от камня шаги. А приподнять голову, чтобы посмотреть, нет сил. Только когда голоса зазвучали дальше, рискнул выглянуть из своего укрытия. В сторону шалаша шли двое в гражданском. Один молодой, широкоплечий, второй постарше. Там их ждали ещё двое. В одном из них Юрий без труда узнал лесника. «Навёл-таки, — подумал он, ни минуты не сомневаясь, кто эти двое в штатском. — Ну, и молодец же Валера, как в воду глядел, успели перебраться».
— Боюсь только, что засада будет напрасной, — сказал тот, что постарше. Теперь, чтобы разобрать слова, приходилось напрягать слух.
— Почему? — спросил широкоплечий.
— Если это действительно Архипов со своей компанией, то они уже снялись и сюда больше не вернутся.
— Почему?
«Заладил тоже: почему да почему, — разозлился Юрий. — Да потому, что не дураки».
Как бы вторя ему, первый сказал:
— Потому, что Омельченко спугнул их. У них ведь ушки на макушке. Смотри: всё унесено. Пустой шалаш остался.
— Зачем же тогда засада?
— Для порядка. Как учили.
Решив, что пора, Юрий осторожно стал подаваться назад. Полз по-пластунски, прижимаясь к земле. Только когда шалаш совершенно скрылся из виду, чуть приподнялся. Потом стал за дерево. Ещё раз осмотрелся. Никого. Все тихо. И вдруг затряслись коленки, мелко и часто застучали зубы. От навалившейся слабости сел на землю. Сердце колотилось, на лбу выступил липкий пот. Вот когда подкрался настоящий страх, сродни животному, ничем не регулируемый, не контролируемый. Юра упал лицом в траву и беззвучно заплакал. Всё тело тряслось от сдерживаемых рыданий. Хотелось завыть во весь голос. Но даже этого им, захватившим, казалось, полную свободу, нельзя. Могут услышать. А тогда… Как близко там, за валуном, он был от этого «тогда»!
Мелькнуло на миг желание бросить всё и вернуться домой. А как Валерка с Борисом? Ведь их не уговоришь. Да и дома затаскают, а то, глядишь, и посадят. Запросто. Благо есть за что. В общем надо скорей сматываться из этих мест как можно дальше. Страх, что ребята, не дождавшись его, могут сунуться сюда, поднял с земли, придал скорости. И вовремя — по дороге встретил Бориса. Обрадовался ему, как родному.
— Пошли скорей, — хватая его за рукав, крикнул Борис. — Идея есть. Валерка ждёт.
И тут же повернул обратно.
— У меня тоже новостей полна коробочка, — начал Юрий.
— Потом, — перебил Борис. — Понимаешь, по пути на станцию решили старуху на хуторе взять в открытую. Иначе собака не даст. Поэтому твоя ангельская рожица нужна. Вы с Валеркой сунетесь к ней как школьники. Она собаку на цепь. Тогда и я подойду. Под обрезом нагребём всего, отнесём подальше, спрячем. А после туристов обратным ходом заберём — и сюда.
— Дудки, — свистнул Юрий, довольный, что может огорошить Борьку. И от души расхохотался, когда тот распахнул от удивления рот.