– Да, Карстена, – подтвердила Блум. – Карстен ведь тебя спрашивал, где твой папа?
– Спрашивал ли он меня?
– Да. Он тебя обижал?
Аиша покачала головой.
– Нет, никогда. Он был… добрым… Странным, но добрым.
– Но он тебя спрашивал?
– Спрашивал. Я не отвечала. Я ни на что не отвечала. Говорил только он. Он был совсем другим. Не то что Вильям.
– Нам очень нужно найти твоих родителей, чем скорее, тем лучше. У тебя есть хоть какие-то идеи, где они могут быть?
Аиша снова покачала головой. Закрыла глаза.
Блум взяла ее вторую руку, сжала в своей.
– Если ты захочешь рассказать еще что-нибудь о годах, проведенных взаперти, мы будем очень рады. Но если тебе сейчас не до этого, мы все поймем. Когда все наладится, ты сможешь поговорить с настоящими профессионалами, психологами, психотерапевтами. Но, возможно, тебе станет легче, если ты расскажешь нам, как все было. Мы умеем слушать. И может быть, всплывет что-то такое, что поможет нам отыскать твою семью. Тогда вы сможете воссоединиться. В безопасном месте.
– Он был нашим телохранителем, – произнесла вдруг Аиша. – Я не понимала, зачем нам телохранитель.
– О ком ты сейчас говоришь? – спросила Блум.
– О Вильяме, конечно.
– Как он появился в вашей жизни?
– Появился внезапно, долго жил у нас дома, спал на диване, сторожил нас. Провожал меня в школу.
– Каждый день?
– Да. Но он не мог следить за нами всеми постоянно. Язид все же пропал.
– Твой брат?
– Да.
– Но Вильям у вас остался?
– Да, еще около месяца после исчезновения Язида. Мама с папой были просто раздавлены. Похоже, он уехал в Сирию. Воевать на стороне ИГИЛ. Но это так странно. Язид был далек от религии.
– Вы обратились в полицию?
– Нельзя было. Если он действительно туда уехал, он считается преступником.
– А ты продолжала ходить в школу?
– Да, а Вильям продолжал меня охранять.
– И вот настал конец учебного года…
– Да. Он ждал меня после выпускного. Но на этот раз все было по-другому. Он сказал, что нам нужно на время скрыться.
– Скрыться?
– Да, я немного удивилась, но поскольку уже начала доверять ему, согласилась с ним поехать. В машине он попросил у меня мобильный телефон. Я отдала. Мы приехали в дом в Мэрсте.
– Он забрал у тебя мобильный?
– Потом, уже в доме, отдал. Но я не могла позвонить родителям, он вынул сим-карту. Я спросила его, почему. Он ответил, что пока мне нельзя ни с кем связываться, поскольку сигнал могут перехватить.
– А он сказал, кто вам угрожает?
– Нет. Я довольно быстро поняла, что что-то не так. Когда я попыталась уйти, он сделал мне укол в вену. Очнулась я в камере.
– Ты знаешь, где находилась эта камера?
– В каком-то подвале. Я лежала, пристегнутая к матрасу. С такой вот штуковиной в руке.
Аиша стукнула по капельнице с такой силой, что пакет с раствором чуть не упал ей на голову.
– Как же меня достали эти капельницы! – крикнула она.
– Прекрасно тебя понимаю, – сказала Блум, сильнее сжимая ее руку. – Но тут просто питательный раствор. До тех пор, пока ты не начнешь есть сама. Хочешь перекусить? Закончим этот разговор? Или, может, сделаем перерыв?
Аиша покачала головой.
– Нет, – произнесла она. – Я хочу продолжить. Мне необходимо выговориться.
– Уверена? Тебе нельзя перенапрягаться.
– А я хочу перенапрячься. Я хочу жить, черт возьми. Свободно делать, что мне нравится.
Бергер и Блум неуверенно переглянулись. Конечно, Аишу внимательно осмотрел врач, причем не какой попало, но все-таки они имеют дело с пережившей сильнейшую травму жертвой похищения. Правильно ли они поступают? Возможно, ей нужна незамедлительная психическая и физическая медицинская помощь? С другой стороны, она неплохо держится. Судя по всему, Карстен обращался с ней гораздо лучше, чем Вильям. К тому же, ей самой явно не терпится поговорить, очевидно, она очень ждала настоящего разговора, возможности рассказать всю историю с начала и до конца. А им необходимо заставить ее думать, и возможно, если повезет, ее мысли наведут их на Карстена Бойлана и/или Али Пачачи. Поэтому взгляды, брошенные Бергером и Блум друг на друга, подтвердили: да, мы хотим продолжения. Мы готовы продолжить.
– Ты свободна, Аиша, – сказала Блум. – Никто тебя здесь не обидит.
– А ощущение такое, как будто меня похитили в третий раз.
Бергер слегка наклонился вперед и сказал:
– На самом деле все очень просто. Нам необходимо найти твоих папу и маму прежде, чем это сделает Карстен. Я тебе гарантирую, что ты не похищена. Мы находимся на острове в шхерах, этот остров принадлежит Полиции безопасности. Если хочешь, можешь гулять сколько угодно, когда немного окрепнешь. Сегодня прекрасный денек. Впервые за несколько недель выглянуло солнце.
Аиша взглянула на него, глаза ее блестели.
– Я с удовольствием погуляю, но сначала хочу рассказать.
Бергер кивнул, улыбнулся и откинулся на спинку стула.
Ему казалось, что прошла не одна неделя с тех пор, как он в последний раз улыбался.
– Ты лежала, пристегнутая к матрасу в подвале, под капельницей, – напомнила Блум.
– Да, – сказала Аиша. – Сначала я пыталась следить за временем. Камера была тесная, стены бетонные, новые на вид, с полной звукоизоляцией. Слабый свет, не понимаю, откуда он шел. Постоянно ощущение полудремы, мою одежду забрали, на мне была какая-то жуткая серая пижама. Пропитанный потом матрас, ведро в качестве туалета, капельница. Мерзкая еда. Через несколько дней мне удалось выдернуть катетер из руки. Вильям появился почти сразу, снова воткнул иглу, сказал, что если я не стану ее выдергивать, он не будет меня пристегивать. Шли дни, недели, он изменился до неузнаваемости; совсем не разговаривал, взгляд стал другим, одевался небрежно, даже запах изменился.
– Тебе удавалось следить за временем?
– Более или менее. По крайней мере, до тех пор, пока я не услышала хныканье.
– Хныканье?
– Откуда взять силы?
– Что ты хочешь этим сказать, Аиша?
– Как оставаться сильной, когда тебя бросают в ад в самый счастливый период твоей жизни? Я окончила девятый класс, передо мной были открыты все пути. А вместо этого – такое. Что мне было делать, черт возьми?
– Необходимо постоянное движение, – неуверенно предположила Блум.
– Поэтому я не могла позволить себе лежать пристегнутой. Поэтому мне пришлось подчиниться, не выдергивать катетер. В противном случае срабатывала своего рода тревожная кнопка. Мой дед сидел в Абу-Грейбе.
– В Багдаде? В тюрьме?
– Мама рассказывала. Это самое страшное, что можно себе представить. Перед смертью дедушка сказал две вещи. Первое: никогда не лежи без движения. Иначе зачахнешь. Поэтому я попыталась разработать для себя программу движений, которые можно выполнить с иглой в руке. Второе, что сказал дедушка: следи за временем. Но как можно следить за временем, если день ничем не отличается от ночи?
– Даже не знаю…
– Месячные! – воскликнула Аиша.
– Что? – не поняла Блум.
– Конечно, потом они прекратились. У меня уже бог знает сколько нет месячных. А тогда были. И я могла, по крайней мере, считать месяцы. К тому моменту, как я услышала хныканье, у меня прошло пять циклов.
– Точно, – кивнула Блум. – Ну конечно же. А ты умная девушка, Аиша.
– Потолок, а возможно и внешние стены не пропускали звуков. В отличие от внутренних стен. Наверное, там имелись еще камеры. Хныканье слышалось за стеной справа. Я приложила ухо к стене, прислушалась. Снова раздался приглушенный плач. Я крикнула. Один раз, два, три. Наконец послышался ответ. Теперь я была в подвале не одна.
Аиша замолчала, погрузилась в свои мысли. Блум не торопила ее. Потом, через некоторое время, осторожно спросила:
– Тебе ответили?
– Да, – сказала Аиша с улыбкой. Улыбка постепенно перешла в гримасу.
– Они погибли?
Блум погладила ее по руке и отчетливо произнесла:
– Никто не погиб, Аиша. Все выжили. Все семь девушек.
Аиша посмотрела на нее. По щекам беззвучно текли слезы.
Сдерживаемые на протяжении двух с половиной лет слезы рвались наружу. Время, которое невозможно вернуть, но которое можно наверстать. Бесконечно трогательное, можно сказать, красивое зрелище. Блум повернулась к Бергеру. Увидев, как он медленно закрывает глаза, она не смогла больше сдерживаться. Все происходящее вдруг навалилось на нее. На мгновение Молли Блум отбросила все маски.
То, что произошло с ними в тот миг на маленьком затерянном острове в архипелаге, не назовешь иначе чем божьей милостью. Миг, когда исчезло все прогнившее, исчезла двойная игра, вся ложь и фальшь. Все растворилось. Как им хотелось, чтобы это мгновение длилось как можно дольше.
В конце концов состояние зачарованности прервал голос Аиши:
– Это же вы, да?
Бергер открыл глаза. Увидел, как, незаметно вытирая слезы, открывает глаза Блум. Услышал, как она переспросила дрогнувшим голосом:
– Мы?
– Освободили их? Ведь правда, это были вы?
– Это не так важно, – сказала Блум. – Главное, что они на свободе. И что все они живы.
Аиша подпрыгнула так, что кровать затряслась. Резко села, облокотившись спиной о стену.
– Вот черт, вы ведь спасли их! Вы понимаете, что вы настоящие герои! – крикнула она.
Бергер громко рассмеялся. Ничего не мог с собой поделать. Видя, как жизнь постепенно наполняет худенькое тело девушки, он чувствовал, что и сам наполняется жизнью.
Он, такой безжизненный.
Блум косо посмотрела на него, но не могла скрыть улыбки.
Выдернув катетер из руки, Аиша продолжала:
– А теперь я хочу выйти осмотреть остров. Но сначала суп лаблаби. Тепси кебаб. Что-нибудь мясное. Боже, как же я соскучилась по хумусу! – Видя их удивленные лица, Аиша махнула рукой и сказала: – Только не говорите, что вы не приготовили ничего поесть!
29
Воскресенье, 6 декабря, 10:00