– Очень хороший суп, Эми-сан.
– Рада, что тебе понравилось, малышка.
– Вы очень гостеприимная хозяйка, – сказала Киёми. – Мне жаль, что у меня нет подарка, который я могла бы вам предложить.
Эми отмахнулась:
– Собеседник – уже сам по себе подарок.
Киёми заметила лампочку, висящую на проводе.
– У вас есть электричество?
– Было, но уже давно нет. Сейчас с гор в безлунные ночи спускаются тануки. Барсуки с фонарями. Сперва видишь одного, потом появляются другие, цепочка качающихся огней. Если ты ночью в полях, можно услышать, как барсуки барабанят.
– Я бы рада была увидеть барсуков, – сказала Ай.
– Вряд ли, – ответила Эми. – Барсуки принимают разные обличья. В «такабатакэ-бураку» один барсук явился крестьянину как призрак умершего родственника. И крестьянин поседел.
Доедали в молчании. Эми бросила палочки для еды на угли, дерево защелкало и зашипело. Ай схватилась за живот:
– Мама, у меня живот болит.
– Когда она последний раз ела мясо?
– Давно. – Киёми отодвинула пустую миску и положила руку на плечо Ай. – Тебе нужно полежать?
Ай кивнула, и Киёми уложила ее на татами, пристроив голову себе на колени. Она стала гладить волосы девочки, и через несколько минут Ай крепко спала.
– Бедный ребенок, – сказала Эми. – Когда я заметила вас под деревом, сперва подумала, что это два скелета.
Не очень приятно было слышать, как их с Ай называют скелетами, но Киёми надеялась, что сумела не показать Эми своего недовольства.
– В Хиросиме еды мало.
– Правительство требует от крестьян сдавать урожай на ведение войны. То еще ведение. Деревенские жители выкапывают корни сосны и смолу из них вываривают. И на этом должны летать наши самолеты?
Киёми вспомнила крестьян, работавших на опушке леса. Эми помешала угли в очаге.
– Что-то мне не верится, чтобы Император мучился, как мы.
Для Киёми упоминание Императора в таком непочтительном тоне было потрясением.
Эми унесла миски на кухню и вернулась с тремя чашками.
– Чай, – сказала она, подавая одну Киёми. – Ай выпьет, когда проснется.
Киёми поклонилась:
– Аригато, Эми-сан. – Сделала глоток теплого зеленого чая, пахнущего жасмином. – Надеюсь, вы не сочтете за грубость мой вопрос, но зачем вы держите дом закрытым летом?
Эми ответила, не поднимая глаз от чашки.
– Я закрыла ширмы, когда мои сыновья пошли в армию. И дала обет держать их закрытыми, пока они не вернутся. – Она опустила голову на грудь. – Темнота никогда меня не покинет. – Эми вздохнула. – Иногда, когда я иду по полям, я слышу их голоса – они поют песню посева. Но это ветер. Да. Это наверняка ветер.
Киёми проследила взгляд Эми, устремленный к простому буддистскому алтарю.
– Когда моим сыновьям пришли красные открытки, мы поехали в Хиросиму, чтобы их сфотографировать. Ходили за покупками на улицу Хондори. Помню эти красивые фонари.
– В виде лилий долин?
– Да. Очень красивые.
– Их сняли и переплавили, чтобы война продолжалась.
От этой новости Эми состроила гримасу.
– Неужто в Японии не осталось ничего постоянного? – Она взялась пальцами за переносицу. – Надо бы сакэ пить, пока не отрубишься. А когда придешь в себя, выпить снова. Если повезет, то будешь пьян весь остаток этой проклятой войны. А скажите, – спросила Эми, подбрасывая в огонь еще ветку, – правда ли, что Токио разрушен?
– Хай. Многие города сожжены в пепел.
– А Хиросима?
– Пока что американцы не делали на нее серьезных налетов.
Эми потерла глаза.
– Но ведь это странно?
– Их самолеты летают над Хиросимой днем и ночью, сирены воздушной тревоги орут постоянно. Даже не уснуть под этот вой.
– К счастью, у нас тут таких проблем нет. – Эми перевела взгляд на Ай. – И нет еды?
– Для гражданских – нет.
– Почему не уехать?
– У кого есть родственники вне города – уезжают. Остальным приходится оставаться, нам в том числе.
– И поэтому вы остаетесь?
Киёми приподняла прядь волос Ай, пропустила между пальцами.
– У меня есть работа на винтовочном заводе «Тойо Кёгё». И еще я нужна моим свекрам.
Эми накрыла чайник крышкой.
– А какие у вас планы на после войны?
– Ну, я…
– Баа-баа и одзиисан ищут для мамы мужа.
Ай села и зевнула. Киёми сердито на нее глянула:
– Если ты собираешься говорить о вещах, которых не понимаешь, так лучше спи дальше.
Ай взяла чашку, пальцем дотронулась до губ.
– Пожалуйста, извините меня. Я не хотела вас огорчать.
Эми поежилась.
– Вы чувствуете, холодом потянуло?
Похолодало так, будто зима наступила преждевременно. Ай ухмыльнулась, прикрываясь чашкой, и Киёми поняла, что у них одна и та же мысль: Мика с ними.
Эми со стоном встала с пола. Киёми не могла не восхититься ее силой и решимостью. Как может женщина ее лет жить одна и тащить на себе хозяйство?
Эми обернулась к Ай:
– Поможешь мне в огороде, маленькая?
– Можно, мама?
– Если считаешь, что ты сможешь.
– Мне суп Эми-сан дал силы.
Эми фыркнула:
– Другие говорят, что им он дает газы. – Она пошла, шаркая к двери, и половицы скрипели при каждом шаге. – Идем со мной.
Они вышли вслед за Эми на участок вспаханной земли, усаженный рядами картофеля, редиса, гороха, фасоли и тыкв, раскинувших свои плети за пределы огорода. От одной плети отделился маленький серый кролик, шевеля ноздрями и нюхая воздух.
– Посмотрите, зайчик! – сказала Ай, возвысив голос.
– Годятся эти кролики только для…
– Для чего? – спросила Ай. – Для чего они годятся?
Эми отвернулась к Киёми, полузакрыв глаза, и они обменялись тайным знанием. Потом она взглянула на кролика и сказала:
– А они приятные компаньоны, да?
Ай улыбнулась.
– Если поможешь мне выполоть сорняки, дам тебе поспать у огня, малышка. Тут в горах ночью холодно.
– Когда тепло – это очень хорошо.
– Мои старые кости надо долго согревать. – Эми оглядела Ай как мать, собирающая ребенка в школу. – Но мне грех жаловаться, бывают вещи похуже холода.
Эми приставила их к прополке сорняков. Киёми постанывала, сражаясь с глубоко укоренившимися упрямыми стеблями. Высоко над головой стояло солнце, ветерок шелестел листьями и пригибал траву, превращая былинки из зеленых в серебристые и обратно. Куры Эми выбрались на край огорода, кудахча и поклевывая что-то на земле. Эми работала рядом с Ай, развлекая ее рассказами.
– Нет, – говорила Эми, посмеиваясь, – драконов в этих местах никогда не было. Да, детка, на луне есть заяц, он молотит рис. Я видела сама, как он туда запрыгнул.
Ай смеялась, внимательно слушая. Иногда, когда Эми сообщала какую-нибудь особенно удивительную подробность, у нее поднимались брови, и тогда даже Киёми улыбалась.
Вскоре после начала работы руки у них стали темно-коричневые, а под ногти забились мелкие камешки, и это было больно. Киёми утерла со лба пот рукавом. Она взялась за большой сорняк и сильно дернула, но сорняк держался крепко. Выпустив стебель, Киёми уставилась на руки – их еще покалывало после приложенного усилия. Ай с Эми вместе трудились, выпалывая подозрительный сорняк возле тыкв. И радостно завопили, когда он вырвался из земли, осыпав их комьями. Эми оттолкнулась от земли и встала, штаны монпэ покрывала пыль.
– На сегодня хватит.
Они вернулись в дом, где Эми дала им еще супу, предупредив Ай, чтобы глотала мясо маленькими кусочками. Ай послушалась. Когда она доела, Ай попросила добавки.
– Ешь медленно, детка, – предупредила Эми. – Твой желудок отвык переваривать пищу.
Ай стала есть суп, не торопясь, но вскоре после того, как доела, схватилась за живот, и ее вырвало в очаг.
– Ой, простите, – сказала она с пепельным лицом. – А суп мне так понравился.
Она растянулась на полу, несколько раз зевнула и провалилась в сон.
Киёми помогла Эми вымыть посуду, а потом Эми пригласила ее пройтись. Она отвела Киёми к ручью. В тени деревьев журчала и булькала сонная вода. Около упавшей ветки порхали стрекозы. Киёми вспомнила реку Оту в Хиросиме, полную смеющихся детей. Услышит ли она еще когда-нибудь этот смех?
– Я думаю, Ай сегодняшний день понравился, – сказала Эми, опускаясь коленями на траву. Вырвав несколько былинок, осмотрела их.
– Здесь война кажется далекой.
– Хай. Не могу себе представить, как тяжело вам приходится там. – Эми бросила травинки, встала, отряхнула руки. – Отец Ай погиб на войне?
Киёми уставилась на свои гэта.
– Он не был ее отцом.
– Понимаю. И теперь его родители ждут, что ты снова выйдешь замуж?
– Чтобы у них был наследник.
– А у тебя лишняя боль в сердце. Что за радость женщине от жизни, если она – раба обязательств?
Киёми уже давно интересовал тот же вопрос.
– Они очень хорошо относятся ко мне и к Ай.
– Не сомневаюсь. Но какой ценой?
Киёми не могла посмотреть ей в глаза. И наступило долгое молчание.
Птицы продолжали петь, к ним присоединились стрекочущие цикады и жужжащие пчелы. Эми подняла палочку и показала Киёми:
– Вот это ты, – сказала она, показывая на палку. И с резким щелчком разломила ее пополам. – А это то, что они хотят с тобой сделать.
Эми говорила правду, но Киёми не видела возможности обойти свои обязательства перед Банри и Саёкой.
Старуха отбросила палку прочь.
– Не жила бы ты в Хиросиме, не было бы у тебя нужды выходить замуж.
– Да, но…
– Вы с Ай можете жить у меня. Еды хватит, и бомбы вас тут не найдут.
Кровь отлила от головы Киёми, земля задрожала у нее под ногами, как при землетрясении. Как это так – остаться у Эми? Я дала обещания своей семье. У меня важная работа – делать винтовки для Императора.
Но сама мысль, что Ай будет избавлена от опасностей войны, наполняла предвкушением радости.
– В Хиросиме остались люди, которые на меня рассчитывают.