- Задумался? - нарушил тишину Халлин.
- Да. Думаю, приложил ли Палпатин к этому руку, - ответил Люк, оставаясь погруженным в мысли.
- К чему? - спросил доктор, не отрывая глаз от медицинских показателей.
- К этому, - Люк чуть приподнял искромсанную руку, чтобы указать на свои раны.
Халлин нахмурился; используя стилус для датапада, он коснулся тыльной стороны левой кисти Люка, сразу под последней поддерживающей руку спицей:
- Можешь пошевелить пальцами?
Люк в быстрой последовательности пробарабанил пальцами по кровати, но Халлин даже не взглянул на это.
- Не используя Силу, - добавил он сухо – отлично знакомый теперь с этим антинаучным феноменом, который раньше полностью отвергал, считая невозможным. Научные доказательства и генетические выкладки были замечательны, но нельзя опровергать то, что находится перед твоими глазами.
Люк тихо глянул на него и сосредоточился; прошло много долгих секунд, прежде чем его указательный палец едва дернулся. Халлин внимательно наблюдал за этим, с непроницаемым выражением лица.
- Мне нужно волноваться? – побудил его Люк к ответу.
- Думаю, я бы волновался, если бы Император пытался убить меня, - Халлин сделал вид, словно неправильно понял вопрос.
- Нет, это вряд ли, - убежденно проговорил Люк, соглашаясь пойти в этом направлении, случайном или нет. - Я думаю, что он лишь хотел вызвать определенную реакцию - встряхнуть и поляризовать ситуацию. Но то, какой будет эта реакция, являлось единственной переменной, над которой у него не было никакого контроля.
Люк обдумал, мог ли знать его Мастер об информации, которую Люк аккуратно отбирал и передавал Альянсу уже почти год под маской нескольких неизвестных "сочувствующих мятежникам", но отклонил эту мысль как паранойю. Как бы сильно Палпатин не любил свои схемы, с таким огромным злоупотреблением доверия он разобрался бы гораздо более прямым способом. Преподав Люку очередной "урок", который тот никогда бы не смог забыть. Нет - если бы он знал, Люк сейчас валялся бы в камере.
- В таком случае это выглядит уж слишком рискованной игрой, - сказал Халлин, ломая ход мыслей Люка.
- Зависит от того, что на кону, - ответил Люк. - Иногда главная игра стоит этого.
Халлин поднял сомневающийся взгляд. Люк почти пожал плечами, но вовремя вспомнил, что над его раздробленными ключицами все еще протянуты спицы.
- При определенном раскладе карт, когда на кону слишком много и ты уже не можешь отступить - основываясь на своих преимуществах и вероятном доходе, а также на знании игроков, ты понимаешь, что наступил лучший момент для риска.
- Мы говорим не об игре в сабакк, - не согласился Халлин.
- Та же самая теория, - заверил Люк. - По большей части это не была такая уж непредсказуемая игра. Он был уверен, что Восстание среагирует, если он форсирует события достаточно крупным жестом.
Люк ощущал сомнения Халлина - но тот не знал Палпатина, как Люк.
Долгие часы, проведенные им в капкане камеры наедине с понукающими манипуляциями его Мастера, стоили ему дорого, но если было что-то, что он мог извлечь из тех болезненных воспоминаний, то это было знание Палпатина. Знание, как работал тот извращенный, эгоцентричный и своекорыстный разум. Да, его Мастер также знал Люка наизнанку, но как Палпатин любил цитировать: все знание приходило по цене - и ценой того, что тот знал, как манипулировать и управлять Люком, стало то, что Люк знал, как интригует и воздействует, как составляет свои планы Палпатин.
И последняя игра Мастера ни в коем случае не находилась вне его контроля - он полагал, что мог управлять ею, направляя на достижение нужного ему результата.
- Кроме незначительного осложнения, почти удавшегося моего убийства, его схема сработала отлично. Он достиг всего, что хотел.
- Только если ты позволишь ему это, - рассудил Халлин, неожиданно вызывая сухой и сиплый смех своего пациента.
- Почему сегодня все говорят мне это? - произнес Люк и быстро добавил, чтобы предотвратить вопрос: - Думаю, я должен принять эту специфическую игру.
- Что ты сделаешь? – спросил Халлин, хоть и знал, что Люк не скажет ничего определенного; в этом он очень походил на Императора.
- Палпатин ждет ответной реакции с моей стороны, - произнес Люк, вновь погружаясь в свои мысли. - Я не хотел бы разочаровывать его.
Глава 6 (часть 2)
***
Мара остановилась у палаты Скайуокера, почти врезаясь в уходящего Халлина.
- Как он сегодня?
- Ну, судя по всему, идет на поправку, раз продолжает сводить меня с ума, - натянуто улыбнулся доктор.
- Что на этот раз?
Прежде Скайуокер изводил Халлина в основном по поводу установки новой правой руки, затребовав ее раньше, чем предназначал доктор. Но в отличие от Халлина она могла понять Люка: ей также было сильно не по себе от торчащего из изуродованной культи штыря-фиксатора - а это была даже не ее рука, не в ее кость была вставлена сия штуковина. К тому же Люк развил вредную привычку использовать тупой наконечник, чтобы почесать заживающие шрамы на лице, тем самым расцарапывая их. Левая рука Скайуокера оставалась все еще неподвижной, и без правой он не мог сделать ничего – а это, должна была признать Мара, заставило бы любого чувствовать себя сильно уязвимой, а уязвимость во Дворце была опасной вещью. Правда, он пока слабо мог управлять новой рукой, но со временем это изменится – тем лучше было начать привыкать к ней как можно раньше.
- Теперь ему взбрело в голову оставить медцентр, - произнес Халлин таким тоном, будто Люк просил чего-то возмутительного.
- И куда он хочет пойти?
- К себе, в свои апартаменты. И он знает, что это вне всякого обсуждения.
Из-за двери послышался хриплый голос Скайуокера:
- А еще он не спит и слышит все, что вы говорите.
В еще слабом голосе слышался снисходительный юмор, но и нотки непререкаемого авторитета уже начали возвращаться, как и упрямые черты характера, занимающие свое место по мере выздоровления. Впрочем, на Халлина ничто из этого не производило впечатления, сказывалось преимущество долгих дружеских отношений.
- В таком случае Наследник точно знает, что возвращение в его апартаменты абсолютно исключено.
Мара на цыпочках зашла в главную спальню Скайуокера, стараясь не разбудить его.
Шел третий день, как он вернулся к себе - с тех пор, как Халлин полностью сдался, лишь горько жалуясь на необходимость переносить все медицинское оборудование из Северной Башни в Западную - туда, где находились огромные Парлемианские апартаменты, занимавшие целый уровень. И за последние два дня доктор пользовался каждой возможностью редких минут бодрствования Люка для оповещения, что тот так изнеможен как раз из-за связанной с переездом нагрузки, к которой он не был готов.
Не выдержав, Скайуокер в конце концов заявил, что он хотел вернуться к себе только потому, что здесь он может законно выставить Халлина за дверь, если тот будет слишком много ворчать и что он на грани выполнения этой угрозы прямо сейчас.
Но как бы там ни было Скайуокер выздоравливал: он стал более внимательным, когда бодрствовал, его память восстанавливалась, зрение прояснялось. Белок поврежденного глаза вновь стал чистым, хотя радужка из-за травмы и рубцевания изменила цвет, небесно-голубой в большей части стал практически черным. Даже зная это, Маре часто нужно было несколько секунд, чтобы подавить неловко-тревожное чувство, когда она смотрела на него; что-то изменилось в нем: не только цвет глаза, и не правая сторона лица, которую пересекал кривой шрам, но что-то более невидимое, более существенное.
Однако возвращение в свое жилье, казалось, приносило явное улучшение, даже на взгляд Мары – сегодня он снова крепко проспал всю ночь и большую часть утра. Мара наполовину подняла световую защиту на окнах и открыла двери балкона. Теплый летний ветерок колыхал ее волосы, пока она сидела спиной к комнате, воспользовавшись шансом наверстать упущенное в изучении докладов службы разведки. Поглощенная чтением, она фактически подпрыгнула на стуле, услышав позади внезапный глухой удар и одновременно ощутив вспышку изумления и неожиданности в Силе - настолько яркую, что даже она почувствовала ее. Резко обернувшись, Мара узрела Скайуокера в неловком полувертикальном положении на полу рядом с кроватью. В панике она схватила комлинк и, нажав на экстренный вызов, кинулась к нему.
- Все хорошо, хорошо, - заверил он, тем не менее не вставая и прижимая к себе скрепленную спицами руку.
- Черт возьми, что ты делаешь?
- Сижу на полу, как видишь, - ровно произнес он по-прежнему хриплым голосом.
Оказавшись рядом, Мара внезапно застыла с протянутыми руками, не имея понятия, как помочь ему встать. Люк был одет в то, во что был одет всегда, когда спал - в пару затягивающихся на поясе штанов. Остальное тело было совершенно голым. И сейчас, когда нужно было коснуться его, это показалось ей вдруг слишком близким, личным.
Что было глупо - так как она видела его в таком виде сотни раз, когда входила в его апартаменты по утрам или когда он блуждал в распахнутом халате перед завтраком, больше нисколько не смущаясь людей, которые постоянно находили причину шататься по его жилью.
И когда он тренировался в зале шестью уровнями ниже, в огромном помещении с настилом из черного эбенового дерева и стеклянными от пола до потолка стенами, которые становились невероятно горячими летом, несмотря на климат-контроль; тогда он обычно снимал свою майку, чтобы остыть. Она никогда не задерживала свой взгляд на... ну хорошо, это было не совсем верно - но она никогда не чувствовала себя настолько неуклюжей и смущенной раньше.
- Ты поможешь мне встать или просто будешь смотреть на меня?
- Что случилось? – Мара наконец справилась с собой и нерешительно протянулась к нему.
- Просто нога подвернулась, ничего страшного.
- У тебя сложный вывих бедра и лодыжки, - напомнила Мара, притягивая к себе его резкий взгляд, хотя головы он не повернул - шея до сих пор плох