В глазах матери застыл немой вопрос. Она побелела и, сжав кулаки, медленно опустилась на стул.
— Слова «прощаю» будет вполне достаточно, — пожала плечами я и вышла вон.
Я так и не решилась зайти к отцу. Не нашла в себе сил.
Эмоции душили, хотелось прогуляться, проветриться. Ведь смогли же как-то мы с мамой провести в спокойной обстановке несколько часов в одном помещении? И чего потом сцепились языками? Раньше я просто глотала обиды и молча выслушивала замечания. Может, в этом дело…
На улице по-прежнему ярко светило солнце, возвещая о скором приходе лета. Озорной теплый ветерок забирался под одежду, сдирал с прохожих на лету головные уборы, неожиданно запрокидывал у женщин подолы платьев, позволяя себе с каждым дуновением всё больше и больше. Мне было светло и уютно. Я расстегнула ворот рубашки и выдохнула.
Руки сами потянулись к телефону в сумочке. Еще раз посмотреть на него, услышать голос. Но я сдержалась: мы и так созванивались с Тимофеевым уже два раза сегодня. Не хотелось напугать его своим преследованием.
Мимо проехал автобус, идущий к центру. Совсем пустой, лишь одинокий кондуктор в салоне, со скучающим видом навалившийся на стекло. До остановки было рукой подать. А что, если я забегу в администрацию? Загляну одним глазком к Оле. Расспрошу её немного об этом Андрее… Считается ли это вмешательством в расследование?
Я и не заметила, как ускорила шаг.
Пара секунд, и я уже сидела на обшарпанном кресле, выгребая мелочь из карманов. Женщина с сумкой на животе неохотно встала, прошествовала ко мне с сонным видом, выцарапала мелочь из моих ладоней и бросила взамен смятый билет.
Сервис так себе. Но я была довольна. Опять на коне. Будет чудесно, если удастся узнать что-то полезное.
25
Администрация. Никогда мне это здание не нравилось.
Главный трехэтажный корпус выглядел массивным и встречал посетителей пятью громадными арками на фасаде над крошечными окнами, придающими строению сходство со средневековым готическим собором. Впечатление неудержимого движения ввысь создавалось рядами углубляющихся внутрь стройных дуг, многократно повторяющих контуры этих арок. Жутчайшее зрелище для тех, кто наблюдает сие архитектурное творение вблизи.
Испугавшись, что нависающая сверху махина вот-вот меня раздавит, я поспешила толкнуть дверь и войти.
В вестибюле никто и не пытался спрашивать, куда я направляюсь. Люди хаотично сновали туда-сюда. Население осаждало кабинеты с целью получения справок, разрешений, всевозможных подписей или согласований. На первом этаже почти у каждой двери томились несчастные, застывшие на время в очередях. Нервозность так и витала в воздухе.
Обойдя по порядку все кабинеты, внимательно изучив таблички на них, я проследовала на второй этаж. Там было не так многолюдно. Прослонявшись несколько минут в поисках нужной информации, я решила держать путь выше.
На третьем этаже было спокойнее. Серьезные хмурые дядечки в деловых костюмах, женщины в строгих юбках, спешащие с бумагами наперевес. Дорогая отделка стен и пола, хорошее качество воздуха, работающие кондиционеры, освещение — всё наводило на мысли о том, что сей этаж предназначался для высшего руководящего звена. Когда-то и я мечтала подавать чай или спать лицом в папках с документами в одном из таких чудных кабинетов.
Двигаясь непринужденно, я знакомилась с содержимым блестящих табличек на дверях, разглядывала ожидавших в коридоре на стульях посетителей и наблюдала. Руководители различных предприятий были вынуждены проводить длительное время в таких же очередях, пусть и не среди простых смертных, но тоже не в самых приятных условиях. Они выглядели утомленными и недовольными, играя в стрелялки на телефоне, от усталости вытирая пот со лба или засыпая на стуле с кипой бумаг под мышкой.
«Панов», — прочитала я на двери. Сердце кольнуло. Ну что ж, просидеть полдня в его приемной, чтобы позже быть выдворенной при одном упоминании имени Маши Яковлевой? Нет, не катит. Заодно и получу нагоняй от Лёши. Задумавшись, я задержалась у двери на пару секунд.
— Осторожнее, пожалуйста! — Толкнув меня плечом, внутрь проследовала полная женщина в очках. — Не стойте на дороге! Мешаетесь!
— Простите, — выдавила я и отошла в сторону.
Из соседнего кабинета раздавался звонкий девичий смех. Я легонько потянула за ручку. В помещении было душно, шесть столов, пять из которых оставались занятыми, были приставлены вплотную друг к другу. Девушки разных возрастов, не отрываясь от компьютеров, оживленно переговаривались друг с другом. Одна подпевала песне, доносившейся из колонок.
— Здравствуйте, — обратилась я, просовывая голову в образовавшуюся щель.
Все дружно замолчали и уставились на меня. И даже музыка стихла.
— Мне нужна Ольга Беляева, — тихо спросила я, открывая дверь шире.
— Оля? — уточнила девушка, чей стол был ближе к двери. — Так она в архиве сегодня, спуститесь в подвал.
— Спасибо, — произнесла я и быстро прикрыла дверь.
В кабинете тотчас возобновился прежний уровень шума.
Мне пришлось вернуться на первый этаж и там уточнить у охранника, где находится цокольный этаж. Мне указали на неприметную лестницу в конце коридора. Чуть не переломав ноги, спускаясь по ступенькам разной высоты, я оказалась в хорошо освещенном коридоре с множеством дверей. Вокруг было достаточно тихо.
Отыскав надпись «Архив», я дернула ручку на себя, но дверь оказалась заперта. Пришлось постучаться.
— Ты? — выглянула Ольга, удивленно подняв брови.
— Ага, — улыбнулась я, теребя в руках сумочку, — можно с тобой поговорить?
— Заходи.
Она пропустила меня внутрь и закрылась, повернув ручку замка. Комната была огромной, квадратов сто, по всему потолку развешаны мощные лампы, на окнах решетки с сигнализацией.
Я прошла вдоль бесчисленных стеллажей с картонными коробками, опечатанными, подписанными, перевязанными веревками, и остановилась возле стола. Ольга указала мне на удобный вращающийся стул на колесиках и принялась собирать карты и бумаги, в которых она, по всей видимости, недавно делала пометки ручкой. Я обняла сумку и присела.
Меня в очередной раз поразило, с какой грациозностью она совершала каждое движение, как подтянуто и молодо выглядела в узкой юбке и прозрачной блузке с неизменным декольте. Чего у нее не отнять, так это того, что она и правда умела себя преподносить так, что окружающие в последнюю очередь обращали внимание, а то и вовсе не замечали редкие морщинки возле ее глаз. Взгляд их в первую очередь падал на точеные изгибы Ольгиного тела, на плавные вращения бедрами, кошачью поступь. Её длинные пальцы и тонкую шею можно было разглядывать часами, словно в гипнотическом плену.
Я потрясла головой и перевела взгляд на лицо бывшей родственницы.
— Вообще-то сюда не положено пускать посторонних, — заметила она, сдвигая документы на край стола.
— Прости, мне очень нужно было с тобой посоветоваться.
— Тебе? Со мной? — усмехнулась Ольга.
— Да, я кое-что узнала о человеке, возможно причастном к убийству той девушки. Ты можешь мне что-нибудь рассказать про Панова?
Её брови приподнялись, замерли на мгновение, а затем медленно вернулись в прежнее положение, глаза недоверчиво сощурились.
— Про Панова? — выдохнула она, присаживаясь на стул напротив меня. — Он — мой начальник. Ты хочешь сказать, что он…
— Да, — заговорщически прошептала я, наклоняясь к ней, — расскажи мне про него, а? Может, у твоего начальника есть ревнивая невеста или любовница, которая узнала про шашни с Яковлевой?
— Конечно, — медленно кивнула она. Ольга задумчиво поправила волосы, затем не спеша поднялась и проследовала в каморку за стеллажом. — Он странный тип. Сейчас мы выпьем чаю, и я тебе все расскажу, все расскажу…
Я довольно выдохнула. Ну, наконец-то! Надеюсь, мне удастся продвинуться немного дальше в этом деле.
— А ты всегда тут работаешь? — поинтересовалась я, крутнувшись на стуле.
— Нет, — донеслось из подсобки, — но частенько бываю. Имущественные отношения: земельные участки, здания, много документации. Специфика работы. Постоянно требуются какие-то архивные данные, в компьютере всего нет. Жутковато здесь, правда?
— Вовсе нет, — ответила я, радостно отмечая, что тон Ольги начал смягчаться по отношению ко мне. Пожалуй, мы смогли бы неплохо ладить в будущем. — Ты звонила Ксюше?
— Знаешь, — послышалось из каморки, — как раз собиралась! Всё некогда было, да и пару раз набирала, не дозвонилась. Как она там?
— Купается! — весело сообщила я, разглядывая ряды одинаковых коробок на полках. — Почти не вылезает из воды. Бабуля ее там хорошо кормит, водит на экскурсии. Ксеня перезнакомилась с местными ребятами, думаю, ей не будет там одиноко.
— Что еще за бабуля?
— Бабушка моего… мужчины, с которым я встречаюсь, — произнесла я, невольно улыбнувшись сама себе. — Он помогает мне в расследовании.
— Вот как, — озадаченно произнесла Ольга, появившись в дверях с двумя кружками чая. — А со следователем что?
Я улыбнулась и потупила взор.
— Ясно, — хмыкнула она, подходя ближе, — а я думала, что Ксюша отправилась к Сениным знакомым. Значит, этот мужчина тоже помогает тебе в расследовании?
— Да, — подтвердила я, — кстати, как раз иду из больницы… с Сеней все хорошо, он поправляется.
— Замечательно, — отрешенно произнесла родственница, поставив чашки на стол.
— Вам нечего делить с ним, не злись на него, — попросила я, положив в чай ложку сахара.
— Не злюсь.
— Можешь быть уверена, он никого не убивал. Когда он приехал в квартиру Яковлевой, его оглушили сзади ударом тяжелого светильника по голове.
— Его больше не обвиняют? — округлив глаза, спросила Ольга и элегантно опустилась на стул напротив.
— Обвиняют, — отпив чай, печально констатировала я, — он ведь мог получить этот удар и в схватке с жертвой. Но, думаю, мы скоро узнаем что-то важное, что поможет оправдать Сеню. Он не отчаивается…