— Серый, извини, я имени твоего не знаю, но выслушай меня, пожалуйста. Я тебя обманула, когда сказала, что ты мне служить обязан. Это я пошутила так неудачно. В общем, ты можешь уйти, я не обижусь. Но буду рада, если проводишь до знакомых мест.
Он обернулся, посмотрел на меня и пошел дальше. Ну и ладно.
— А тебе, Маркиза, надо будет вернуться к хозяйке. Спасибо тебе за помощь, моя хорошая, без тебя бы я не справилась. Ты самая замечательная кошка, которую я видела в своей жизни.
Кошка одарила меня таким снисходительным взглядом, что я себя первоклашкой на ковре у директора почувствовала вот как это у нее получается, а? Эх, если вернусь, непременно заведу себе кошку!
Хотя нет, не получиться. у меня разъезды все время с Милкой, на кого животинку бросишь? Если только работу сменить, но она мне вообще-то нравилась…
М-да, в таком настроении лучше сразу утопиться! Или тогда из меня русалка выйдет? Или мавка? Или это одно и тоже? А у Горыныча наверняка, про их царства у в книге что-нибудь есть. Горыныч хороший, только он Змей. А я мужа хочу. Обычного. Чтоб любил меня, чтоб уважал и заботился. Чтоб работать не мешал, чтоб помогал по дому. Поддерживал в дурости моей. Прощал чтоб ошибки. Чтоб детишки…
Стоп, Линка! Какой муж, какие дети? У тебя судьба на волоске висит!
— Мне нужен перерыв! — заявила громко. — И искупаться, если можно.
Определенно, мне солнце голову напекло, срочно надо охладиться! Блин! И зачем про купание подумала? Опять образ волка перед глазами встал и захотелось… всякого неприличного. Ну а что, я потом или старой девой у Горыныча жить буду или у себя, а так хоть попробую, каково это в сказочном мире! Может тут совсем другие ощущения. А-а-а, Линка! Кончай ерундой заниматься, твой оборотень женат.
— Хотя нет, я передумала, идем вперед! Далеко еще до кикиморы?
Волк оглянулся, посмотрел на меня долгим взглядом и пошел дальше.
Гад, даже не ответил! Трудно что ли?
Пришли мы на полянку. Там пень. Большой, кряжистый, мхом поросший.
— И что мне с ним делать? — спрашиваю. — Стучать, топать, верхом скакать? Говорить что или молча?
И нафига спросила? Теперь эти двое на меня как на идиотку смотрят. Вот будто я знать должна, как у них тут пни открываются!
— Тук-тук, откройся, — постучала я в пень. — Мы пришли.
Открылся, на мою голову! То есть попу. Упала, в общем, я на задницу, когда эта махина ввысь и вширь раздалась, в ворота превращаясь. Определенно, мне обычными тропкам как-то больше нравится ходить. Идешь себе, воздухом дышишь, птичек слушаешь. А тут стоят перед тобой воротища. И как открыть — непонятно, и надо ли это делать, тоже весьма сомнительно, потому как что за ними — один леший и знает. Ну и волк еще, наверное. Но он, гад, молчит! Чем жутко меня бесит. Все решено. Не пойду туда! Змей, так змей. Он зло привычное и уже почти родное.
Даже вставать не стала. Так и осталась сидеть на попе возле ворот.
Ну и пусть, что веду себя по-детски. Мне три дня осталось, имею право.
Вон тут муравейчики милые ползают, травка зеленая, паучки в траве. Все, тут остаюсь с ними. Хотела же себе армию тараканов приучить, чтоб записки носили, будет чем заняться оставшееся время. А что, у свекрови несостоявшейся — мыши, у деверя — муравьи, а я чем хуже? Буду повелительницей арахнидов! Выучу пауков кружева плести, выведем с Горынычем на рынок новый продукт…
Маркиза толкнула меня лбом, мол, чего сидишь, подымай попу и иди открывай ворота.
Сделала вид, что намека не поняла, зато погребла кошку к себе и принялась гладить.
— Да, — говорю, — красиво очень тут. Травка зеленая, паучки милые бегают.
Они и правда бегали тут весьма активно, стоило присмотреться. Так, о фильме про мальчика со шрамом я совершенно зря подумала. Помнится,там тоже герои за паучками в лес пошли. Нет, рано мне повелительницей арахнидов становиться, останусь-ка я пожалуй, скромным менеджером и швеей.
Поднялась неохотно и пошла прочь от ворот.
Волк обогнал меня и перегородил дорогу.
Помотала головой и попыталась его обойти.
Не пропускает, смотрит сочувствующе.
— А тебя я вообще отпустила, или домой, к волчице своей и альфа-волчатам! Нечего по чужим бабам шляться, когда семья есть, — сердито топнула ногой.
Вздохнул и башкой меня толкает к воротам, как Маркиза.
— Нет, — говорю, — я не знаю, что там. Надоела это неизвестность. Почему за меня все время кто-то решает? Пойди туда, не знаю куда, сделай то, не знаю что. Ах, зачем ты это сделала, надо было совсем не то, не так и вообще не здесь! На-до-е-ло! Не пойду никуда. Меня все равно через три дня Змей заберет, так смысл трепыхаться?
Они оба смотрели на меня осуждающе. Кошка и волк. Мне было стыдно. Но я не сдавалась.
— Пока не поговорим, не пойду! — уперлась я рогом.
Волк вздохнул, подернулся серой дымкой и встал передо мной человеком.
— Лина, ты безответственно упряма, — сказал он. — Из-за тебя я нарушил уговор со Змеем и у этого будут последствия.
Глава 33. Ну вот и встретились!
— Я? — возмутилась. — Это ты безответственный! Как ты мог! Бросить меня! Одну! В незнакомом лесу! Ночью!
На каждую реплику я била его кулаком по груди. А он стоял и, как дурак, улыбался!
— Гад! Сволочь! Ненавижу тебя…
Перехватил мои руки и прижал к себе. А все, поздно, я уже рыдаю.
— Ты столько времени был рядом, — всхлипываю, — и молчал. А с ума сходила. Боялась за тебя, переживала… Пень ты бесчувственный! Столько нервов мне истрепал. Через стену прыгать заставил! На яблоню лезть! Знаешь, как я боялась?
Уткнулась сопливым носов куда-то ему в шею и затихла там.
— Ну Линочка, славная моя, не плачь, пожалуйста, — гладил он меня по спине и волосам. — Не мог я в человека превратиться, только и сумел, что волком стать, когда ты меня позвала.
— Я тебя не звала-а-а, — тяну, — я тебя искать хотела, а мне никто не сказал, что ты — это ты. А ты обернулся и все равно ничего не сказал, гадкий волк.
Определенно, мне понравилось стоять так и жаловаться Лесю на него самого и чтобы он меня утешал и жалел. Но он вроде что-то про последствия говорил. Отстранилась, вытерла слезы его рубахой, а так ему и надо, сам довел, пусть теперь мокрый ходит. Рассмотрела внимательно.
— У тебя бороды не было, — единственная “умная” мысль, что пришла мне в голову.
— Извини, в образе волка у меня лапки, стричь неудобно. Да и лешие все с бородой, нам так положено.
— Ты не леший, ты лешачок, мне так сказали, — упрямилась я. Просто непривычно его было таким видеть, он как будто повзрослел. А я, наоборот, в детство впала, веду себя как капризный ребенок. И куда делись рассудительность и самообладание? Наверное, в этот мир не сумели пойти.
— Так я женат сейчас, это все меняет.
Ну да, как я забыла-то? Нам же надо со связью нашей что-то делать. Но почему-то просить его разорвать ее сейчас совершенно не хотелось.
— А что ты там про Змея говорил и последствия? — перевела я тему.
— Не переживай, — он с нежностью погладил меня по щеке, — я все решу.
— Ну уж нет! — воспротивилась я. — Ты в прошлый раз решил уже. Надумал себе всякого… И не объяснил ничего. Раз уж мы муж и жена, то и решать вместе будем. Так что рассказывай. И пойдем уже отсюда, что ли. Чего там за воротами?
— Деревня оборотней.
— Что, опять? А без них никак?
— Там брат ждет, — пожал плечами леший. — Они за тебя волнуются.
— Ладно, пошли уже, мой альфа-самец, — вздохнула я. — И рассказывай, что там за уговор.
Уговор был простой, Змей меня отпускает, а Лесь никак не способствует тому, чтобы мы сблизились и топает со мной в образе волка.
— Если бы ты мне раньше сказал, что ты это ты, то такой ситуации не было бы, — пеняла я лешему.
— Я не мог, Павлуш, говорю же. После того, как мы расстались, я пнем стал. Если бы ты меня не позвала, то так и стоял бы, пока не иссох весь.
— То есть тот пень в лесу, с которым я разговаривала, это все-таки ты был?
— Не совсем. Просто лешие могут в разные места перемещаться, где зовут, — объяснял мне леший.
Я разглядывала его украдкой. Там, на поляне, он казался молодым парнем, почти мальчишкой. А сейчас как будто возмужал. Из-за бороды что ли так? Но ему идет, красивый он. И фигура тоже привлекательная. И руки вон какие сильные, мышцы под моими пальцами так и перекатываются.
— Типа порталов что ли? — спрашивала я.
— Наверное, как то так, да.
— А волком почему стал?
— Ну, не с пнем же тебе разговаривать. Ты хотела кого-то живого, а человеком я быть не мог. Поэтому волк.
Мы шли по тропинке к деревне оборотней, я держала Леся под руку, а Маркиза устроилась у него на широких плечах и дремала, как ни в чем не бывало.
— А Годимир знал, что это ты?
— Да, он меня сразу узнал.
— И промолчал. Вот что за семья у вас такая странная? Почему он не сказал мне?
— Понимаешь, ты должна была сама меня в волке разглядеть и захотеть, чтобы я рядом с тобой человеком стал. А я тебе зверем больше нравился.
— Конечно больше. Твой брат же сказал, что ты оборотень, да еще женатый. Как я к тебе относится должна была? А ночью тогда, когда человеком купался? Почему не подошел? И как в человека обратился?
— Из-за колдовства Змея. Он что-то творил с воронам своими, и я под раздачу попал. А не подошел, потому что не решился сначала, думал прогонишь. А потом Горыныч тебя к себе утащил и условием поставил, пока ты не разгадаешь, что это я, в волчей шкуре ходить. Иначе он меня, как воронов, в волка насовсем превратит.
— Да что за нравы у вас тут? — возмутилась я. — Никакой личной свободы. Ты бы хоть намек дал, чтобы я догадалась.
— Нельзя. Сердце должно подсказать.
Сердце, оно подскажет, да. Но злилась я на вас обоих одинаково. Что на волка, что на тебя. Меня только Маркиза всегда радует, да моя хорошая?
Через ворота мы прошли на опушку леса, спустились с пригорка к деревне оборотней и сейчас направлялись к дому Марьи. Оборотни, что удивительно, не шипели и не рычали, а быстренько исчезали с нашего пути.