— Значит, Рон дома?
— Не то чтобы дома. Но Эстер совершенно уверена, что с ним все в порядке, во всяком случае, о его здоровье она вовсе не беспокоится.
— Ты хочешь сказать, что она беспокоится о чем-то другом?
— О, ты же знаешь Эстер. Она вбила себе в голову, что Рон загулял с какой-нибудь женщиной. Как знать, может, она и права.
— Может быть. — Гарри снова отвернулся к окну и так стиснул зубы, что казалось, голос его исходит неизвестно откуда, как у чревовещателя. — Я слышал, как ты говорил что-то обо мне.
— О тебе? Да, конечно. Я рассказал ей о неувязке в Вестоне из-за того, что ты получил срочный вызов и…
— Я не о том.
— Ладно, — спокойно сказал Тьюри. — Что же еще ты слышал?
— Ты говорил Эстер, что о чем-то ты больше ничего не можешь сказать, потому что я — всего в нескольких шагах.
— Это верно.
— Так о чем же шла речь?
— Вот оно что! — Тьюри не умел изворачиваться, к тому же в голове бродили остатки хмеля, час был поздний, а сидевший за конторкой хозяин гостиницы с любопытством пожирал их глазами — и все это усугубляло замешательство Ральфа. — Собственно говоря, Эстер заподозрила, что Рон и ты пустились во все тяжкие вместе.
— Ну уж Эстер надо бы получше знать меня. В былые времена, пожалуй, у нее и были основания так судить обо мне, но сейчас я женатый человек.
— Понятно.
— И Эстер прекрасно знает, что я теперь не тот.
— Между тем, что Эстер знает, и тем, что она чувствует, не всегда можно построить мост.
— Ты говоришь правду?
— Насчет чего?
— Брось, Ральф. Мы же друзья.
— Так вот, как другу я тебе предлагаю вернуться в охотничий домик и немного соснуть. — Тьюри пошел было к двери, но, увидев, что Гарри не собирается следовать за ним, на что он надеялся, повернулся и подошел к нему. — Не можем же мы, старина, торчать тут всю ночь.
— Не можем?
— Знаешь что, глупые подозрения Эстер никоим образом не должны сбивать нас с панталыку. Так что поедем-ка обратно в охотничий домик. Здесь нам больше делать нечего.
— Есть кое-что, — возразил Гарри. — Я позвоню Телме.
— Зачем?
— А разве должна быть какая-то особая причина, чтобы позвонить собственной жене? К тому же я хочу узнать, появлялся ли Рон вообще в моем доме.
— Но время позднее, Телма наверняка спит. Может даже не услышать звонка.
— Телефон у нее на ночном столике.
— Ну так иди и звони. Мое дело было предупредить тебя.
— Предупредить?
— Ну, что я хочу сказать: если бы я позвонил своей жене в такой предутренний час, она прежде всего решила бы, что я пьян, и в следующий раз, когда меня пригласят сюда, устроила бы мне веселую жизнь.
— Телма не такая. Она хочет, чтобы я хорошо проводил время. Она на удивление самоотверженная женщина.
Тьюри не стал спорить. Самая привлекательная черта характера Гарри заключалась в том, что он приписывал другим людям все добродетели, которые были у него самого.
Когда Гарри вошел в телефонную будку и закрыл за собой дверцу, Тьюри проводил его взглядом и подумал: «Господи Боже, а ну как Эстер единственный раз в жизни права, и Рон там с Телмой… Нет, это невозможно. Телма точно так же без ума от Гарри, как он от нее».
И Тьюри начал насвистывать, правда, почти неслышно, модную песенку «Я без ума от Гарри».
Глава 3
Вопреки мнению Тьюри, Телма не спала. Она сняла трубку после второго звонка, и голос ее звучал живо, как будто она ждала этого звонка. Или какого-нибудь другого.
— Дом мистера Брима.
— Я это знаю, милая, — хохотнул в трубку Гарри.
— О, это ты, Гарри.
— Собственной персоной. Надеюсь, не разбудил?
— Нет.
— Ты рада, что я позвонил?
— Конечно.
— До смерти соскучилась?
— До смерти соскучилась, черт побери, — повторила она скучным голосом. — Как ты любишь всякие игры, Гарри. Совсем как ребенок. Только не слишком поздний час для игр? По-моему, все дети в это время должны спать. А завтра, — добавила она, — завтра можешь играть во что твоей душе угодно.
За три года супружеской жизни она еще не говорила с ним таким усталым покровительственным тоном. Гарри вспыхнул, будто его отхлестали по щекам.
— Телма, что с тобой?
— Ничего.
— Неправда. Я знаю, что это неправда. Что случилось, Телма? Скажи мне. Скажи своему Гарри.
В ответ она лишь вздохнула. Гарри отчетливо услышал этот вздох, долгий, глубокий и печальный.
— Послушай, Телма. Если ты хочешь, чтобы я вернулся домой, я приеду. Тронусь в путь прямо сейчас.
— Нет! Я вовсе не хочу, чтобы ты возвращался домой!
— Да в чем дело, Телма? Ты не заболела?
И снова она не ответила. Ее молчание душило Гарри. Он приоткрыл дверцу телефонной кабины на несколько дюймов и раз пять глубоко вздохнул. Тьюри теперь все будет слышно, ну и пускай себе слушает. Друзья Гарри столько раз делились с ним своими бедами, что он готов без всякого смущенна посвятить любого из них в свои невзгоды.
— Я больна, — сказала наконец Телма. — Весь вечер страдаю.
— Вызови врача. Сейчас же вызови.
— Зачем? Я и без врача знаю, что со мной.
— Что же с тобой, любовь моя?
— Этого я тебе сказать не могу. Не время и не место.
— Послушай, Тел, не переживай. Приляг и расслабься. Я сейчас же приеду домой.
— Если ты это сделаешь, меня дома не застанешь.
— Да во имя Господа Бога…
— Будь уверен я так и поступлю. Сбегу. Я какое-то время должна побыть одна, подумать. Не приезжай домой, Гарри. Обещай.
— Но я же…
— Обещай.
— Ладно, обещаю. Я не приеду домой, во всяком случае сегодня.
Это обещание вроде бы успокоило Телму, и она сказала совсем уже по-дружески:
— Откуда ты звонишь?
— Из гостиницы в Уайертоне.
— Ты еще не был в охотничьем домике?
— Был, но нам с Тьюри пришлось вернуться сюда, чтобы позвонить Рону домой.
— За каким чертом вам звонить Рону домой в такой поздний час?
— Чтобы узнать, почему он сюда не приехал.
— Он не приехал, — тупо повторила она. — Ты именно это сказал? Рона с вами нет?
— Пока что нет.
— Но отсюда он уехал много часов назад. Заехал около восьми. Я передала, что ты велел, и мы с ним по рюмке выпили. — А потом…
Она умолкла и Гарри пришлось попросить ее продолжать:
— А потом, Телма?
— Я… я попросила его, я его очень попросила не ездить в охотничий домик.
— Почему?
— Такое у меня было предчувствие, когда я его увидела, оно было таким сильным, что я чуть не упала в обморок, вот какое у меня было предчувствие. — И она начала рыдать, остальные слова тонули в рыданиях: — О, Господи… я так и знала… это по моей вине… Рон умер… Рон… Рон…
— Что ты говоришь, Телма?
— Рон… — она повторила это имя с полдюжины раз, а Гарри слушал с остановившимся сердцем и окаменелым лицом.
Тьюри подошел к телефонной будке и приоткрыл дверцу:
— Случилось что-нибудь?
— Да. Только я не знаю, что.
— Может, помогу?
— Едва ли.
— Ну дай хотя бы попробую. Иди, Гарри, присядь. Ты выглядишь ужасно.
Они снова поменялись местами, и Тьюри поспешно сказал в трубку:
— Алло, Телма. Это Ральф.
— Говорите.
— Послушайте, Телма. Я не знаю, в чем дело, но успокойтесь на минутку, ладно?
— Не могу.
— Почему бы вам не выпить чего-нибудь? Я подожду у телефона, а вы налейте себе…
— Не хочу я ничего пить.
— Ну ладно, ладно. Я только подумал, что…
— Да и не пойдет никакая выпивка. Я больна. Меня выворачивает наизнанку.
— Уж не подцепили ли вы грипп?
— Нет, я не подцепила грипп. — Мгновение она поколебалась.
— Гарри стоит рядом с вами?
— Нет, он вышел.
— Вы уверены?
— Я вижу, как он шагает взад-вперед по веранде.
— Я беременна.
— Что? Что вы сказали?
— Что у меня будет ребенок.
— Ну и ну, черт меня подери! Это здорово, Телма, это чудесно!
— Да?
— Вы сказали об этом Гарри?
— Нет еще.
— Господи, да он же взлетит на седьмое небо, когда узнает.
— Может, и взлетит. Поначалу.
— А что вы хотите этим сказать? Почему поначалу?
— Когда начнет думать, он опустится пониже.
— Не улавливаю, в чем тут соль.
— Мы с Гарри больше года не предпринимали никаких шагов к тому, чтобы заиметь ребенка, — медленно сказала ока. — Гарри не хотел, чтобы я рожала, боялся осложнений, ведь мне скоро тридцать пять.
— Никакие меры предосторожности не дают полной гарантии. Это могло произойти случайно.
— Это произошло не случайно, а преднамеренно, во всяком случае, с моей стороны. Я хотела ребенка. Я старею, и очень скоро было бы уже поздно. И не раз говорила об этом Гарри. Но он боялся, как бы чего не вышло со мной. По крайней мере, так он говорил. Может быть, подлинные причины были глубже и тоньше, не знаю. Возможно, он не хотел делить мою привязанность ни с кем. Но каковы бы ни были его соображения, мои теперь вам известны. Я хочу этого ребенка. Я уже люблю его.
— Его?
— У меня предчувствие, что это будет мальчик. И я назову его Роном.
— Господи Боже мой! — воскликнул Тьюри. — Рон? Рон Гэлловей?
— Да.
— Вы в этом уверены?
— Вам не кажется, что такой вопрос для меня оскорбителен? Он предполагает, будто я путалась с кем попало.
— Я хотел сказать только, что в таком деле надо быть совершенно уверенной.
— Я совершенно уверена.
— Господи Боже мой, — повторил Тьюри. — Ну и кашу вы заварили. Подумайте о Гарри. И об Эстер.
— Я не могу позволить себе такой роскоши. Я должна думать только о ребенке. Кстати, Эстер никогда не любила Рона. Вышла за него замуж из-за денег, он сам мне это сказал. А Гарри мне, конечно, жалко. Он добрый человек, и мне не хотелось бы причинять ему боль, но…
— Но все равно причините?
— Да. Я должна это сделать. Обязана из-за ребенка.
— Дело-то вот в чем, Телма. Подумайте сами. Во имя ребенка не лучше ли было бы оставить все это дело в тайне? Гарри был бы прекрасным отцом, и ребенок бы рос без ненужной мороки и скандала.