Шон водил ее туда. Там они… Господи, я не знаю! Не знаю, что делать. Даже перестала понимать, что хорошо, а что плохо. – Она сжала руку в кулак, и на белом бинте проступило пятно крови. – Я была так счастлива, когда Нел Эбботт умерла. Мы все были. Испытали настоящее облегчение. Но ненадолго. Потому что теперь я не знаю, не обернется ли эта смерть более серьезными неприятностями. – Наконец она повернулась ко мне: – Зачем вы сюда явились? Только, пожалуйста, не лгите, потому что сегодня я не в том настроении.
Она подняла руку и вытерла рот, оставив на губах кровавый след.
Я вынула из кармана телефон.
– Думаю, что мне пора, – сказала я, медленно поднимаясь из-за стола. – Я пришла поговорить с Шоном, но раз его нет…
– А он вовсе не рассеянный, – вдруг произнесла она, делая шаг влево, чтобы оказаться между мной и входной дверью. – Да, он иногда уходит в себя, но это совсем другое. Нет, если он не сообщил вам, что уезжает в Ньюкасл, то только потому, что не доверяет вам. И я не знаю, могу ли доверять вам сама. Поэтому спрашиваю в последний раз: зачем вы сюда явились?
Я кивнула, усилием воли заставив плечи опуститься, чтобы хоть немного расслабиться.
– Как я уже сказала, я хотела поговорить с Шоном.
– О чем?
– О его ненадлежащем поведении, – ответила я. – О его связи с Нел Эбботт.
Хелен шагнула ко мне, и у меня засосало под ложечкой.
– Последствий избежать не удастся, – заметила она, печально улыбнувшись. – Как мы могли считать, что их не будет?
– Хелен, мне просто нужно знать…
Я услышала, как хлопнула входная дверь, и быстро сделала шаг назад. В комнату вошел Патрик.
На мгновение мы все замерли. Он смотрел мне прямо в глаза, поигрывая желваками. Затем снял пиджак и повесил его на спинку стула. Потом взглянул на Хелен, увидел кровь на повязке и заволновался:
– Что случилось? Это она? Милая…
Хелен покраснела, и внутри у меня все сжалось.
– Это ерунда, – быстро сказала она. – Пустяки. Она тут ни при чем. Я нечаянно поранилась, когда резала лук…
Патрик перевел взгляд на другую ее руку, все еще сжимавшую нож. Потом осторожно забрал его.
– Что она тут делает? – поинтересовался он, не глядя на меня.
Хелен повернулась, чтобы посмотреть на меня, затем снова перевела взгляд на свекра.
– Детектив задавала вопросы о Нел Эбботт, – она с трудом сглотнула, – и Шоне. О его профессиональной этике.
– Мне надо кое-что прояснить. Это процедурный вопрос, связанный с расследованием.
Патрику, похоже, это было неинтересно. Он сел за кухонный стол, по-прежнему не глядя на меня.
– А ты знаешь, – обратился он к Хелен, – почему ее перевели сюда? Я навел справки – у меня остались связи – и поговорил с бывшим коллегой, который теперь служит в Лондоне. Он сообщил, что эта замечательная сыщица лишилась места в столице, потому что соблазнила коллегу моложе себя. И не просто коллегу, а женщину! Представляешь? – Его сухой смех перешел в долгий приступ кашля заядлого курильщика. – И вот теперь она ловит вашего мистера Хендерсона, хотя сама виновна в том же. В превышении власти ради своего сексуального удовлетворения. Но с работы ее не выгнали. – Он закурил. – А теперь она заявляется сюда, чтобы обсудить профессиональную этику моего сына!
Наконец он посмотрел на меня:
– Тебя следовало сразу выкинуть из полиции, но потому что ты женщина, да еще лесбиянка, тебе это сошло с рук. Вот что они называют равноправием! – Он усмехнулся. – А можешь себе представить, что было бы, окажись на ее месте мужчина? Если бы Шона поймали на связи с одним из его подчиненных, его бы вытолкали в момент.
Я сжала кулаки, чтобы унять дрожь.
– А как насчет связи Шона с женщиной, которая закончилась ее смертью? – поинтересовалась я. – Что, по-вашему, с ним было бы тогда?
Патрик оказался очень проворным для своего возраста: в один миг он вскочил, опрокинув стул, и схватил меня за горло.
– Думай, что говоришь, грязная сука! – прошипел он, обдавая меня кислым запахом табачного дыма.
Я с силой толкнула его в грудь, и он ослабил хватку. Потом сделал шаг назад и опустил руки, все еще сжимая кулаки.
– Мой сын не сделал ничего плохого, – тихо произнес он. – Если ты устроишь ему неприятности, подружка, я устрою их тебе. Поняла? Получишь их с процентами.
– Папа, – вмешалась Хелен. – Довольно. Ты ее напугал.
Он повернулся к невестке с улыбкой.
– Знаю, милая. Этого я и хотел, – ответил он и перевел взгляд на меня: – По-другому кое-кто из них просто не понимает.
Джулс
Я оставила машину на съезде к дому Таунсендов. Необходимости в этом не было, потому что возле дома места для парковки хватало, но мне казалось, что поступить нужно именно так. Как будто я должна подобраться скрытно и застать их врасплох. Во мне вновь проснулась храбрость, переполнявшая меня в день встречи с тем, кто меня изнасиловал. С браслетом в кармане, расправив плечи и преисполненная решимости, я быстро пересекла залитую солнцем лужайку. Я пришла ради своей сестры, пришла, чтобы решить все вопросы. Я чувствовала себя уверенно. И ничего не боялась.
Я ничего не боялась, пока дверь не открыл Патрик Таунсенд с перекошенным злобой лицом и с ножом в руке.
– Что надо? – спросил он.
Я отступила на пару шагов назад от двери:
– Я…
Он собирался захлопнуть дверь перед моим носом, а я слишком растерялась, чтобы сказать то, что собиралась. «Это его рук дело. И с Лорен, и с твоей сестрой», – предупреждала Никки.
– Я была…
– Джулс? – послышался голос из глубины дома. – Это вы?
Ситуация была странной. Посреди кухни стояли Хелен с окровавленной повязкой и кровью на лице и Эрин, тщетно пытающаяся делать вид, что контролирует ситуацию. Она встретила меня радостной улыбкой:
– Что вы тут делаете? Мы же должны были увидеться в участке.
– Да, я знаю, я…
– Выкладывай! – пробурчал Патрик с таким видом, что у меня по коже побежали мурашки, а дыхание участилось. – Эбботты! Господи, что за семейка! – воскликнул он и бросил нож на стол. – Знаешь, а я тебя помню. Ты в детстве была толстой, верно? – Он повернулся к Хелен: – Она была на редкость толстой уродиной. А родители! Жалкие личности!
Он снова повернулся ко мне, и руки у меня задрожали.
– У твоей матери еще имелось оправдание, потому что она умирала, но кто-то же должен был за вами присматривать! Вы с сестрой росли без присмотра, разве не так? И вот во что все это вылилось. У нее были не все дома, а ты… Ты-то какая? Размазня?
– Довольно, мистер Таунсенд, – вмешалась Эрин и взяла меня за руку. – Пойдемте, нам пора в участок. Надо снять показания Лины.
– Ах да, той девчонки. Она пойдет по стопам своей матери – у нее такой же непотребный вид, такой же поганый язык, такое же лицо, по которому так и хочется залепить пощечину…
– А вы, похоже, долго думали, что сделать с моей несовершеннолетней племянницей, – громко произнесла я. – Вы это называете достойным поведением?
Меня снова захлестнула ярость, и Патрик этого не ожидал.
– Ну? Это так? Мерзкий старик! – Я повернулась к Эрин: – Я еще не готова уйти. Но я рада, что вы здесь, Эрин, и думаю, что ваше присутствие более чем уместно, потому что я пришла поговорить не с ним, – я кивнула в сторону Патрика, – а с ней. С вами, миссис Таунсенд.
Дрожащей рукой я вытащила из кармана маленький пластиковый пакет и положила его на стол рядом с ножом.
– Я хотела узнать у вас: когда вы сняли этот браслет с руки моей сестры?
Глаза у Хелен расширились, и я поняла, что она виновна.
– Откуда у вас браслет, Джулс? – удивилась Эрин.
– От Лины, которая получила его от Марка Хендерсона. А он забрал его у Хелен. Она, судя по выражению ее лица, забрала его у моей сестры перед тем, как ее убить.
Патрик разразился громким фальшивым смехом.
– Она взяла его у Лины, которая взяла у Марка, который взял у Хелен, которая взяла его у феи с гребаной новогодней елки. Извини, дорогая, – обратился он к Хелен, – не мог сдержаться, когда услышал всю эту чушь.
– Браслет был у вас в офисе, Хелен? – спросила я и посмотрела на Эрин. – На нем должны быть отпечатки пальцев и ДНК, так ведь?
Патрик снова хмыкнул, но Хелен была объята ужасом.
– Нет, я… – наконец выдавила из себя она, переводя взгляд с меня на Эрин, а потом на свекра. – Он был… Нет! – Она глубоко вздохнула. – Я нашла его. Но я не знала… не знала, что это ее. Я просто… сохранила его. Хотела отдать в бюро находок.
– А где вы его нашли, Хелен? – поинтересовалась Эрин. – В школе?
Хелен взглянула на Патрика, потом снова на детектива, словно решая, поверят ли ей, если она солжет:
– Я думаю, что… да, я нашла. И… э-э… я не знала, чей он, поэтому…
– Моя сестра носила этот браслет постоянно, – вмешалась я. – На нем инициалы моей матери. Я не верю, что вы не знали, чей он и как важна эта улика.
– Я не знала, – повторила Хелен дрогнувшим голосом и покраснела.
– Конечно, не знала! – вдруг закричал Патрик. – Конечно, не знала, чей он и откуда взялся. – Он быстро подошел к ней и положил ей руку на плечо. – Хелен нашла этот браслет в машине, а оставил его там я. По неосмотрительности. Я собирался его выбросить, но… память стала мне изменять. Я стал забывчивым, да, милая?
Хелен молчала и не шевелилась.
– Пусть так, – согласилась Эрин. – А как он оказался у вас?
Он посмотрел мне прямо в глаза и ответил:
– А где, по-твоему, я мог его взять, бестолочь? Я сорвал его с руки этой шлюхи, прежде чем столкнул ее с обрыва.
Патрик
Он любил ее давно, но особенно остро это почувствовал, когда она бросилась на его защиту.
– Все было не так! – Хелен вскочила. – Это не… не надо! Не надо брать на себя вину, папа, все было не так! Вы не… вы даже не…
Патрик улыбнулся ей и протянул руку. Она взяла ее и прижалась к нему. Она была мягкой, но не слабой; ее скромная и заурядная внешность, которой она ничуть не стыдилась, значили для него куда больше любой внешней красоты. Он был тронут до глубины души и почувствовал, как его сердце застучало сильнее, разгоняя по жилам кровь.