— Осторожно, чертёж помнешь. Смотри, как получился. — Валерий взял в руки лист ватмана и, любуясь, развернул перед товарищем. — Наш чертёжник завтра ахнет и сразу исправит последнюю двойку на пятёрку.
— Подумаешь, делов, — не глядя, отмахнулся Борис. — Я тебе сейчас такой чертёж изображу, сам ахнешь.
«Чудеса в решете. Что это в самом деле с ним происходит? — вырывая из общей тетради лист бумаги в клетку, думал Валерий. — Смешно даже: Борис — и идея».
Однако из-за плеча товарища он стал с интересом следить за появляющимися на бумаге неровными линиями.
Борис работал молча. На лбу появились напряженные складки, вовсю помогал кончик языка. Закончив чертить, он проставил карандашом номера, отставил на расстояние вытянутой руки набросок схемы, одновременно любуясь им и давая «вникнуть в идею» Валерию. То, что за такой «чертёж» ни один учитель не поставил бы даже двойки, нисколько не смущало его.
— Итак, — торжественно начал Борис, вдоволь насладившись непониманием дружка, — перед вами, маэстро, не просто произведение искусства, а план ремонтного завода. Единица, как и в школе, означает для нас, рыцарей удачи, сплошные неприятности. Это проходная. В ней постоянно находится на посту вахтёр с пушкой на боку. Двойка нам тоже не подходит, этого мы и в школе нахватали порядочно. Двойка — железные ворота, запертые изнутри амбарным замком. Тройка — ни то ни сё: заводоуправление. Оно нам просто ни к чему. Наша задача — четвёрка: списанные трактора ДТ-54. Их будут сдавать в металлолом. Завтра. И стоят они, как специально для нас подготовленные: в углу, далеко от проходной.
Слова Борис подкреплял такой чёткой жестикуляцией, что план как бы оживал перед Валерием, но что к чему продолжало оставаться в сплошном тумане.
— И наконец, пятерка — средство достижения цели, — продолжил Марков свои пояснения. — Как на всяком порядочном предприятии сельского масштаба, в заборе имеется доска, отодвигаемая в сторону простым нажатием руки. Получается дыра, через которую, как ты, надеюсь, понимаешь, проход без пропуска. Здорово?! — Он торжествующе смотрел на Архипова, внимательно изучавшего его «чертёж».
— Если бы я хоть что-нибудь понял из всей твоей блестящей речи, — сказал Валерий. — Где находится этот ремонтный завод? Зачем нам с тобой трактора, да ещё списанные? Уж не предлагаешь ли угнать парочку? С тебя, чего доброго, станет. Но тут я тебе не помощник. Освоил пока только автомобиль, а на трактор даже не знаю, с какой стороны забираться.
— Да ты в самом деле ничего не понял, — опять захохотал Борис. — Ремзавод находится недалеко от станции Всеволожская… — Заметив разочарование, написанное на лице товарища, заторопился:. — Это совсем близко: до Кушелевки на трамвае, а там всего двадцать минут электричкой. Трактора я предлагаю не угонять, а один из них раскулачить, снять с него магнето.
— Зачем? — искренне удивился Валерий. — На что тебе магнето с допотопного трактора?
— А кто тебе сказал, что мне? — вопросом на вопрос ответил Борис. — Ты Петухова с третьего двора знаешь?
— Ну?
— У него вышло из строя магнето мотоцикла. Нигде не достать. Он дает за него десятку. Дошло наконец? — Кроме одного. При чем тут списанные трактора?
— Магнето от трактора ДТ-54 подходит к мотоциклу «Ковровец». А у него как раз «Ковровец». Если достанем магнето, выкладывает десятку. Теперь дошло? Всё разжуй да в рот положи, — с деланным раздражением проворчал Борис любимую фразу Валерия, которой тот обычно пользовался, когда до товарища не сразу доходила его очередная идея.
— Это точно? — Валерий преобразился. Он уже видел, как они вдвоём вваливаются в зелёную беседку и под восторженные возгласы компании выставляют на скамейку бутылки портвейна, выгружают из карманов всевозможные закуски — мало ли чего можно купить на заработанную десятку. Он уже начал соображать, что из инструмента взять с собой. Всё, что было важным до прихода Бориса, отошло на второй план: и чертёж, которым он в душе гордился, представляя, как ка уроке, скромно опустив глаза, будет выслушивать похвалу Владимира Николаевича, делая вид, что ему к этому не привыкать; и алгебра, которую осталось доучить самую малость; и ужин, который он обещал приготовить к приходу деда.
— Чертёжик твой соответствует действительности?
— Как в аптеке. Фирма, — Марков выпятил грудь, похлопал по шей ладонью, — гарантирует.
— А откуда данные? — Валерий указал пальцем на «чертёж».
— Опять же — секрет фирмы. — Борис выдержал паузу, но на большее его не хватило. — Понимаешь, — горячо заговорил он, — идея, если по совести, не моя. Петух сам предложил. Они на этом заводе проходят практику. Он и говорит: там этими тракторами все забито. Взять — пара пустых. Он и чертёжик набросал, а я воспроизвёл по памяти.
— Если пара пустяков, отчего сам не снимет? — усомнился Валерий. Он любил во всем ясность и железную логику. — Или десятка у него лишняя?
— И я спросил то же самое, — довольный своей предусмотрительностью подхватил Борис, — говорит, пытался, но мастер застукал. Не их с ПТУ, а заводской…
— Так ты же говоришь, трактора списанные, — прервал Валерий.
— Петух говорит, что мастер больно дотошный: «Не твоё — и не трожь, пусть хоть валяется». Знаешь, бывают такие: и сам не ам, и другим не дам. Как собака на тракторе. Поэтому днем Петух боится, & вечером предки из дома не выпускают. Ну, как идейка?
— На месте посмотрим. Сейчас пойдём?
— Конечно. Чего тянуть? Пока доедем, глядишь, и стемнеет. Мне сегодня надо домой не очень поздно. Я ведь к тебе пошел уроки учить.
— А я, если дед спросит, у тебя делал.
Марков кивнул. Не впервой. Самый удобный способ. А если надо днём удрать из дома, то лучше библиотека или общественное поручение в школе. Ну, а если чересчур задержался, то, конечно, собрание или репетиция самодеятельности. Пока действует безотказно.
— А с деньгами тоже точно? — выбирая в кладовке дедовские ключи, отвёртки, плоскогубцы, спросил Валерий. — Не придётся ходить за ним, своё клянчить?
— Нет. Сразу на бочку.
— Тогда порядок. Да, ещё одно: я собирался сегодня вечером поехать на черный рынок к автомобильному магазину присмотреть запчасти. Обещал взять с собой адъютанта.
— Это ещё кто такой?
— Да есть тут один, — замялся Валерий. Адъютант — его новое «приобретение». Он сам ещё к нему присматривается, поэтому трепать языком раньше времени не хотелось.
— Чего темнишь?
Действительно. Раз сболтнул, надо договаривать.
— Ты его, наверно, знаешь. В соседнем доме живет. Юрка Иванников. Вечно в беседке околачивается. До нас, конечно, — солидно уточнил Валерий.
— Это такой, на девчонку больше смахивает, худенький?
— Он.
— И на кой тебе такая мелюзга? — презрительно кривя губы, спросил Борис.
— Не говори, — возразил Валерий, отстаивая свой выбор. — Во-первых, ему скоро шестнадцать. На учёте состоит, а главное — парнишка смышленый. Может, возьмем с собой? — осторожно спросил он, засовывая инструменты в старый рюкзак, не один год ездивший с ним в пионерские лагеря.
— А на что он там нужен? Ещё детского сада не хватало, — проворчал Борис.
— Это точно. Но я не привык бросать обещания на ветер. Давай так: если встретим — позовём, нет — поедем одни. Скажу потом: заходили, звонили, никто не открыл. Идёт?
— Ладно, — неохотно согласился Борис. Перспектива третьего на одну десятку его не устраивала. Но спорить с Валерием не хотелось. Ещё отколется, а один не поедешь. — Пошли.
Выйдя из дома, они сразу наткнулись на Иванникова. Тот тащился из магазина. В набитой до отказа авоське буханка круглого хлеба, батон, пакеты с молоком, какие-то кульки и свертки.
— Далеко собрались? — подозрительно покосившись на рюкзак Бориса, спросил тот у Валерия.
— Сначала за тобой. Потом поедем сварганим одно дельце. Ты как? — спросил Валерий.
— Надолго?
— Поездка за город. Часам к десяти думаем вернуться.
— Ой, не выйдет. Мать дома, — грустно протянул Юра. — За сегодняшнюю двойку уже был нагоняй, а завтра к химичке собирается. Вы уж не обижайтесь.
— Да мы что, — вмешался Борис. — Не можешь так не можешь.
— А что за дельце? Опять с запчастями? — поинтересовался Юрий.
— Ладно, одни справимся, — опять вместо Валерия ответил Борис.
— А завтра встретимся. Идёт? — сгладил Валерий чересчур явно выраженное желание отделаться от младшего. Сегодня он действительно лишний, но в деле купли-продажи запчастей для машин проявил такую смекалку и прыть, что другого помощника Архипову не надо.
— Ну, будь, до завтра, — подвел он черту и двинулся вслед за Борисом к трамвайной остановке.
Марков был на высоте. Дорога, как он и обещал, заняла немного времени, заводишко разыскали быстро. Да и чертеж оказался точен — пятая от дальнего угла доска в заборе ходила на верхнем гвозде, как маятник.
Нырнуть в проём не составило никакого труда. А вот у тракторов им пришлось повозиться. Болты заржавели и, несмотря на все усилия, никак не хотели отдавать уже истраченную в мыслях десятку. Только у третьего болты наконец. поддались — и то не гаечному клочу, а молотку и зубилу. Но рубить болты, когда вокруг темень, когда каждый удар мог привлечь внимание вахтёра… А тут еще в спешке Марков стукнул себя молотком по пальцу, разбил в кровь. Нет, заработать десятку оказалось совсем не просто. Когда Валерий снял наконец магнето и опустил в рюкзак, оба дышали так, словно пробежали марафонскую дистанцию.
Но всё имеет свой конец. Через полчаса они уже сидели в пустом вагоне электрички, если не считать спящей фигуры на одной из скамеек. По бьющему в нос запаху водочного перегара было ясно, что спящий пьян.
— Эй, дядя, проснись. Тебе до какой станции? — потряс Борис пьяного за плечо. Тот в ответ промычал что-то невразумительное и повернулся на другой бок. При этом, как нарочно, из кармана его трюк показался уголок кошелька.
Взгляды ребят скрестились на нём. По дыханию товарища, ставшему вдруг тяжёлым, частым, прерывистым, Валерий понял, что оба думают об одном и том же.