— Без понятия. Но я знаю, где он работает.
— Где?
— В нашей городской администрации.
— Что?! — зашипела Ольга, взмахнув руками.
— Да. Я в этом уверена.
— Как ты узнала?
— Их на свидание привез автомобиль, который числится на балансе администрации. Если я дам тебе номер регистрационного знака, ты сможешь узнать, кого он возил в тот день? Ты ведь там работаешь.
— Ты с ума сошла! — Ольга обхватила руками голову. — Сашка, во что ты ввязываешься? А если окажется, что этот мужчина — местная шишка? Да тебя раздавят в два счета! Заодно и мою дочь, и твоего красавчика-мента. С такими людьми не шутят. Кстати, где моя дочь?
— Ксюша у меня в квартире.
— Не оставляла бы ты ее одну в свете таких событий, — выдохнула она, присев. — Нужно завтра отправить ее к моей маме.
— Вот. — Я достала бумажку, на которой был нацарапан номер регистрационного знака машины. — Посмотри, кто ездит на этом автомобиле?
Она посмотрела на меня с ненавистью, но всё же взяла листок.
— Все. Все, кому необходимо, — заключила она, изучив номер. — Если необходимо съездить по служебным делам, мы спускаемся вниз и вызываем машину. Приезжает любой из свободных водителей, в том числе и этот. И только у мэра свой, личный автомобиль.
— Ты уверена? — с надеждой спросила я.
— Разумеется, — высокомерно ответила Ольга и, встав, судорожно принялась собирать в косметичку разбросанные по столу шпильки и принадлежности для маникюра. Упавшую сигарету она подняла и отправила туда же.
— Но ты поможешь мне узнать у водителя, кого он возил в тот день? — попросила я, опустившись на колени и подавая шпильки, упавшие на ковер. — У меня одна надежда на тебя. Больше некого просить.
— Ты с ума сошла, — хрипло произнесла она. — Вот тебе мой совет. Оставь это занятие!
— Пожалуйста, помоги.
Ольга уставилась на меня, отодвигаясь в сторону.
— Ты шутишь? — хмыкнула она, сдвинув брови.
— Мне не до шуток, — холодно ответила я.
— Я не собираюсь так подставляться! Если человек развлекался с этой шлюхой, это еще не означает, что он ее убил. Но…
— Тогда тебе нечего бояться.
— А вот то, что может сделать этот загадочный некто, когда узнает, что я расспрашиваю о нем, может обойтись мне дорого.
— Ты просто спросишь, с кем ездил водитель в день перед убийством.
— Нет, — она поправила юбку, собравшуюся гармошкой почти на талии.
— Значит, ты мне не поможешь?
— Нет!
— Но ведь Сеня твой бывший муж. А как же Ксюша?
— По-моему, ты не там ищешь! — Ольга застегнула косметичку и бросила на стол. — Завтра ты найдешь еще одного любовника, послезавтра захочешь проверить следующего. А если эта шалава спала с половиной города? Вон, например, с твоим следователем. Что будешь делать?
— Ты хочешь, чтобы я отступилась?
— Займись чем-нибудь, что тебе по плечу. Сходи куда-нибудь развейся, сделай, наконец, маникюр, новую прическу, купи пару туфель. Может, устроишь личную жизнь. Пусть убийствами занимаются те, у кого для этого есть мозги и законные основания.
Она выпрямилась и посмотрела на меня свысока, брезгливо, как на назойливую муху. Я не собиралась сдаваться.
— Тебе плевать на Арсения, а мне нет! — Меня начал выводить из себя ее учительский тон. — С твоей помощью или без нее, но я доберусь до правды.
— Та девка просто получила по заслугам, — лихорадочно отмахнувшись от меня, заключила Ольга. — И мне по большому счету все равно, что ты себе навыдумывала, пытаясь вытащить из грязи своего брата.
— Сделай это не ради Сени, сделай это ради дочери. Вдруг ей и вправду угрожает опасность! Тебе нужно просто спросить водителя. Или проверить путевые листы, может, там что-то отмечено.
Ольга присела на край дивана, сгорбив спину так, что спереди, из выреза блузки, показалось кружево лилового бюстгальтера. Её взгляд вновь остановился на пачке сигарет. С полминуты она молчала, похоже, взвешивала все «за» и «против».
— Хорошо, я попробую всё узнать, — в ее голосе недоставало уверенности.
— Спасибо, — поблагодарила я и вышла из квартиры.
Я узнала этот тон. Нельзя было ожидать от него щедрости. Ольга не собиралась ничего делать, ей просто не терпелось отвязаться от меня. Если она чем и дорожит в этой жизни, то только своей шкурой.
— Ксень!
Когда я вошла, девочка лежала на диване в гостиной неподвижно, скрестив руки на груди.
— Ксень, — повторила я неуверенно.
Она не шелохнулась.
Я не могла видеть ее лица, только лишь вытянутые вдоль дивана ноги. Они были расслаблены и свободно болтались на спинке. Локти, плечи, голова — всё было статичным и недвижимым. Преодолев в один прыжок расстояние до дивана, я сильно схватила ее за грудки.
— Аааа! — закричала племянница, вскочив. — С ума сошла? Так пугаешь!
Я была не в силах успокоить свое сердцебиение:
— Прости! Но почему ты не отзывалась?!
Девочка пальцем указала на тоненький провод, спускавшийся от левого уха и уходящий в телефон. Правый наушник выпал от той тряски, что я ей устроила, и болтался на уровне талии.
— Всё ясно, — сказала я, усаживаясь рядом. Дыхание никак не хотело приходить в норму. Слишком многое произошло за последние двое суток. Неудивительно, что я схожу с ума.
— Саш, что-то случилось? — обеспокоенно сказала Ксюша, натягивая капюшон и укладываясь обратно.
— Всё хорошо, просто я немного взвинченна. — Моё внимание привлек толстый блокнот, который был со мной позавчера в квартире у Пилькевича. Он лежал на полке поверх книг слева, хотя я точно помнила, что оставляла его справа. Я всегда так делала. — Ксюша, ты брала вон тот блокнот с полки?
— Который?
— Тот, что лежит поверх книг.
— Ты про ту черную книгу?
— Да.
— Нет, я не брала твой блокнот, похожий на книгу, — сказала девочка и всунула обратно наушник.
— Хорошо, — выдавила я и погладила её руку. — Лежи здесь, слушай музыку.
Она кивнула. Я догадалась, что она не расслышала ни слова. Её нога задвигалась в такт музыке. Громкость была настроена на максимум. Наклонившись к ее лицу, можно было даже различить слова песен.
Подбежав к полке, я схватила блокнот и поспешно пролистала. На одной из страниц были заметки с именами Пилькевича и Усика. Я делала их в квартире покойного, когда прикинулась журналисткой.
Черт, и как я не догадалась, что теперь, после смерти толстяка, эти заметки могут мне только навредить. Никто не должен знать, что я была у него в день убийства. Иначе не оберешься проблем. Но почему блокнот лежал не там, где я его оставила? Или мне показалось?
Сунув книжицу на прежнее место, я поспешила к двери осмотреть замок.
Ничего необычного. Никаких царапин на замочной скважине. Всё выглядит как всегда.
Заперев замок на два оборота, я начала медленно перемещаться по квартире в поисках чего-то необычного. Как водится, если человек привыкает складывать вещи в определенные места особым образом, ему ничего не стоит заметить разницу. Открывая по очереди дверцы всех шкафов, я, обливаясь потом, изучала каждую мелочь.
Одежда и белье лежали ровными стопочками на своих местах. Посуда, косметика, забытые продукты в холодильнике — всё оставалось нетронутым. Даже запах, витающий в воздухе, сохранился таким же, как до моего ухода, разве что снизилась концентрация гари на квадратный кубометр.
Я проверила почти всё. Оставался лишь один шкаф. Откинув на себя среднюю дверцу старого секретера, я достала свои сокровища. Различные документы, забытые и никому не нужные дипломы, корочки, аттестаты, паспорта на технику лежали в большой коробке из-под обуви аккуратной кипой. Уголочек к уголочку. Не помню, чтобы я складывала их с таким усердием, но утверждать, что это была не я, тоже не могла.
Хмыкнув сама себе, я прикрыла коробку крышкой, села и набрала номер Донских.
— Да, — сухо ответил он после нескольких гудков.
— Привет, это я. — Мне было приятно слышать его голос, даже такой серьезный и сдержанный. — Как де…
— Что-то случилось? Саша, у тебя что-то срочное? — довольно бесцеремонно прервал он меня.
— Сереж, ты занят? Я могу перезвонить позже. — Мне стало неловко, что отвлекаю его.
Возможно, Донских сейчас занят с подружкой или отдыхает в компании друзей. Я сама предложила обозначить между нами дистанцию, а теперь звоню, не имея конкретного повода или темы для разговора.
— Да, меня вызвали на работу. Тут кое-что произошло. — Он перешел почти на шепот. — Соседа Яковлевой обнаружили мертвым.
— Г… где? — выдавила я, чувствуя, как слабеют ноги.
— На своей кухне, — ответил он.
Было слышно, как на заднем плане рядом с ним переговариваются люди.
— Его убили?
— Еще не понятно. — Его тон стал совсем холодным. — Мне нужно здесь со всем разобраться.
— Конечно, — согласилась я.
В трубке зашуршало на пару секунд. Потом стало тише, чем прежде, словно он отошел в другую комнату.
— Или ты собиралась встретиться со мной? — вдруг услышала я его возбужденный голос.
— Нет, — я с трудом улыбнулась, — думала, мы всё с тобой обсудили. Насчет нас.
— Мне всё равно пока некогда.
— Работай, не отвлекаю. — Мне захотелось поскорее закончить разговор.
— Я уже говорил, что не собираюсь сдаваться? — выдохнул он.
Я на секунду потеряла дар речи. Слышать такое было бы приятно любой девушке. Особенно той, за внимание которой никогда прежде не боролись мужчины.
— Кажется, да, — пробормотала я, усмехнувшись. — Буду ждать новостей. До завтра.
— Пока, — то ли с сожалением, то ли с улыбкой произнес он прежде, чем в трубке раздались короткие гудки.
Переодевшись в короткие шортики и свободную футболку, я посмотрела на часы. Половина девятого. Достаточно поздно для ребенка. Пора готовиться ко сну, собирать сумку к школе, чтобы не делать этого утром, второпях. Но за окном было светло, а мне ужасно не хотелось, чтобы племянница отправлялась в квартиру, где маячит вульгарная курящая мамаша, любительница красивой жизни, женщина без ответственности и обязательств.