Она помолчала немного, видимо думала о том, как половчее меня обмануть. И призналась:
— Не могу я с тебя узы снять. Если я их только с тебя уберу, сын мой погибнет.
— А если не уберете, то я?
Она кивнула и отвернулась.
— А чтоб и я, и он в живых остались — никак?
Она промолчала. Так, явно тут подвох какой-то.
— Ладно, пойду к ведьме, она то точно знает, — как будто размышляя, говорю вслух.
— Если домой вернешься, то ничего не будет. И ты забудешь, и он, — выдала ценную информацию моя не совсем свекровь.
Веры ей, конечно, не было, но тут цели наши в принципе совпадали.
— Слово дадите, что мое возвращения вреда ни мне, ни кому другому не принесет?
Она кивнула.
— Ладно, что надо, чтобы вы меня обратно в мой мир вернули?
— Понимаешь, у нас артефакт был специальный, чтобы переходы открывать в другие миры. Но тут одна ведьма заходила с компанией и мы его израсходовали. Пока он силой напитается, еще много времени пройдет. А второй у сестры моей есть — Агафьи, Кикиморы Болотной. Вот ежели ты его добудешь, то я для тебя портал в твой мир открою. Уговор?
— Уговор, — согласилась я, не увидев подвоха. — Но с узами все равно что-то делать надо, а то я до вашей сестрицы не дойду просто. Или вы такую цель себе и ставите? Тогда по дороге придется помощи поискать.
— Нет-нет, — засуетилась кикимора, — не надо никого искать, зачем время терять? Ты прямиком к Агафье иди, кулон зелененький такой у нее забери и бегом обратно.
— Зелененький кулон? Как-то странно это звучит, не находите, маменька?
Кикимора сделала лицо оскорбленной невинности, но потом со вздохом призналась:
— Она не отдаст его просто так, все надеется в другом мире жениха себе найти. Поэтому даже спать с ним под подушкой ложится.
Так-с, то есть свекровушка дорогая недосостоявшаяся мне предлагает воровкой заделаться. Однако, поворот! Логичней всего отказаться, по любому она в гадость какую-нибудь втянет.
И что тогда?
Как попасть домой, я не знаю.
Странные узы и притаившийся огонь никуда не делись.
Желающих снять их я тоже вряд ли найду. Все в курсе, что это убьет сына лешего, а к нему тут хорошо относятся и даже по свеому жалеют. Надеюсь не потому, что ему в жены я досталась.
Куда идти, понятия не имею. К людям вроде как нельзя, потому что для них я теперь нечисть.
А так хоть призрачный, но шанс все вернуть. Вот только…
— Разговор с Лесем, — поставила я условие.
— После того, как вернешься, — согласилась кикимора.
Мы еще немного поторговались, потом она достала откуда-то из многочисленных карманов округлый камень, похожий на яйцо, с дыркой посередине и протянула мне:
— Бери, как жечь начнет, вокруг запястья три раза обведешь и скажешь “Силу забираю, в камень собираю”. Только в дырку потом пальцем не тычь.
Я приняла камень, рассмотрела.
— Куриный бог? Я думала, он вас отпугивать должен.
— Угу, отпугивает, да. Жуть, как боимся.
И непонятно было, то ли она так шутит, то ли всерьез. Но я поблагодарила, приняла и в сумочку припрятала. А куда ж еще, я и кошелечек себя сделала для подарков и мелочей разных, не передник же мне с платьем носить. Я ж не крестьянка, я попаданка! Это вам ни хухры-мухры!
— Дорогу-то покажете? — спросила кикимору после того, как мы перекусили с ней кашей и выпили чаю на дорожку.
— А как же! — усмехнулась она.
Глава 15. Когда дурная голова остальные части тела на дно тянет
Я ждала подвоха. Да и кто бы не ждал, от кикиморы-то? Почему-то думалось, что она откроет портал и я вывалюсь где нибудь посреди болота, а там зеленые крокодилы! Ой, ладно вам, не водятся тут крокодилы! Уверена, она бы при желании нашла место, в котором очень даже привольно водятся.
Но кикимора достала из карманов… компас! Обычный, какие детям в школе на уроках географии дают, где стрелочка одной стороной синим покрашена, а другой красным.
Я смотрела на это чудо и не знала, что сказать.
— Аккуратней! Вещь ценная, от сердца отрываю, — сказала мне кикимора.
Дыхнув на стекло и протерев его рукавом, она протянула прибор мне.
— Не поломай и не потеряй. Будешь двигаться, куда красный конец показывает, пока в болото не упрешься. Потом по краешку обойдешь слева, пока большую кочку не увидишь. Там гребень бросишь оземь перед собой, ход и откроется. А там уж твое дело, как амулет добыть.
— Хорошо, я все поняла. Только можно я завтра с утра отправлюсь, а так-то время позднее, темно, страшно, да и устала я, по хозяйству хлопоча. Дозвольте уж в доме остаться переночевать.
Кикимора опять недовольное лицо состроила, но потом благосклонно кивнула, шагнула за крыльцо и с легким хлопком исчезла.
Я постояла еще немного в задумчивости и ожидании, когда вернется моя снежная пушистая красавица, потом махнула рукой и пошла укладываться спать.
А ночью мне приснился Лесь.
Он стоял рядом, держал мои ладони в своих руках и смотрел на меня с нежностью и грустью. А я снова тонула в его глазах, и сердце щемило от непонятной горечи, будто я потеряла что-то безумно важное и дорогое для меня.
— Прости, — шептала я сквозь слезы.
А он ласково погладил мою ладонь большим пальцем и начал отступать назад, в тень.
— Подожди! — рванулась я следом, но под ногами оказалась пустота, и снова я, зажмурившись и забыв от страха, как дышать, падала куда-то.
Проснулась от того, что и вправду начала задыхаться. Сделала несколько судорожных вздохов, прежде чем поняла, что на грудь действительно что-то давит.
— Маркиза! — выдохнула я, спихнув с себя Ее Снежность. — Ты меня напугала.
Кошка сделала вид, что ее это никак не касается. А мне было уже не до сна. Некогда разлеживаться, у меня новая цель — “зелененький кулон”.
Умылась, позавтракала с кошкой (я кашей, она сметаной), собрала узелок на обед, прибрала в доме, прихватила из травы мешок с мышами, которые и не думали оттаивать и пошла, куда “красный конец показывал”.
Спустя пару-тройку часов я проклинала тихим незлым словом кикимору и собственную дурость. Идти по компасу через непролазный лес, в котором я оказалась, стоило выйти за частокол, было весьма сомнительным удовольствием.
Еще спустя какое-то время мы с Маркизой остановились на полянке, чтобы перекусить.
— Знаешь, Маркиз когда нас с тобой в следующий раз куда-то пошлют, надо не только направление уточнять, но и сколько до туда идти спрашивать. Представляешь, если Агафья эта в неделе пути живет? Тебе хорошо, ты охотиться можешь, а мне как быть? Не мышами же этими питаться замороженными, — я толкнула мешок, который по-прежнему тащила с собой. — Не пельмени, чай. Слушай, а зачем мы их с собой несем, может выкинуть уже?
Кошка помотала головой. Я дернула мешком — звенят. Принюхалась — не пахнут. Вот это шоковая заморозка, я вам скажу. Сутки, наверное, уже прошли, а ей хоть бы хны.
— Ладно, я поняла, это твой стратегический запас, проголодаешься, погрызешь по дороге. Кошачье эскимо, да? А вместо палочки — хвост.
Я поднялась.
— В общем увидим деревню — зайдем, попытаемся сувениры, — я снова тряхнула мешком и содержимое звякнуло хрустальным переливом, — …на хлеб выменять. Пошли уже, ваша Снежность.
И снова мы двигались за красной стрелочкой и ближе к вечеру дошли до болота.
— Все, Маркиза, ты как знаешь, а я дальше не пойду. Во-первых, устала, во-вторых, скоро стемнеет, и мы точно провалимся куда-нибудь. С моим везением это гарантировано. Тмк что я ем вот эти красные ягоды, похожие на клюкву, а ты иди охотиться. Или эскимо погрызи.
Распотрошила остатки съестных припасов. Накануне я нашла в доме кикиморы в числе прочих продуктов и каравай хлеба. Что-то мы умяли с ней на ужин, а остальное я завернула с собой, кошка от хлеба воротила нос, так что краюха у меня еще осталась. “Вот с ягодами как раз милое дело будет!” — решила я и, отыскав самый большой лист, полезла добывать себе пропитание.
В общем, убедилась лишний раз, что язык мой — враг мой. Не иначе, как накаркала.
Глава 16. Болотник
Это только я могла в ягодном болоте с первого шага бочаг, то есть прореху, найти, в которую, оступившись, и провалилась. Что за невезуха?
Ладно, хоть не с головой, по пояс только. Но как же в нем холодно! Еще и гнус всякий будто специально ждал, чтоб на меня беззащитную напасть. “Эх, мне бы палку-выручалчку… Или мозгов, чтоб думать в следующий раз, куда лезу и зачем”, — думала, пока потихоньку, цепляясь руками за траву, выползала на кочку. Мне и так мерзко — мокро, липко, холодно, мошкара во все места лезет, пахнет ужасно. Так еще и платье испортила. Очередное. А может ну его, это все нафиг. Пусть все катится к ч… Э-э нет, вот о них не надо!
— Эй, ты, огонь, ты или что? — обратилась я к татушке. — Я, между прочим, тут замерзаю, а ты и в ус не дуешь. Хоть бы костер помог развести.
Огляделась вокруг. Зрелище я представляла собой, по-русски говоря, просто зашибись — вся такая красивая, с головы до ног в вонючей жиже, которую нечем смыть, под серебристым светом луны сижу на кочке посреди болота и, стуча зубами, разговариваю с собственной рукой.
А на меня с соседней кочки смотрят два круглых желтых глаза. Удивленно так смотрят, с некоторой я бы даже сказала, опаской.
Ладно бы голубые, я бы решила, что это Ее Величество Снежность меня нашла. Но с другой стороны — что я знаю о снежных кошках? Может, у них ночью глаза желтеют. Я и позвала:
— Кыс-кыс!
Глаза моргнули, и подвинулись ближе ко мне. Вместе с кочкой.
Ой, зря я, наверное, их обладателя позвала. Кто там на болотах водится? Собака Баскервилей?
— Хорошая собачка, хорошая, — пробормотала я, оглядываясь и ища пути отступления.
Хоть бы дерево какое рядом было, я бы белочкой на него взлетела, и неважно, что не умею. А так только попой вперед с кочки обратно в болото уползти разве что попытаться. Надеюсь, гадюк там нет?