В повседневной работе мне постоянно приходилось разыскивать гнезда птиц. Ведь без изучения гнездовой жизни птицы невозможно определить, является она полезной или вредной, очень важно знать, чем питаются птенцы, как проходит их развитие. Кроме того, при исследованиях гнезд выясняются многие важные теоретические вопросы. И чем больше найдено гнезд у какой-либо птицы, тем более подробно можно изучить ее биологию. Но не всегда поиски гнезд проходят так быстро и успешно, как в описанном случае с грифом.
Поиски птичьих гнезд — это своеобразный заразительный спорт. Я увлекся им еще в школьные годы и до сих пор помню то волнение, которое я испытал, найдя первое гнездо. Маленькое, аккуратно свитое на сучке березы гнездо зяблика с четырьмя пестро раскрашенными яичками выглядело как какая-то таинственная лесная драгоценность. С тех пор я нашел уже не одну сотню гнезд, но по-прежнему меня волнует каждое вновь найденное гнездо. Чтобы быстро обнаружить гнездо птицы, нужно хорошо знать ее привычки, повадки, любимые местообитания, нужно, если хотите, понимать «птичий язык», ибо тревожные крики, издаваемые птицей у гнезда, часто сильно отличаются от других издаваемых ею звуков. Иногда наблюдателю просто везет, и он натыкается на какое-нибудь гнездо случайно, чаще же приходится проводить кропотливые поиски с длительным выслеживанием.
Легче всего находить гнезда, когда их вьют или в них находятся птенцы, которых кормят родители. Труднее обнаружить гнездо во время насиживания.
У каждой птицы — свои приемы постройки и маскировки гнезда, что необходимо учитывать при поисках гнезд.
Так, в кустарниках заповедника гнездится в большом числе маленькая юркая птичка — скотоцерка. Несмотря на свои маленькие размеры и вес (около 9 граммов), она сооружает довольно объемистые шарообразные гнезда с боковым входом. Свои гнезда скотоцерка прячет очень искусно в глубине густых кустов. Можно стоять рядом с таким гнездом и не видеть его. Поэтому в первую весну я не смог найти ни одного гнезда этой птички, на следующий год я нашел только четыре, зато на. третью весну я случайно натолкнулся на весьма продуктивный способ поисков этих гнезд.
Случилось это в середине февраля, когда в пустыне стали распускаться первые цветы. Пробродив целый день среди зеленеющих холмов, я возвращался на кордон. Солнце уже почти касалось горизонта. В одном месте мое внимание привлекла пара беспокоящихся скотоцерок. Тревожно треща, они перепрыгивали по сучкам кустарника, подергивая своими длинными хвостиками. Я взглянул вверх на склон бугра и неожиданно для себя сразу же увидел гнездо. Оно резко выделялось черным шаром на силуэте куста, насквозь пронизанного лучами заходящего солнца. И вот я стал на восходе и закате бродить по холмам, внимательно просматривая просвеченные солнцем кусты, и в короткий срок нашел два с половиной десятка гнезд.
Много хлопот доставили мне поиски гнезда тонкоклювой камышовки, маленькой птички серо-бурой окраски с беловатой бровью над глазом. Гнезд ее в Таджикистане еще никто не находил. Камышовки с начала марта наводняли тростниковые заросли заповедника, оглашая воздух звучными щебечущими песенками, журчащими, как ручеек. Так продолжалось до конца апреля, после чего почти все они вдруг исчезали из заповедника за исключением немногих пар, остающихся на гнездовье в самых глухих уголках. Сколько я изорвал одежды, рыская в этих тростниках, возвышавшихся плотными трехметровыми стенами вдоль берегов озер и проток! Передвигаться внутри подобных зарослей было очень трудно. Среди острых жестких прошлогодних листьев и стеблей любое резкое, неосторожное движение кончалось порезом, а шум при передвижениях распугивал все живое далеко вокруг.
Только на следующее лето, исследуя рогозовые заросли вдоль северных границ заповедника, я обнаружил массу ютившихся здесь камышовок, которые, весело распевая, занимались постройкой гнезд. На второй день непрерывных поисков, которые я вел среди густых рогозовых зарослей по пояс в теплой воде, мне удалось наткнуться на камышовку, тащившую в клюве клочок растительного пуха. Через несколько минут, проследив за птицей, я увидел и гнездо. Оно было подвешено к трем рогозовым стеблям сантиметрах в 15 над водой и было насквозь мокрым. Тут же выяснилось, что обе камышовки, вьющие гнезда в основном из растительного-пуха рогозовых головок, прежде чем вплести очередной пучок в стенку гнезда, смачивают его, макая в воду. Мокрый пух более плотен и пластичен, вить из него намного легче. К сожалению, это гнездо погибло через три дня — его затопила внезапно поднявшаяся вода.
Много пришлось повозиться с гнездами бухарской большой синицы. От европейской большой синицы она отличается только меньшими размерами и отсутствием в окраска желтого цвета. Она довольно многочисленна в туранговых лесах заповедника, где гнездится в дуплах деревьев, как и все синицы. Но на первых порах никак не удавалось найти дупло, занятое-этой птицей. Повальный осмотр всех встретившихся дупел также не давал результата. А дупел было множество — большие и маленькие, глубокие и узкие или настолько широкие, что туда можно было просунуть голову. При обследовании дупел я натыкался то на гнездо дятла, то на компанию летучих мышей, то на змею, а однажды даже столкнулся с вараном, имевшим не меньше метра в длину. Но чаще всего дупла были пустыми. Гнезд синиц не было нигде.
Положение усложнялось еще тем, что я не знал сроков размножения этой птицы. Задорные птичьи песни начинали звучать в заповеднике уже с середины января. Весь февраль и март по зарослям сновали синичьи пары, ничем не выдавая своего намерения приступать к гнездованию. И вот однажды днем, когда солнце пекло уже достаточно сильно, я шел по лесной дороге и услышал знакомый жужжащий позыв, несшийся из глубины зарослей. Такой позыв обычно издают слетки[3] большой синицы, выпрашивающие корм. Я даже вспотел от волнения — неужели прозевал гнездовой сезон? Неужели эти синицы уже кончают вывод птенцов? Осторожно пробираясь среди кустов, подошел поближе и с удивлением увидел вместо выводка одну-единственную синицу, сидевшую на сухой ветке. Вскоре к ней подлетела другая, сунула ей в клюв какого-то червяка, а потом они обе упорхнули в заросли. Продолжив слежку, я убедился, что передо мною пара взрослых птиц и что я видел своеобразную брачную игру, где самка стимулировала выкармливающий инстинкт самца, в точности воспроизводя позыв голодного слетка. В это же время начались частые драки между отдельными парами. Я расхаживал по зарослям с топором, выстукивая подозрительные деревья, непрерывно следил за отдельными парами птиц, но безрезультатно.
Наконец на помощь мне пришел случай. Как-то я проходил вдоль опушки турангового леса, и вдруг из низкого пенька с выгнившей сердцевиной почти прямо из под моих ног с тревожным стрекотанием вырвалась большая синица. Я никак не мог поверить, что в этом пеньке, едва возвышавшемся над землей, может быть чье-либо гнездо. Однако при осмотре оказалось, что выгнившая сердцевина уходит глубоко под землю и продолжается дырой в толстом корне. На дне дыры оказалось гнездо синицы с шестью пестренькими яичками. Впоследствии при своих поисках я стал осматривать и дупла, открытые сверху, сердцевины выгнивших пней, которые раньше пропускал, и вскоре смог обнаружить еще несколько гнезд.
Но далеко не достаточно найти гнездо. Нужно проследить все развитие птицы с момента обкладки яйца и до вылета птенца из гнезда. Выполнить такие наблюдения не менее трудно, чем обнаружить гнездо. Причин тут несколько: иногда птица пугается частых визитов и бросает гнездо, иногда гнездо разоряется каким-либо хищником. Неоднократно подходя к гнезду, человек привлекает к нему внимание различных хищников, и поэтому процент разорения гнезд, находящихся под наблюдением, гораздо выше. С этим явлением мне пришлось столкнуться уже в первую весну при изучении гнездовой жизни сорок.
Чуть ли не в половине наблюдаемых гнезд в какой-то определенный момент начинали исчезать яйца или птенцы (если они еще маленькие) по одному-два вдень. Сначала я подумал; что сороки могут перетаскивать их из потревоженного гнезда в другое место, но это предположение скоро пришлось отбросить. Сороки, с гнездами которых приключилась подобная беда, построили новые гнезда недалеко от первых и снова приступили к откладке яиц. Потом такие же истории происходили с гнездами фазанов, скотоцерок и многих других птиц.
Помню, как я нашел первое гнездо фазана с десятком яиц, стал наблюдать за гнездом, и вдруг яйца начали исчезать по одному в день. Самка упорно продолжала их насиживать даже после того, как осталось всего два яйца. В этот день я пытался сфотографировать на гнезде фазаниху, которая во время насиживания подпускала к себе очень близко. Гнездо было устроено под большой кучей валежника и совершенно скрыто сверху. Сбоку сквозь переплет сучков была видна только голова насиживающей птицы. Спугнутая щелчком затвора, фазаниха слетела с гнезда. Решив пронаблюдать, через какое время она вернется, я залез на стоявшую поблизости турангу и неподвижно сидел там около 20 минут. Мне удалось заметить возвращавшуюся самку. Она шла в невысокой траве осторожно, то и дело вытягивая шею и оглядываясь. Она подошла к той куче, где находилось гнездо, юркнула в нее, через минуту вышла и вдруг, шумно взлетев, исчезла среди раскидистых крон леса. Заподозрив неладное, я поспешно соскочил с дерева и подбежал к гнезду. Пусто! 2 яйца, лежавшие там 20 минут назад, исчезли. Кто их мог стащить? Варан? Но если он натыкается на фазанье гнездо, то съедает сразу всю кладку. Так же поступают и крупные хищники млекопитающие. Скорее всего это проделки змей. У них есть такая привычка — таскать яйца по одному. Я не раз был свидетелем того, как кобра таскала яйца из курятника и именно по одному в день…
Разгорается жаркое майское утро. Я лежу в мокрой от росы траве и слежу в бинокль за тугайным соловьем — стройной небольшой птичкой с длинным рыжим хвостом. Она только что пролетела мимо, держа в клюве клочок пуха. Поиски птичьих гнезд продолжаются.