— Всё, что я знаю на данный момент, — это то, что не могу перестать о нем думать. — Нервно потоптавшись, я встала обратно на бортик. Мимо проехала машина. — Когда я думаю о нем, забываю своё имя. Весь мир и даже воздух вокруг кажутся мне другими, когда он рядом. Удивительное, щемящее душу чувство… мать его!
Катя засмеялась. А я злилась сама на себя.
— Вам некогда было остановиться и поговорить о своих чувствах, расставить точки над «i». — В трубке послышался шум. Катя начала свой ежедневный ритуал по перестановке книг с полки на полку. — Поговорите, поделитесь переживаниями. Роман у вас экстремальный, всё на бегу, ты в переживаниях, да и он немногословный. Надо с вами что-то делать.
— Я пока даже не знаю, на какой хромой кобыле к нему подъехать после произошедшего. И стоит ли.
— Знаешь, — она на секунду задумалась и затем продолжила, — переспи с ним и поймешь, показалось тебе или нет.
— Эка тебя понесло с поэзии на эротику! — рассмеялась я.
— Вот видишь, ты уже повеселела.
— Я только одного не понимаю, — мне пришлось поспешить к подъезду. — Ты почему еще не в больнице у постели моего брата?
— Я? — Катин голос звучал удивленно. — А кто я ему? Всего лишь соседка.
— Ну, конечно!
— Я еще морально не готова увидеть его.
— Но ты ведь переживала, каждый день навещала его, ждала, когда он откроет глаза. Так чего же ты сидишь?
— Он ведь не знает, что я дежурила в больнице, — усмехнулась подруга. — И пусть дальше не знает.
— И этот человек еще дает мне советы! Позорище! — Я забежала вслед за Донских в подъезд. — Всё, мне пора. Пока, трусиха!
В трубке послышался сдержанный смешок. Нажав отбой, я поспешно сунула телефон в сумку.
Дверь открыла мать Маши Яковлевой. Хмуро оглядев с головы до ног, она пропустила нас в квартиру. По тому, как неуверенно она стояла на ногах, я сделала вывод, что женщина прилично надралась в обед.
— Ищите, что хотите, — буркнула она, еле-еле разлепив ссохшиеся губы.
— Спасибо, — ответил Донских и прошел по коридору прямо в обуви.
Я оставила свою в прихожей и поспешила за ним.
— Всё равно вы ничего не делаете, чтобы посадить эту чурку, — растягивая слова, бросила женщина, усаживаясь на табурет в кухне.
Зазвенела посуда.
Донских решил проигнорировать ее замечание. Я сделала пару шагов и уставилась на то место, где было найдено тело её дочери.
— Хэх, — крякнула женщина, опустошив рюмку.
— Что ты хотела здесь найти? — вполголоса поинтересовался Сергей, загородив проход в спальню погибшей.
— Мне нужно осмотреться, чтобы понять, — выдохнула я.
— Ты теперь эту с собой таскаешь? — с кухни донеслось противное чавканье.
Видимо, женщина имела в виду меня.
— Подойди, — шепнул он мне, вновь игнорируя грубую реплику хозяйки. — Боишься меня, что ли?
На его лице заиграла самодовольная ухмылка. Нас разделяла всего пара метров.
— Перестань со мной заигрывать, — сказала я, присев на корточки возле комода. — Это не сработает. К тому же мы с тобой не созданы друг для друга.
— Повторяй это чаще, — рассмеялся он.
— Она лежала здесь? — спросила я, разглядывая пол.
— Здесь, — ответил Сергей, описывая рукой в воздухе очертания тела. — Можешь не трудиться, здесь всё исследовано до каждого сантиметра.
— Да ну!
— Я вообще не имею права тебя сюда приводить.
— А как же вновь открывшиеся факты? — не боясь запачкать рубашку, я прилегла грудью на пол и заглянула под комод.
Добротный шкаф советского образца был глубоким и массивным. Посветив под него телефоном, я не заметила ничего, кроме пыли, и всё же решилась проверить. Закатав рукава рубашки, я просунула руку почти до плеча и пошарила под ним.
— Не лезла бы ты, Беляева, в это дело, — донеслось сверху. — Такие занятия не для женщин.
— Это уж мне решать, — прокряхтела я.
— Мне бы очень не хотелось, чтобы ты получила пулю в свою хорошенькую головку. В этой истории не все так просто.
— Это точно, — сдувая с носа пыль, отозвалась я, — вчера вот Усик ошивался возле моего дома. Мы так и не поняли, куда он делся.
— То, что ты говоришь, очень серьезно. Ты хоть сама это понимаешь? — Его голос звучал встревоженно. — Ты должна была позвонить мне! Я держал этого Усика у себя в кабинете всего час, как меня срочно вызвали к полковнику Гиеву, и тот лично мне приказал не трогать эту шкуру.
— Это еще почему?
— У него родственники в администрации города: брат Усика женат на руководителе департамента культуры. В общем, эти крючконосые держат две фирмы, которые обслуживают все тендеры по реставрации объектов культурного наследия в нашем городе. Огромные деньжищи! Серьезные люди, которые отмывают свои деньги таким путем, не дадут нам и близко подойти, чтобы случайно не всплыли подробности их темных делишек. Так что ты зря играешь с огнем, детка.
— Мне не страшно. Даже Инессу, свою начальницу, больше боялась, чем этого мачо в красных тапках. — Я покачала головой. — А вот ты как можешь знать про преступления и сидеть сложа руки?
— Всё не могу понять, ты дура или прикидываешься? — зло прошептал Донских, опускаясь на колени рядом со мной. — Будь ты моей, отшлепал бы и посадил под замок!
— Я в состоянии постоять за себя, поверь. Мне не нужны воспитатели.
На кухне раздалось привычное «хэх». Мы даже не обернулись. Донских, скрипя зубами от злости, беззвучно выругался.
Обшарив каждый угол и извалявшись в грязи, я так ничего и не нашла. Уперев плечом комод, я попыталась достать пальцами почти до плинтуса.
— Твой Тимофеев не в состоянии тебя защитить в случае чего, — не унимался он, — его бы самого кто защитил! На кого ты надеешься?
— Что это у нас тут? — спросила я, осторожно достав руку и садясь прямо на пол.
— Что это? — спросил Сергей, разглядывая предмет, который я подцепила ногтями.
— Невидимка, — довольно ответила я.
— И что?
— А то, что эта вещь выпала из косметички.
— Удивляюсь, что ты радуешься какой-то заколке, — нахмурился Донских, приподнимаясь с колен. — В вашем бабском разгильдяйстве удивляюсь, как мы не нашли тут фен, расческу и тампоны. Это квартира женщины, здесь может валяться что угодно.
— Сеня сказал, что у нее в ногах были раскиданы косметические принадлежности, — напомнила я, поправляя волосы. — Если их не было при обнаружении, значит, их кто-то собрал. Логично?
— Ну, — неохотно отозвался Сергей.
— Логично, — ответила на свой вопрос я. — А зачем собирать вещи, принадлежащие убитой?
— Зачем? — усмехнулся он.
— А ты не повторяй за мной, как попугай, а делай выводы. Кто тут мент, я или ты?
— Кто? — напрягся Донских, сдвинув брови.
— Не важно. — Я встала, аккуратно положив невидимку на листочек бумаги, и направилась в комнату убитой. — Важно то, что эти вещи не принадлежали Маше.
Спальня была обставлена простенько, ничего лишнего: кровать, тумбочка и трельяж с большим зеркалом. На поверхности столика возле зеркала стояли духи, крем и коробочка с дешевыми украшениями.
Потянув на себя верхний ящик, я сразу обнаружила в нем набор кистей для макияжа в красивом подарочном органайзере, набор кремов, салфетки и пухлую розовую косметичку.
Расстегнув молнию, я бегло осмотрела содержимое и тотчас вывалила на кровать. Донских, наблюдавший из-за спины, измученно выдохнул.
— Смотри, — позвала я.
— И что здесь интересного? — спросил он, присев.
Но в его глазах я уже заметила загадочный огонек.
— Тебе просто лень заниматься анализом фактов, а мне жизненно необходимо оправдать брата, оттого шестеренки и крутятся в голове как сумасшедшие. — Я указала на содержимое сумочки. — Тушь, помада, палетка с тенями, пилочка, завивашка для ресниц. Всё целое, красивое. Пара резинок для волос, две заколки, краб. Ну, и, собственно говоря, невидимки. Вот они. С зазубринами. Совсем не похожие на ту, что я выудила из-под комода в коридоре. У той поверхность волнами.
— Согласен, пусть это не ее невидимка. Дальше что?
— Я всё думала, вот это необычное орудие преступления. Не нож, не заточка…
— Откуда сведения? — вдруг строго спросил Донских, подавшись вперед.
— Птичка на хвосте принесла. — Я достала из косметички предмет и протянула Сергею. — Что-то плоское, как нож, но короткое и заостренное.
— Такой штукой нельзя убить человека, — покачал головой Донских, рассматривая картонную пилку на моей ладони. — Я думаю, это был перочинный ножик.
— А что, если это была металлическая пилочка. — Я почесала затылок. — Сейчас используют разные: мягкие, стеклянные, бумажные, но металлические тоже пока никто не отменял. Скажем, что это была женщина. Или их было двое: мужчина и женщина. Не суть. Допустим, на Яковлеву накидывают удавку сзади. Она довольно хрупкая, но отчаянно защищается. Убийца понимает, что не способен сдерживать её, и достает первое, что подвернулось под руку, из своей сумки. Или сообщник достает. Тут я не решила. Хватает пилку и хрясь-хрясь. — Я изобразила характерное движение. — А содержимое косметички рассыпается по полу. Удара с пятого жертва обмякла, но убийца в порыве ненависти продолжает наносить удары.
— Поэтому нет орудия убийства, — в глазах Донских появился уже знакомый блеск.
— Конечно, пилочка — это личная вещь. Может, она какая-то особенная, именная или редкая. Такое не оставляют на месте преступления, — предположила я. — Если это была пилка, и притом хорошая, новая, то на краях раны реально найти остатки абразива. Просмотри внимательно отчет, посоветуйся с экспертом, который проводил вскрытие. Я в тонкостях вашего дела не разбираюсь.
— В ванной горел свет, — напомнил майор, вставая с кровати. — На раковине были обнаружены следы крови. Убийца отмывал орудие убийства, это мы уже знаем. Но тогда должно быть еще кое-что.
Он бросился в ванную и принялся изучать взглядом обстановку. Мне ничего не оставалось, как остаться в дверях и размышлять. Мать Яковлевой, сжав лицо в комочек, наблюдала за нами, подпирая косяк.