— Возьми меня, — хрипло прошептала я, заглянув ему в глаза, и невинно добавила: — С собой.
Тимофеев, напряженно следивший за моими губами, тотчас рассмеялся. Я последовала его примеру.
Отрицательно покачав головой, он притянул меня к себе и, обхватив сильными руками, погладил по спине.
— Нет, я не готов подвергать тебя такой опасности.
Пока я придумывала, какой еще аргумент привести, чтобы смягчить его неумолимость, во дворе раздался рёв мотора, а еще через секунду пронзительный визг шин. Чуть не поставив спортивный мотоцикл на дыбы, водитель затормозил возле подъезда и, погружаясь в клубы дыма, заглушил мотор. Он был без шлема, поэтому часто заморгал глазами, пытаясь избавиться от налетевшей в лицо дорожной пыли.
— Ну, куда без него, — вздохнув, прошептал Тимофеев.
— Без меня никуда, — подтвердил Донских, широко улыбаясь, и слез со своего железного коня.
На нем были узкие спортивные штаны, легкие кроссовки и толстовка с капюшоном. Выглядеть Сергей старался веселым, и только яркие красные прожилки в глазах выдавали его усталость и груз навалившихся проблем.
Я выпрямилась, пытаясь принять непринужденную позу. Ужасно захотелось поправить волосы, почесаться и вообще подергаться, пытаясь унять нервную дрожь. Мужчины хладнокровно обменялись крепким рукопожатием.
— Мы же договаривались встретиться в офисе? — недовольно заметил Тимофеев.
Его поза на широко расставленных ногах выглядела уверенной и твердой. Руки он сложил на груди, глазами внимательно изучал собеседника.
— У меня к тебе срочное дело, — пояснил Донских, игриво поглядывая на меня из-за плеча Лёши.
Я поставила на землю босоножки и попыталась втиснуть в них до сих пор не прекращавшие ныть ступни.
— Значит, жди меня в квартире, — сказал ему Лёша, доставая из кармана штанов связку ключей, — а я отвезу Сашу в больницу.
— Давай я сам отвезу, — усмехнувшись, похлопал его по плечу Сергей и наградил меня оценивающим взглядом.
— Она с тобой не поедет, — сухо ответил Тимофеев, не сводя с него взгляд.
Я улыбнулась сама себе и осторожно поднялась со скамейки. Мужчины тут же повернули головы ко мне.
— Можно мне остаться с вами? — смущенно спросила я, втягивая голову в плечи.
— Нет! — рявкнули оба одновременно.
— Но я только… — попыталась оправдаться я.
— Жди здесь! — оборвал на полуслове Тимофеев и двинулся к подъезду. — Я принесу ключи от машины.
Я закрыла рот и послушно опустилась обратно на скамью. Когда мужчина так тебе приказывает, невольно хочется подчиниться. Внутри меня всё затрепетало.
Донских был заинтригован этой сценой.
Хмыкнув, он направился вслед за Лёшей, не забывая по пути гипнотизировать меня взглядом. Под его взором я почувствовала себя обнаженной, мне захотелось прикрыться. Судя по ухмылке и хитрому блеску в глазах, Сергей прикидывал, какой теперь расклад сил между ним и Тимофеевым, у кого какие шансы и стоит ли побороться. Но что было заметно по его взгляду сразу, так это то, что эта игра явно ему нравилась.
— Я соскучился, — шепнул он в тот момент, когда проходил мимо меня, словно желая поиздеваться.
На его лице засияла довольная улыбка. В меня словно вонзилась тысяча игл. Я чуть не задохнулась от такой наглости, но про себя не могла не отметить, что слышать эти слова мне было даже немного приятно.
— Никогда не разговаривай со мной, когда он отворачивается, ясно? — бросила я ему в спину.
Донских беззвучно рассмеялся.
Тимофеев открыл дверь, и они скрылись в темноте подъезда. Я выдохнула, ужасно нервничая оттого, что они отсекли меня от дела, словно глупую надоедливую девчонку. Хотя так и было. Но все равно обидно, правда?
— У каждого человека, хочет он того или нет, глубоко в подсознании сидит образ его идеальной половинки. Характер, к примеру, брата, фигура отца, дедушкины глаза, глаза двоюродного дядюшки Василия с Нижнего Тагила. Я, конечно, утрирую. Но всё же. — Я зевнула, удобнее укладывая ноги на стул. — Ты живешь и не думаешь о том, что где-то по планете ходит тот самый человек. Можешь даже выйти замуж или съехаться с прекрасным мужчиной, лет десять свято веря в то, что живешь счастливо. И эта модель твоей идеальной половинки забывается, отправляется на хранение в самый потаённый уголок подсознания. А потом случайная встреча, и бац… полное попадание в образ!
— Ты мне о чём сейчас толкуешь? — проворчал Сеня, листая трясущимся пальцем Ксюшины фотографии на телефоне.
— Да ни о чём, забудь, — рассердилась я, убирая ноги со стула.
Брат оторвался от экрана и устало посмотрел на меня.
— Ты влюбилась. Мы заметили, ведь это видно по блуждающей по твоему лицу идиотской улыбке. По тому, как ты подпрыгиваешь на каждом шагу, напеваешь под нос и даже делишься с нами своими переживаниями. Да, мы все заметили, что ты не в себе.
— Он тебе понравится, — пообещала я, крепко обхватив руку Арсения.
Мама встала, молча сполоснула кружки и пару погнутых больничных алюминиевых ложек. Во всех ее движениях читалось недовольство. Мысленно родительница уже сосватала меня за Донских, поэтому наш разговор с братом предпочитала демонстративно игнорировать.
— У него вообще есть недостатки? — хмыкнул брат, качая головой.
— Нет, — довольно ответила я, разглядывая мягкие мокасины на своих ногах.
Хорошо, что Тимофеев свозил меня домой, я переоделась и избавилась от каблуков. Так мне стало намного комфортнее.
— Ну, всё ясно, — рассмеялся Арсений, поправляя подушку под спиной. — Что, вообще нет?
— Нет, — подтвердила я, улыбаясь.
— Плохо дело, мать, — протянул он, убирая телефон под подушку.
— Саша, — не выдержав, вклинилась мама, — ты бы лучше поискала работу. Чем ты будешь заниматься, чем платить за квартиру? У тебя в голове одни глупости!
— Мам, я найду. Всему своё время, ты не дави на меня, пожалуйста.
— Странное нынче поколение, — заворчала она себе под нос, со звоном расставляя посуду на столе. — Все ищете какое-то призвание! Что-то мните из себя. До тридцати лет ждете любимой работы, которая приносила бы и деньги, и удовольствие! Но так не бывает!
— У кого-то бывает.
— Иди, ищи работу, — маму затрясло от гнева, — нормальную! Хотя бы вон, на заводе. Ты же не маленькая девочка! Должна понимать! Чудес нет, есть только труд: работаешь и зарабатываешь.
— Ага, всё ясно, — встав, я начала кидать вещи в сумку, — спасибо, что просветила.
— Одни мужики в голове! — нервно бросила мать, отворачиваясь к окну.
— Ой, мамуля, ты же только на днях называла меня старой девой? — рассмеялась я, закидывая сумку на плечо. — Почему ты так быстро переменила свое мнение?
— Сядь, — приказал брат, пытаясь приподняться на кровати.
— Просто вас бесит, что я пытаюсь жить по-своему!
Мама не двигалась, лишь тяжело вздыхала у окна.
— Бесит, — громко сказала я, поправляя брюки, — что такая неустроенная взрослая дочь отказывается принимать советы, с кем и как ей строить свою жизнь. А я всю жизнь следовала вашим советам, и к чему пришла?!
— Сядь и замолчи, — настойчиво произнес Арсений, хватая меня за руку.
— Не надо, — огорченно всхлипнула я, выдергивая руку, — вы не можете даже порадоваться за меня. Хоть чуточку! Хоть немножко… Поэтому я никогда не делилась с вами своими переживаниями… Ни тебе советов, ни похвалы. Никогда! Одна критика, критика.
— Это неправда, — тусклым голосом возразил Сеня.
— Да я всю жизнь боялась шагу ступить без вашего одобрения. Опасалась, что услышу вот это самое ворчание. Всё, теперь я буду жить по-своему, поступать так, как нравится мне. Хотите — принимайте, не хотите — свободны!
— Ты с чего так завелась? — расстроенно спросил брат.
В его голосе я почувствовала теплоту и раскаяние.
— Вам никогда не угодишь.
— Да рады мы, — заверил Сеня, поправляя одеяло, — просто я не успел заметить, когда ты так изменилась. Повзрослела будто, поумнела и даже встретила кого-то. Я что, полгода лежал в коме?
— А ты вообще, — махнула я на него рукой, — ничего не замечаешь. Девка по тебе уже несколько лет сохнет! Каждый день у твоей койки дежурила, а ты даже не замечаешь её.
— Ты про кого? — удивился он, вытягивая лицо, заросшее мелкой щетиной.
— Про Катю, дурень!
— Катю? — Сеня уставился в одну точку, силясь что-то вспомнить и сопоставить факты.
— Её самую!
— Я думал, мне приснилось…
Мама, наконец, повернулась и, не обращая на нас внимания, с обиженным видом продолжила убирать со стола крошки и бумажки.
Я поправила халат и направилась к выходу.
— Короче, ты балда, Беляев!
— Нет, — не согласился брат, — Катя — хорошая девушка. Не то чтобы она мне не нравилась. Но у меня ребенок, свои заботы, зачем мне обременять ее…
— Уу, еще один! — рассмеялась я. — Ксюша уже не ребенок и уж точно не помеха вашим отношениям. К тому же они с Катей хорошо ладят. А ты балда!
— Ты не понимаешь, — он покачал головой.
— Она тебе нравится?
— И что с этого?
— Не тяни кота за яйца. Скажи ей.
— Она достойна лучшего.
— Это ей решать.
— Брось, вы подходите друг другу и обязательно будете счастливы. Дерзай!
— Жизнь покажет, — он опустился на подушку и выглядел разбитым.
— Как показывает жизнь, неизвестно, сколько нам отмерено дней. Так что постарайся каждый новый день наполнить жизнью.
— Со своей бы лучше разобралась, — вдруг фыркнула мама, складывая руки на груди.
Я осеклась. Мне отчего-то вдруг сделалось так больно. Улыбка мгновенно сползла с лица. Неужели можно так сильно ранить словом? Не хотелось дальше продолжать разговор. Пожалуй, и правда не стоит лезть не в свое дело.
Я перевела взгляд на Сеню, подняла дрожащую ладонь и послала нежный воздушный поцелуй. В горле застыл комок.
— Там папа, — еле сдерживая слезы, кивнула я в сторону коридора, — лежит в соседнем крыле больницы. Он умирает. У кого хватит духу, сходите попрощаться с ним.