— Небо! — завороженно произнес Максим, — Почему я не приходил сюда раньше?
— Я и сам недавно нашел это место. Гулял как-то в выходной день по всему городу, и забрел сюда. Теперь я провожу здесь большую часть свободного времени.
— Мы же в пять часов вечера с работы вышли. Почему на улице ночь?
— Я тоже сначала понять не мог. Взгляни на часы.
Максим достал зух, теперь на его экране были два табло. Первое именуемое как «Стандартное внутреннее время» показывало семнадцать часов, тридцать семь минут. А вот второе табло «Внешнее время» поставило Максима в ступор. Два часа, восемьдесят две минуты.
— Это как понимать? — удивился Максим и посмотрел на Николая Петровича.
— Стандартное внутреннее — это время внутри города. Самое обычное, двадцать четыре часа в сутках, шестьдесят минут в одном часе и шестьдесят секунд в одной минуте…
— Что еще за восемьдесят две минуты? — нетерпеливо перебил его Максим, когда они подходили к пустой, одиноко стоящей под открытым небом скамейке.
— А вот внешнее время — это уже интересный момент, — загадочно произнес Николай Петрович, усаживаясь на скамейку и жестом приглашая Максима присесть рядом.
— Внешнее время — это… Световой день тут состоит так же из двадцати четырех часов, но вне стен города один час это сто десять минут, а в одной минуте сто пять секунд.
Максим ошарашенно смотрел на Деда, который задрав голову вверх, не отрываясь глядел в звездное небо.
— А вот секунда везде одинаковая, стандартная, равна одной секунде в городе.
— Я думал наша встреча принесет хоть какую-то ясность в мои мысли, но чувствую что все только усложняется…
— Да все просто, Максим. Стандартное время, оно одинаково для всех городов. Чтоб рабочий график людей и организаций везде совпадал. Тут нет разделения на часовые пояса. И время в городах на другой стороне планеты такое же как и в этом городе.
— Так я не понял, а почему сто десять минут и сто пять секунд. Это что? Как понять? Не хочешь ли ты сказать, что пока я валялся в этой капсуле, прошли тысячи лет и Земля замедлила вращение?
— Это не Земля!
Максима от этих слов бросило в холодный пот. Теперь все то, что до этого момента казалось ему странным, перешло в разряд самого обычного, уступая место тем вещам, о которых говорил сейчас ему Николай Петрович.
— Посмотри на небо, Максим. Ни одного знакомого созвездия ты не найдешь. Ни одной знакомой нам звезды здесь нет.
Максим поднял взгляд и черная бездна холодного космоса заполнила его разум. Это не Земля, эти звезды он видит впервые. Так где же дом? Где теперь они сами?
— Да, и Луну ты тут не увидишь. Нет у этой планеты своих естественных спутников, — сказал Николай Петрович, опуская голову.
— Так где же мы? Что же с нами стало?
— Нас не стало в том мире. Но мы появились в этом.
— Не стало? Имеешь ввиду умерли? — спросил Максим, уже ничему не удивляясь и продолжая завороженно смотреть на далекие звезды.
— Судя по твоему рассказу и моим ощущениям — да!
Теперь Николай Петрович начал рассказывать Максиму все что с ним произошло. О том как он пошел с утра в магазин и почувствовав сильное недомогание, присел на точно такую же скамейку. О том как очнулся в капсуле, и нацепив на себя что-то из одежды, ползал по комнате ничего не соображая. Выйти тогда он так и не смог, потерял сознание. Очнулся лишь в похожей капсуле, но под присмотром врачей. Потом его перевезли в какую-то палату, а он не мог и двух слов связать. Молодая женщина, врач, тогда сказала ему что паралич речевого аппарата скоро пройдет. Что мол виной тому запоздалая ответная реакция области мозга отвечающей за речь.
Рассказал он и про молодого парня, студента, по имени Леша. Как тот отвез его в маленькую комнатушку на кресле-каталке. Навещал его пару дней подряд, пока Дед не смог уверенно ходить. Объяснял ему чем и как пользоваться.
— Смотри какая штука тут есть. — Николай Петрович достал зух, полистал меню и повернул экран к Максиму.
По экрану побежали строчки, Максим присмотрелся и начал читать.
«Это помощник для тех, у кого проблемы с речью. Он считывает мысли и выводит их на экран. Очень удобная штука. Я с ней несколько дней ходил, пока речь не восстановилась». — слова выстраивались на экране мгновенно, одно за другим. Точки и запятые появлялись сразу, как только мысль была закончена.
— Фантастика! — прошептал Максим, переводя взгляд с экрана на молчавшего в этот момент Деда.
— Да, штука интересная, — сказал Николай Петрович уже вслух и повертел зух в руках.
— Как я понял, он все параметры тела и мозга регистрирует. Но на коротком расстоянии. Примерно на вытянутую руку, не дальше.
— Дед, а ты заметил, все то что нас сейчас окружает, очень сильно напоминает игру, в которую мы играли?
— Игру? — переспросил дед, задумавшись, — Нет, мне это ничего не напоминает.
— Ну как же, вспомни, как и где персонаж появлялся в игре в самом начале! В восстановительной капсуле. Где был этот так называемый зух? Подключен к этой самой капсуле, как и в игре. Что бы выйти его так же нужно прикладывать к замку.
— Я не знаю, я так и не смог сам выйти.
— А как похожа обстановка в той игровой комнатке и в той что нам выделили для проживания тут! А доставка из магазина? Ты разве не заметил этих совпадений?
— Если честно, то мне внук игру зарегистрировал, в самом начале он все проходил… Я помню только как на базу пошел. Я и не был тогда в городе, сразу на какой-то дороге.
— В игре все так и начиналось.
— Выходит что мы оказались в том мире, которым жили параллельно в той жизни.
— Дед, почему ты так уверен что нас там не стало?
— Ты же сам мне только что рассказывал что смог узнать об этом воскресителе. Что сознание восстанавливается в искусственно созданном, новом теле после гибели. Или не так?
— Ну да, так мне паренек студент рассказывал…
Максима вдруг обдало жаром с головы до ног, он вытащил зух. Включил на нем фонарик и задрав майку вместе с курткой посветил себе на правый бок. Родинка была на ее обычном месте. Закатав левый рукав до локтя с облегчением нашел и другую родинку, рядом со сгибом. Но вот рубца от шрама, который был рядом с родинкой, он не увидел. Шрам этот он заработал в авто мастерской, года три назад. Рука тогда сорвалась вместе с ключом, и он со всей силы полоснул ею об острый край какой-то железки. Егор как заправский гонщик вез его, бледного как полотно, в травмпункт. А он с туго перебинтованной рукой, все же умудрился заляпать ему сиденье кровью. Рубец остался большой, а сейчас от него не было и следа. Максим осмотрев место, где до этого был шрам, в сомнении провел по коже пальцами. Нет, никакого намека на шрам, не было.
— Шрама нет! — посмотрев на Деда, пояснил Максим: — Родинки на тех же местах, а вот шрама нет.
Но дед уже и без того все понимал, и молча кивнул в ответ.
— А как ты раньше, до этих событий, представлял себе что происходит с сознанием после смерти?
— Ну… Я как-то не думал об этом… Нет, ну я предполагал что все просто заканчивается и прекращается.
— В свет в конце тоннеля не верил?
— Абсолютно!
— А в фильмах или книгах про североамериканских индейцев тебе не попадались фразы про то как души попадают в мир где всегда светит солнце, в лесах много дичи, а в реках много рыбы?
— Да, что-то такое слышал, читал, припоминаю.
— Так вот, после того как ты сейчас провел эту аналогию с игрой, у меня возникла одна мысль. Сознание попадает туда, где душе спокойно и хорошо. Вот ты например, почему играл в эту игру?
— Не знаю, интересно было. Графика красивая, возможностей для развития персонажа много. И общение.
— Графика для игр у нее действительно потрясающая. Но разве мигание светодиодов на твоем экране было красивее чем окружающий тебя мир? Нет! Нас тянуло туда потому что мы считали виртуальный мир игры интереснее нашего реального. Уходили из своего обыденного существования туда, где нашим душам было лучше. К людям, с которыми нам было интереснее. И вот этот игровой мир, как в представлениях индейцев, да и некоторых религий, оказался лучшим пристанищем для наших душ после нашей земной жизни.
— Ты хочешь сказать что мы сейчас в своём мире вечнозеленых лугов?
— Да, мы оказались там, где нам было бы лучше. В том мире, в который неосознано верили.
— Но ведь здесь есть и другие люди. Которые родились тут, выросли. Куда они попадут? К нам? Я что-то не встречал у нас никого, кто бы рассказывал о подземных многоуровневых городах, воскресителях, магазинах проведенных прямо в дом. Там таких нет.
— Ты уверен что там, на Земле, нет людей из этого мира?
— Ну конечно уверен!
— А создателям игры это все приснилось? Как ты ни скажешь, с такой детальной точностью.
Максим, замолчал. А ведь правда, откуда этот сюжет? Как придумали разработчики появление человека в капсуле воскрешения?
— Пожалуй ты прав. Тогда наверно здесь кроме нас есть и другие люди из нашего мира. Которые как и мы прониклись этой игрой.
— Надо подумать… Скорее всего — да. Должны быть.
— Дед, а как ты думаешь, там, — Максим показал рукой в звездное небо: — есть наша Земля или мы вообще в другом каком-то параллельном мире?
— Мало у меня пока информации о космосе. С кем ни общался, никто не знает. Десяток ближайших звезд называют, и всё. А галактика наша! Млечный путь.
— Тогда и Солнце с Землей должны где-то быть!
— Может и есть, но мне кажется что это либо параллельный мир, либо все-таки наш, спустя тысячи лет.
— В параллельные миры я слабо верю. Если в бессмертность сознания еще как-то можно поверить, то как можно логически объяснить параллельные миры?
— Слышал о таком понятии как «Квантовое бессмертие»? Оно основано на гипотезе множества миров, мультивселенной.
— Что-то слышал, но серьезно эту гипотезу не воспринимаю.