Перед тем, как включить аппарат, ты сказала, что я имею право знать – правитель Империи не просто монарх; Государь или Государыня, конечно, правит, но есть нечто более важное. Правитель есть тень за каждым решением местной Думы, или рекомендацией Думы Боярской.
В одиночку с таким не справиться. Тень государя состоит из многих малых теней. Родственники. Друзья. Друзья друзей. Те самые князья – и иные, титулом не обладающие. Они живут среди подданных; работают в обычных конторах и на производствах; ездят на работу в маглеве; едят в тех же закусочных, что и все. Без этого нельзя – любое, самое мудрое и высокоученое правительство отрывается от проблем народа.
Принцип дублирования, среди особ высочайшей крови именуемый «принципом Аль-Рашида». Тот самый, породивший самую тайную и могущественную из спецслужб Империи, не имеющую даже названия, но обеспечившую процветание державы за счет следования одному простому правилу.
Превыше всего есть любовь. И оттого всякое действие должно служить к вящей славе Божьей и ради пользы людской – без договоров с совестью. В выборе между абстракцией и конкретной личностью – выбирай личность. О пользе личности суди с христианских позиций. Только это и может превратить то, что многие считают «пропагандистскими лозунгами», в жизненное кредо целой державы.
Чего стоило бы использовать меня втемную? Вдруг бы отказался?
Многого. Слишком дорогой цены.
…Я путаюсь, где память, а где выдумка, порождение бреда. Это очень сложно, ты была права, это смертельно сложно. Но я всё сделаю верно.
Люблю. Извини. Нет времени. Не хотелось бы врубиться головой в чужой корабль, да-с.
Оставаясь верным слугой и т. д., и т. п.
Ad majorem Dei gloriam.
Чужой девиз, но, полагаю, он вполне подойдет возглавляемой тобой организации. Той, в которую, оказывается, был зачислен, сам того не зная.
На свету
…Когда корабль чужаков вошел в контролируемую зону, стало ясно – он неизлечимо, смертельно болен. Что-то обуглило и вспахало практически неразрушимую поверхность, раздербанило внутренние структуры. Корабль едва держался.
Прошелся по частотам – просто так, на всякий случай. Сигнал ворвался в подключенный к вирту разум.
Несмотря на то, что я почти уже не сознавал себя, изнуренный расчетверением – почувствовал удивление.
…Они умирали. И будто люди, вернулись встретить смерть в то место, которое считали домом.
Им не выпало добраться до иной Галактики. Никому. Их остановили в нашей. И сейчас последние из них спешили передать тем, с кем их дороги разошлись, грозное предупреждение.
Силе, с которой они встретились, было наплевать – органика перед ними или кремний. И было еще что-то, что я никак не мог уловить.
Я почувствовал, как в системы модуля, а из них в мой мозг ввалился некто, походя, будто хлам, сметая дополнительные личности. Пришлось вцепиться изо всех сил в интерфейс оружейных систем, молясь, чтобы они не сработали.
А тем временем этот некто вновь слепил из меня подобие чего-то цельного и начал загружать в мозг один за другим образы, картинки и формулы.
Лишь несколько мгновений спустя я понял, что у меня в голове оказалось добрых четыре столетия научного прогресса, если не больше. Еще – тактические схемы и инструкции.
Прощальный подарок: шанс на выживание.
Потом корабль «постчеловеков», будто исполнивший свое предназначение, грустно мигнул на прощание дюзами – и распался облаком светящейся пыли.
Я бухнулся в обморок.
Сквозь одурь пробивалось сознание, что к астероиду вновь пристыковались, и кто-то с грохотом пробивает себе дорогу через полный активизировавшихся ловушек лабиринт, ничтоже сумняшеся выжигая их огнём.
Мне было все равно. Я отдыхал, спал перед долгими и полными тревог днями, которые уже предвидел, и чудилось, будто я слышу в бреду женский голос, такой дорогой моему сердцу, читающий нараспев, будто возражая всему тому, что я утверждал в последние полтора месяца:
«Когда ты стоишь один на пустом плоскогорьи, под
бездонным куполом Азии, в чьей синеве пилот
или ангел разводит изредка свой крахмал;
когда ты невольно вздрагиваешь, чувствуя, как ты мал,
помни: пространство, которому, кажется, ничего
не нужно, на самом деле нуждается сильно во
взгляде со стороны, в критерии пустоты.
И сослужить эту службу способен только ты».
Наверное, это и был ответ на мое письмо.
– Что он бормочет? – спросил кто-то над головой.
– Стихи. Старые. Какая к черту разница, его на Землю надо. Велено срочно вытаскивать…
Я не стал слушать дальше. Мне снилась девушка, рядом с которой, знаю, не смогу быть.
Но чьей тенью я могу стать… уже стал, если вспомнить допуск и все остальное. И это было немало.
В конце концов, иногда, чтобы быть рядом, нужно всего лишь отпустить и довериться.
И всё будет прекрасно.
Пусть даже к нам, если верить недавнему гостю, направляются все черти Вселенной – справимся, коли будет суждено.
Богу мы тоже доверяем.
…И все же интересно, сколько из моих «воспоминаний» мне попросту приглючилось?