Тимофеев выудил ключи от машины из кармана джинсов. Мы спешили к стоянке, где оставили автомобиль. Воздух на улице прогрелся, становилось душно. Солнце стояло в зените, вынуждая прохожих избавляться от теплых кофт и курток.
В моей сумочке зазвонил телефон. Я замедлила шаг, чтобы достать его. Тимофеев повернулся, чтобы узнать, что меня отвлекло.
На дисплее высветилось «мама».
— Ну вот. Как чует. Сейчас опять будет отчитывать по поводу Ксюши, — вздохнула я, глядя на экран. — Если бы только можно было ей объяснить свои действия.
— Правда ее только напугает. Бери, — Лёша взял меня за локоть и отвел на край дороги, подальше от проезжающих машин.
Было очень шумно.
— Да, — еле слышно пробормотала я в трубку, нажав на кнопку.
— Доченька, это ты? — крикнула мама.
Её голос был взволнованным и смятенным.
— Я, мама, — ответила я громче.
— Плохо слышно, Саша, — обеспокоенно заметила она.
Тимофеев стоял рядом и с интересом смотрел на меня. Я встала на бордюр, нервно переминаясь с ноги на ногу. Так наши лица были почти на одном уровне.
— Говори, мама, я тебя слышу.
— Доченька, это Сеня… — волнуясь, простонала мама.
— Что с Сеней? — с замиранием сердца произнесла я и глубоко вдохнула.
— Сеня, мой мальчик, — рыдала она, — он очнулся!
— Правда?! — переспросила я, не веря своим ушам.
Глаза Тимофеева расширились. Он смотрел на меня с надеждой, не зная, куда деть свои руки от переживаний.
— Арсений открывает глаза, — подтвердила мама, всхлипывая. — Он по-прежнему на аппарате, сейчас врачи пытаются снять его с искусственной вентиляции легких, меня пока не пускают.
— Но он в сознании? — неожиданно громко выкрикнула я.
— Да, приезжай, доченька. — Она тяжело вздохнула. — Приезжай скорее.
— Жди, мамочка, сейчас буду, — воскликнула я и нажала «отбой».
Мне не хватало воздуха. Хотелось запрыгать от счастья. Эмоции просто переполняли меня. Мысли поплыли куда-то за горизонт.
— Он пришел в себя, да? — радостно спросил Тимофеев.
— Да! Представляешь? — взвизгнула я и чуть не разрыдалась.
— Слава Богу, — Лёша расплылся в улыбке и протянул руки для дружеского объятия.
Я, не задумываясь, бросилась к нему с затуманенными от слез глазами, чувствуя, что готова взорваться от радости. Он поймал меня в воздухе и покружил вокруг себя. Ветер подхватил мои волосы, разделяя на тонкие пряди.
Прижавшись к Тимофееву, я вдохнула его ставший уже родным, мужской запах. Он обнял меня крепче и покружил еще раз. Мне хотелось запечатлеть в памяти этот момент, остановить время. И я знала, как это сделать.
Когда он поставил меня на землю, мы разомкнули объятия. Я подняла голову и посмотрела на него. Лёша ошеломленно уставился на меня. Его горячее дыхание обжигало мою кожу. Почувствовав, что беспощадно тону в глубине его светло-зеленых глаз, словно в омуте, я несмело потянулась и прикоснулась к его губам. Легко и нежно.
Слышно было, как, заглушая шум самолетов, бьется его сердце. Он поднял дрожащие руки и, глядя мне прямо в глаза, обхватил ими моё лицо. Чувства, таившиеся в его взгляде, окутывали меня своей теплотой и манили. Притянув меня к себе, он поцеловал меня настойчиво и страстно.
И тогда всё сразу стало легко. И голова пошла кругом. Я больше ни о чем не думала, ничего не слышала. Дрожь в наших телах окутала нас с головы до ног, и только это было важно. Земля перестала вращаться, вселенная затаила дыхание. Всё кружилось, не останавливаясь, и остались только мы вдвоем.
Оторвавшись от моих губ, Тимофеев обхватил меня за талию и прижал к себе. Мы стояли, прислонившись лбами, и просто смотрели друг на друга, пытаясь отдышаться. Он улыбался, а у меня не получалось унять дрожь во всем теле. Едва не теряя сознание, мы вновь соприкоснулись губами. Моё лицо горело, сердце рвалось из груди, а тело просило не размыкать этих сладостных объятий.
Неожиданно совсем рядом с моим ухом кто-то из прохожих громко присвистнул. Я смутилась и спрятала лицо, уткнувшись в грудь Тимофеева. Он нежно накрыл меня руками и зарылся носом в моих волосах. Чувствуя себя пьяной от этой близости, я рассмеялась и потянула его за руку к машине. Он не сопротивлялся.
По дороге в город мы молчали, думая каждый о своём. Но наши лица не покидала идиотская улыбка. Я полностью опустила стекло и подставила лицо потокам встречного воздуха. Лента шоссе мирно покачивалась, уходя за горизонт извилистой рекой. Мне было легко и хорошо, тело расслабленно трепетало. Я позволила себе закрыть глаза и окунуться в мечты, представляя своё возможное будущее.
— Вон та серая «Шкода», — вдруг хриплым голосом произнес Тимофеев на подъезде к городу, — следует за нами с самого аэропорта.
— Ты уверен? — спросила я, выпрямляясь на сиденье.
— Я притормаживаю, она тоже. — Его голос был жестким и уверенным. — Держится на расстоянии, не обгоняет при возможности. Посмотри сама.
Я вытянула шею и постаралась разглядеть её в зеркало заднего вида. По спине пробежали мурашки. С такого расстояния разглядеть водителя было невозможно. Машина держалась позади нас на приличном отдалении.
Я оглянулась назад. Как мог Тимофеев в таком плотном потоке машин разглядеть, что нас кто-то преследует?
— Тебе, наверное, показалось, — предположила я, нахмурив брови.
— Хорошо, если так, — сказал он, повернув налево. — Когда мы выходили из здания аэропорта, возле дверей стоял какой-то мужчина. Потом он последовал за нами. Я не обратил на это внимания, но сейчас вспомнил, как тот опустил голову, когда я обернулся.
— Я никого не заметила.
— У тебя нет соответствующих привычек. Замечать всё подряд. Устроим небольшую проверку. — Он надавил на педаль газа. Скорость движения заметно выросла. Мы лавировали из ряда в ряд меж автомобилями. — Я уже пытался подпустить его ближе, чтобы рассмотреть номер, но он старается держаться позади на приличном расстоянии.
Шины взвизгнули на очередном повороте. Я вжалась в сиденье. Рёв двигателя наполнил салон.
Серая «Шкода» и не думала отставать. Выискивая зазоры среди машин, она юлила между полос. Тимофеев крепко сжал мою руку, но тут же отпустил, вынужденный совершить очередной маневр. Я наблюдала за преследователем в боковое зеркало. Мое тело покрылось липким потом.
«Шкода» резко вильнула, обгоняя грузовик. Мне показалось, что я даже могу рассмотреть силуэт водителя. Высокий мужчина, худощавый.
Впереди огромная фура начала перестраиваться на другую полосу. Тимофеев метнулся на своем «Вольво» в образовавшуюся щель, обгоняя её с неположенной стороны. Грузовик отчаянно вильнул. Водитель высунулся в окно и, гневно выругавшись, просигналил.
Дорога впереди была свободна.
Тимофеев увеличил скорость, наклонив стрелку спидометра почти до ста семидесяти километров в час. Я вцепилась ногтями в кожаную обивку. Через несколько десятков метров мы заметили, что «Шкода» пробилась сквозь скопление машин и вновь движется за нами.
Лёша лихорадочно размышлял, покрываясь испариной. Его лицо превратилось в неподвижную маску. Спустя мгновение, на кольце, он без колебаний направил автомобиль против движения, чудом избежав столкновения со встречной «Тойотой». Я зажмурилась. Под оглушающий гул клаксонов мы свернули на дорогу, прилегающую к въезду в Кировский район города.
Испуганные дачники, попавшиеся на пути, отпрыгнули в сторону и замахали руками, что-то крича нам вслед. Дорога была извилистой, но Тимофеев не снижал скорости. Обернувшись, я больше не замечала преследователей.
Обзор заволокло клубами пыли. Грязь летела в разные стороны из-под колес черного «Вольво» Тимофеева, мчавшегося на полной скорости. Изящно вписавшись в крутой поворот, он обогнул встречный трактор и нырнул в облако выхлопных газов.
Преодолевая кочки на склоне, мы снизили скорость и оглянулись. За нами тянулась чистая дорога минимум на пятьсот метров. Я облегченно выдохнула. Руки дрожали.
— Кто бы это ни был, он знает, что мы его ищем, — заключил Тимофеев, отстегивая ремень и продолжая движение.
— И он знает, что мы видели его, — прошептала я.
— Не хочешь вслед за Ксюшей рвануть на море? — усмехнулся он, направляя автомобиль к асфальтированному участку дороги.
— Нет, спасибо, — сухо ответила я, укоризненно взглянув на него.
— Тогда в больницу, к Сене.
— Проведу тебя до отделения, — предложил Алексей, закрыв за мной дверцу машины.
— Со мной всё будет в порядке, — улыбнулась я, хватая его за руку.
— Передам тебя маме и со спокойной душой отправлюсь в парк-отель с фотографиями.
— Хорошо.
Между нами снова выросла стена смущения.
Я не знала, как себя вести с ним и что означал для него тот поцелуй возле аэропорта. Не представляла, как это отразится на наших отношениях. Тимофеев же не прятал глаз, но и не спешил проявлять чувств.
— Я очень рад, что ты сможешь увидеть своего брата, — произнес он, коснувшись моей талии, и подтолкнул к входу.
— И я, — мне удалось улыбнуться после полученного в поездке адреналина.
Мы разжились в приемном симпатичными зелеными халатиками и прошли чередой длинных коридоров до отделения интенсивной терапии. Дорога заняла пять минут. Мои ладони покалывало от нетерпения.
— Буду с нетерпением ждать от тебя новостей, — сказала я, наваливаясь на стену возле двери, ведущей в отделение.
— Хорошо, — он подошел ближе, — постараюсь сделать всё возможное, чтобы порадовать тебя.
Нас разделял целый метр, расстояние, казавшееся непреодолимым. Мне ужасно хотелось броситься в его объятия прямо здесь и сейчас, среди множества хмурых людей и бесчисленного количества палат с несчастными больными. От вида его сильных рук меня нещадно бросало в дрожь.
— Почему ты улыбаешься? — спросила я, увидев, как изменилось его лицо при взгляде на мои губы.
— Творится чёрт-те что, — произнес он, взъерошив светлые волосы, — но почему-то у меня такое чувство, что в моей жизни сейчас происходит что-то по-настоящему хорошее.