ся.
— Как странно ты одета.
— Разве?
— Я не помню этого костюма.
— Он был у меня, до того как мы поженились.
— Черный… Ты собираешься на похороны?
— Да. А ты?
Гарри помотал головой.
— Тьюри сказал, что при сложившихся обстоятельствах бестактно было бы появляться там тебе или мне.
— Тьюри сказал то, Тьюри сказал другое… Ладно, пусть этот Тьюри живет твою жизнь за тебя, а свою я проживу сама. Я поеду на похороны. Имею на это право. Гарри печально улыбнулся.
— У всех нас есть права, которыми мы пользуемся или не можем воспользоваться. Теоретически, я имею право войти в свой собственный дом, поцеловать свою жену и, если захочу, лечь с ней в постель…
— Это тоже Тьюри придумал?
— Нет. Я сам.
— Перестань говорить со мной в таком тоне, хватит. Если вы с Тьюри отстаиваете подобную манеру обращения, что же вы не пользуетесь ею в жизни? — Она оглянулась. — К тому же, у меня… у нас посетитель.
— Я это знаю.
— Он посторонний, никто. Торгует аппаратами для смягчения воды. Уверяет, что они дают экономию. Я что-то сомневаюсь.
— Я тоже. — Гарри по-прежнему улыбался, но улыбка его как-то странно изменилась. Она стала робкой, усталой, неестественной — кошачья улыбка на морде кокер-спаниеля. — Ты имеешь полное право принимать посетителей и покупать кухонные аппараты. Но тогда, как я только что сказал, у меня тоже есть права. А если наши права не поладят между собой, не миновать нам беды.
— Я не боюсь твоих угроз.
— Ты дрожишь.
— Да, ты заставляешь меня нервничать, но это все равно что проходить мимо мальчишки, приготовившего кучу снежков — я боюсь, что в меня попадут снежком, оттого и нервничаю. Но даже если это случится — ничего страшного. Это ведь только снег. Так что давай. Швыряй свой снежок.
— Весна на дворе. Снега нет. Мальчишкам впору переходить на булыжники.
— Да прекрати ты эти речи. Делай то, зачем пришел, и покончим с этим!
— И сделаю. Но я подумал, что сначала лучше объясниться. Я взывал к тебе и так и этак, чтобы спасти нас обоих. Умолял тебя о милости, о сострадании. Но какие бы слова при этом ни произносились, все равно я просил. А теперь я тебе велю.
Телма молча и хмуро посмотрела на него.
— Вещи мои в машине, Телма. Я их с понедельника так и не распаковывал.
— Почему?
— Потому что я возвращаюсь, — спокойно сказал Гарри. — Возвращаюсь в свой дом, к своей жене.
— Перестань разыгрывать из себя дурака.
— Нет, я не дурак. И не мальчик. И у меня в кармане есть кое-что получше снежка или булыжника.
— Что же?
— Пистолет.
— Ты, видно, с ума… Гарри! Гарри, послушай меня…
Телма протянула руку, чтобы задержать мужа, но он прошмыгнул мимо нее и вошел в гостиную. В левом наружном кармане его пиджака она увидела отчетливые контуры пистолета.
Блейк стоял в дальнем углу гостиной, сжав в руках брошюрки, словно они служили ему пропуском в окружающий мир. По его вискам и за ушами катились крупные капли пота, оставляя за собой влажные следы, как это делают улитки.
— Здравствуйте, — весело сказал Гарри. — Кажется, меня и мою жену заинтересовало ваше предложение. Скажите, а мягкая вода помогает при бритье?
— Я не знаю.
— Ну, вы же достаточно взрослый, чтобы бриться, не так ли? Сколько вам лет?
— Двадцать один.
— Совсем мальчик. Вы бросаетесь снежками?
— Я…
— Неважно. Вы должны простить меня и мою жену за то, что мы вовлекаем вас в наш спор по поводу некоторых маленьких разногласий. Моя жена в последнее время неважно себя чувствует. Через несколько месяцев мы ждем ребенка, «первенца. Скажите, ведь у нас здорово прибавится стирки, не правда ли? И я думаю, аппарат для смягчения воды будет полезным приобретением. Как, Телма?
— Гарри, не надо. Перестань, — глухо сказала она.
— Иди, прими таблетку, Телма. Ты нездорова. — Гарри снова повернулся к молодому человеку, который исподтишка сделал шаг к двери. — Ваше лицо как будто мне знакомо. Мы встречались?
— Нет, — сказал Блейк и подумал: «А это правда. Не мог он меня видеть, так как лежал с закрытыми глазами, когда я говорил с сестрой. Та сказала, что он вырубился, как свет…»
— Ваше имя?
— Род Блейк.
— Странно. Готов поклясться, что мы где-то виделись. В больнице — вы были недавно в больнице?
— Нет.
— Ладно, неважно. Расскажите побольше о вашем аппарате.
— У нас несколько моделей.
— Продолжайте, расскажите о них. Вам слово.
— Ну… ну, я только что сказал вашей жене, что я первый день на этой работе.
— Так что же?
— И пока что очень мало знаю. — Пот катился с него градом, но он начал дрожать, словно дом насквозь продувало холодным ветром. — Мне… мне пришла в голову хорошая мысль.
— Выкладывайте.
— Я мог бы оставить вам эти брошюрки, вы бы сами внимательно изучили все данные и так далее. А когда вы решите…
— Я уже решил. Мы возьмем аппарат.
— Какой модели?
— Любой.
— Но…
— Любой модели, — снисходительно бросил Гарри. — Нам нужно много мягкой воды для пеленок нашего малыша. Возможно, мне придется стирать и самому, так что я забочусь и о себе. Вы женаты?
— Н-нет, сэр.
— Ну что ж, на это у вас хватит времени. Мне было порядочно за тридцать, когда я женился, так долго искал подходящую девушку. И нашел-таки, нашел. И не намерен ее терять.
— Я, пожалуй, пойду.
— Вы спешите?
— Я… дело в том, что я должен связаться со специалистом, он придет и измерит… измерит все, что надо.
— Ну, я вижу, вы основательны, как бобр. Кстати, видели когда-нибудь бобровую запруду?
— Нет сэр.
— Это весьма интересно. Вам надо как-нибудь выбраться и посмотреть на такое сооружение.
— Да, сэр, обязательно.
— Изобретательный народ эти бобры.
— Безусловно. — Блейк начал продвигаться к двери, тяжело дыша, будто только что в одиночку, без всяких бобров, построил запруду. — Я передам ваш заказ тотчас же и позабочусь об установке аппарата.
— О, нам не к спеху. — Гарри ласково улыбнулся жене. — Во всяком случае мы не можем торопить мать-природу.
— Гарри. Послушай меня.
— Дорогая, не надо понапрасну беспокоиться и тревожиться по поводу совершенно естественного процесса.
— Постойте. — Увидев идущего к двери Блейка, Телма стала на пороге так, что он не мог пройти, не оттолкнув ее. — Нам не нужен ваш аппарат. Мой муж просто потешается над вами и надо мной. Возможно, он пил сегодня.
— Не пил, — возразил Гарри. — Я думал.
— Пил, — тихо продолжала Телма, обращаясь к Блейку, словно делилась с ним каким-то секретом. — И у него в кармане пистолет.
— Я это знаю, знаю, но какого черта вы хотите от меня? Я хочу выйти отсюда.
— Вы не можете оставить меня с ним наедине.
— Вы раньше говорили, что не боитесь:
— Я тогда не знала про пистолет.
— Господи Иисусе! — пролепетал Блейк и почувствовал, что колени у него подгибаются, точно у больного теленка. «Дай мне, Господи, выбраться отсюда целым и невредимым и я буду целый год ходить в церковь каждое воскресенье».
— Я думал, — продолжал Гарри, как будто не слышал их разговора или посчитал его пустяшным и не заслуживающим внимания. — Да, дорогая, вот, что я делал, думал, много думал, руководствуясь самым обыкновенным здравым смыслом. И пришел к выводу, что ты не в состоянии принимать решения за семью, тем более теперь, когда нас вот-вот станет трое. Ты слишком эмоциональна, чтобы тебе можно было предоставить свободу выбора. Вести семью твердой рукой — моя обязанность, и я ее выполню. Пора тебе понять, что глава семьи — я. И я буду определять наше будущее. Слышишь, Телма?
— Да, слышу, — ответила та.
— Рад, что ты образумилась. Не хочу тебя обижать, но ты всегда была немного неуравновешенной.
— Неужели? — хмуро спросила Телма.
— Вот и настала для меня пора взять все на себя, принимать все решения. И первое мое решение касается аппарата для смягчения воды. Я хочу иметь этот аппарат и куплю его. Ясно?
— Да.
— Видишь, какая легкая жизнь будет у тебя теперь? Соглашайся — и все дела.
— Да.
— В самом деле, ты избавишься от забот, тебе станет легче, если я возьму всю ответственность на себя. Слишком тяжкое бремя для женщины — возглавлять семью, принимать все решения. Это кому угодно нелегко. — Он провел тыльной стороной ладони по лбу. — Тяжкое бремя. Я… я по-настоящему устал. Спал мало. Весь день работал, всю ночь напролет думал, думал…
— Приляг здесь, Гарри, и отдохни. — Телма прошла через комнату и начала поправлять подушки на одном из диванов. — Ложись, Гарри.
Повторять не понадобилось. Гарри в изнеможении опустился в подушки.
— Ложись и ты со мной.
— Сейчас не могу. Мне надо в город.
— На похороны? Тебе же не…
— Нет, конечно. Раз ты не хочешь, на похороны не пойду. Здесь приказываешь ты, Гарри.
— Тогда куда же ты?
— По магазинам. Ты вернулся домой, и я должна запастись продуктами. Что ты хочешь на обед?
— Не знаю, — сказал он, закрывая глаза, — я так устал.
— Поджарить цыпленка?
— Не знаю. Поцелуй меня, Телма.
Она бегло коснулась губами его лба. Губы ее были горячие и сухие, как что-то завяленное на солнце или на слабом огне в духовке.
— Отдохни, Гарри. Это так тяжело все время думать и всем распоряжаться, что у тебя поднялась температура.
Гарри с трудом открыл глаза, словно уколотый осколком иронии, прозвучавшей в ее голосе.
— Тебе на это наплевать. Тебе наплевать на все на свете.
— Нет, я о тебе беспокоюсь.
— Нисколько… Послушай, Телма. Я глава семьи. И хочу на обед жареного цыпленка. Слышишь?
— Да.
— Отныне и впредь все решения принимаю я. Понятно?
— Конечно.
Безутешно вздохнув, Гарри отвернулся и зарылся лицом в подушки.
Телма стояла, сжав губы, и смотрела на него холодным взглядом.
— Мне нужны ключи от машины, чтобы поехать по магазинам. Они у тебя в кармане?