– Целый день сегодня видел, как поднимаются из тел хитодама. Полагаю, что они идут в Чистые Земли, о которых говорил мне Фрэнк. Отчего же вы здесь застряли, как и я?
– Не знаю. И наплевать. На все наплевать, кроме Ай. Я должна ее найти.
– Тогда мы ее найдем.
– Надо пойти в дом моих свекров. Он по дороге в школу Ай.
– Так и сделаем.
Она пошла за ним по берегу, осторожно переступая через тела, потом вверх на набережную. Поднявшись, она остановилась с отвисшей челюстью, глядя на опустошение. Мелькали в темноте огоньки, дым поднимался к зловещим красным тучам. Внимание Киёми переключилось на другой берег реки. Она прищурилась, пытаясь опознать оставшиеся здания. По-прежнему стояло здание торговой компании «Фудзи» и здание страхового общества. На той стороне реки возле Соколиного города торчали вверх выпотрошенные останки начальной школы Хонкава и неподалеку – начальной школы Кодо. На миг это вызвало у нее радостный подъем, но тут же она вспомнила, что школа Ай построена из дерева.
У моста Мотоясу Киёми заколебалась.
– В чем дело?
– Боюсь того, что увижу на той стороне.
– Мне тоже страшно. Но какой у нас выбор?
Его ответ придал ей сил.
– Я рада, что вы здесь. Справляться с этим в одиночку было бы слишком для моего сердца.
Они взошли на мост. Внимание Киёми переключилось на поверхность реки, где покачивались, сталкиваясь, трупы. Потрясенная этой сценой, она смотрела, и в голове вертелась мысль: «Вот, значит, как выглядит победа».
В эту секунду она ненавидела людей, которые ввергли Японию в пучину войны. И еще одна мысль мелькнула, когда она проходила мимо очередного обугленного тела: «Что за люди создали оружие, которое может стереть с лица земли целый город и убить столько людей?» Хорошо бы они оказались сейчас в Хиросиме, посмотрели на свои достижения.
На дальней стороне моста Киёми остановилась. Даже в темноте она заметила, как отдаленные когда-то холмы сейчас столпились вокруг развалин. Без знакомых зданий она не могла сориентироваться. Вспомнила людей, которые ходили здесь по улицам или имели свое дело, вроде господина Хамаи. Представила себе, как он подметал улицу возле своей парикмахерской, и тут взорвалась бомба. Больше ему не придется утруждать себя подметанием.
Валялись разбросанные по развалинам обугленные тела. Киёми увидела крохотный почерневший труп, вплавленный в спину взрослого, и живот свело судорогой. Она глянула на Мику, который мотал головой.
– Когда бросаешь бомбы с восьми тысяч футов, то не представляешь себе, что творится на земле. Видишь огонь, но не видишь горящих в нем людей. А вот при виде этого…
Он посмотрел на небо, а когда обернулся к Киёми, она увидела у него в глазах стыд.
– Вы сбрасывали листовки, – напомнила она. – Где нам говорилось эвакуироваться.
– Не в этом дело, – ответил он. – Я хотел убить вас всех за то, что начали эту войну и лишили меня брата. Почему выходит так, что люди, меньше всех виновные в этой войне, больше всех страдают от ее последствий? – Он показал на тела взрослого и ребенка. – Они не заслужили смерти. Они никому не угрожали. А ты… – Мика на миг зажмурился, – ты потеряла все. Войну надо было кончить, но не так. Ни за что.
Она шагнула ближе и положила руку ему на локоть:
– Мы с тобой пострадали и будем страдать и дальше. Но сейчас это страдание нужно отложить, понимаешь? И найти Ай.
– Ты очень сильная. Моему деду ты бы понравилась.
Киёми эта мысль показалась забавной, но она не позволила себе улыбнуться – здесь, на дымящемся щебне в окружении тел.
– Я думаю, это дорога Тэндзин-мати.
– Ты уверена?
– Я ни в чем не уверена. – Киёми оглядела горизонт, отмечая положение купола Выставочного центра и школы Хонкава. – Мы недалеко от дома Осиро.
Добравшись до места, где должен был быть дом, Киёми уронила голову на грудь. Она знала, чего ожидать, но куча щебня на месте дома все-таки ее потрясла. Листья ивы в саду стали ржаво-коричневыми, в пруду плавали мертвые рыбы. Она пошла, переступая дымящиеся кучки черепицы и древесины.
– Подойди сюда, – позвал Мика.
Киёми пробралась туда, где стоял Мика, что-то разглядывая. Придавленные балкой, лежали два скелета, руки их были вытянуты, будто они пытались убежать. Белизна костей контрастировала с чернотой горелого дерева. Киёми вспомнилась стоящая перед ней Саёка, такая гордая собой, полная презрительной злости. При жизни она ненавидела свекровь. После смерти – не могла ее ненавидеть.
– Надо найти школу.
Киёми встала.
– Нет той школы, искать уже нечего.
Они пошли в сторону улицы Накадзима-хондори. Когда-то оживленная дорога теперь превратилась в морг. Вдали плавали желтые огни, скрытые насыщенным сажей воздухом.
– Мы уже близко?
Киёми заметила перевернутые плиты кладбища, расположенного неподалеку от школы.
– Да.
Они вышли на открытое место. Здесь люди с фонарями ходили туда-сюда по рядам маленьких почернелых тел, от трупа к трупу, наклоняясь и светя на остатки лиц. Один человек стоял, сложив руки рупором, и выкрикивал имя, но отвечало ему молчание. Сотни тел валялись на школьном дворе. Пока отчаявшиеся люди искали потерянных детей, другие складывали тела в растущие ряды. У Киёми перехватило горло. Она обернулась к Мике, глядящему на эту сцену с угрюмой решимостью.
– Я знала, что будет тяжело. Но не ожидала, что настолько.
– Видимо, они были на улице, когда взорвалась бомба.
– Я должна ее найти.
Мика протянул руку. Она взяла ее молча и позволила ему провести ее на школьный двор.
– Надо начать с тел, которые уже сложили рядами.
Киёми не могла выговорить ни слова, и она только сжала его руку в знак согласия. Обходя тела и переступая через них, они дошли до самого дальнего ряда.
– Ты готова? – спросил Мика.
Как можно быть готовой к такой работе? Тихим голосом, будто из глубокого колодца, она сказала:
– Надо начинать.
Они склонились над пожелтелым трупом.
– Этот ребенок не сгорел, как другие.
– Может быть, не был на открытом месте, – предположил Мика.
– Это не Ай.
– Согласен, – сказал он, выпрямляясь.
Они прошли по всем рядам, останавливаясь и склоняясь к мертвым детям.
Небо светлело, черное сменялось серым, потом серое сменила алая дымка. Длинные тени отступали, открывая новые разрушения. Снесенный взрывом город покрывала красная и желтая пыль. По всему горизонту мелькали огни пожаров. К детской площадке подходили еще люди и включались в этот поиск отчаяния. Киёми и Мика закончили осмотр выложенных в ряд тел, и у Киёми загорелась искра надежды, потому что Ай они не нашли.
– Ты не думаешь, что она могла выжить? Не могло быть, что она была защищена от взрыва?
Мышцы на лице Мики натянулись.
– Мы еще не все тела осмотрели.
– Но есть шанс, что она жива?
Он несколько секунд смотрел ей в глаза.
– Давай искать дальше.
Киёми двинулась за Микой, обходя тела и нагибаясь рассмотреть обожженные лица. В глазах Мики она читала вопрос, который и у нее в уме звучал уже давно: как она узнает Ай?
Узнаю. Я мать. Мать узнает своего ребенка.
Поиски длились, поднимающееся солнце горячо ложилось на плечи, и вера в возможность того, что Ай уцелела, росла и крепла в сердце Киёми. Что будет с Ай, если она жива? Кто о ней позаботится?
Обдумывая эту дилемму, пытаясь придумать способ помочь Ай из загробного мира, Киёми нашла тела взрослого и ребенка рядом с обугленными остатками сосны. Возле ребенка она остановилась и хотела присесть рассмотреть, как что-то привлекло ее взгляд: на шее ребенка болталась почерневшая цепочка. И когда на этой цепочке мелькнул потемневший кружок, небо качнулось и земля дрогнула под ногами. С криком: «Нет! Нет!», Киёми рухнула на колени, схватилась за кружок и стала лихорадочно его оттирать. Увидев блеснувшее серебро, она оглянулась на Мику.
– Это она. Моя Ай. Она погибла.
Припав к нему на грудь, она залилась слезами.
– Поверить не могу! Не может быть!
– Какое горе, – прошептал он, гладя ее по спине.
– Моя вина. Она хотела, чтобы мы вечером ушли. Послушай я ее, мы были бы сейчас живы у Эми в усадьбе. Ай была бы сейчас жива.
– Не вини себя, – прошептал Мика. – Ты никак не могла знать, что случится такое.
Вдруг лишившись сил, она готова была раствориться в ожидающей ее земле. Уйти в любой уготованный ей ад.
– Она не страдала?
– Нет. Она умерла на месте.
Вдруг Киёми отодвинулась. Глаза ее были широко раскрыты от страха.
– Она умерла раньше меня!
Мика помолчал, потом ответил:
– Должно быть, так.
– Это нехорошо.
– Что именно?
– Ай…
Киёми стерла с глаз слезы.
– Что она?
– Она пропала. Пропала ее душа.
Мика моргнул, лицо его стало недоуменным:
– В каком смысле – пропала?
– Хитодама, души мертвых. Они летят к Сай-но-Кавара – реке, которую должны перелететь на пути к горе Осорэ.
– И спускаются в эту гору, чтобы попасть в Чистые Земли. Фрэнк мне об этом говорил.
– Но Ай умерла раньше меня, и некому указать ей путь к Сай-но-Кавара. И даже если бы она туда добралась, то Дацуэ-ба – старая карга, стерегущая реку, – берет детские души в плен при попытке переправиться.
– Но если Ай не сможет найти дорогу к Сай-но-Кавара, куда она направится?
Киёми представила себе, как Ай ковыляет вдоль Акудо – худшего, пожалуй, пути, который может выбрать душа. Представила, как она падает в Дзигоку – темную адскую яму. Нет. Не может это стать судьбой Ай – когда так много детей умерли одновременно. Она взяла Мику за руку.
– Душа Ай направится к Кю-Кудэдо – пещере пропавших детей.
– Пещере пропавших детей?
– Хай. Там они ждут Дзидзо – защитника детей, чтобы отвел их к Сай-но-Кавара. – Киёми смотрела мимо него на горы и холмы, окружавшие город с трех сторон. – Я должна отправиться в Кю-Кудэдо и там ее найти. Должна вывести ее к Чистым Землям. Если она не войдет в гору Осорэ за сорок девять дней, то будет обречена на вечность в аду.