Хай. Будут дома и улицы, потому что нам нужно, чтобы они там были. Но я могу и ошибаться. Некоторые считают, что в Чистых Землях все из золота, но зачем бы? Зачем духам страна золота? В этом нет смысла.
– Тебя радует предстоящая встреча с родными?
Киёми прикусила губу.
– Столько времени прошло с тех пор, как я видела родителей… вряд ли я их узнаю.
– Тебя ждет сюрприз.
– Как вообще так сложилось? Японка и американец, враги, вместе идут к общей цели?
– Бывшие враги.
Она улыбнулась.
– Да, бывшие враги.
У Мики возникла в груди тупая боль – это он вспомнил свою ненависть к японцам. Он хотел всю эту расу стереть с лица земли. Какой же глупостью это теперь ему казалось!
– О чем ты думаешь, Мика-сан?
– О том, как я переменился от жизни с тобой и с Ай. Ты открыла мне глаза на иную реальность, и я благодарен тебе за это. То, что я делал до своей смерти… н-ну… – Он опустил глаза к коленям. – Я прошу прощения.
– За что ты должен извиняться?
– Я хочу помочь тебе, Киёми. И если бы мог сделать больше, сделал бы.
– Прошлое – в прошлом, и…
– Карма.
– Что? – моргнула она.
– То, что делаем мы в нашей прошлой жизни, определяет, как пойдет дальше наша судьба. Таков один из принципов буддизма?
– Да, но…
Грохнула, распахнувшись, дверь, и в синеватом сиянии в дом вошел японский солдат. На левом боку у него висел самурайский меч. Взгляд его был устремлен прямо на Киёми, которая вскочила на ноги. Мика поднялся с пола и подошел встать рядом с ней, ни на миг не спуская глаз с незнакомца, который продолжал смотреть на Киёми в упор. Что нужно этому человеку?
Солдат закрыл за собой дверь, стал подходить ближе, и Мика напрягся. Пришелец остановился, будто почуяв предстоящую угрозу, и взялся за меч.
– Стой! – крикнул Мика.
– Не надо, пожалуйста, – сказал солдат и положил меч на пол. – Я не биться пришел.
Мика смотрел на его лицо, и эти глаза, этот шрам на подбородке казались знакомыми. Я знаю этого человека. Это Дзикан, муж Киёми.
Чего же он от нее хочет? Пусть он положил меч, но доверять ему нельзя.
– Зачем ты здесь?
Углы рта приподнялись в хитрой улыбке.
– Очень приятно тебя видеть, Киёми-сан. – Киёми не шевельнулась, стоя с поднятой головой. – Ты переменилась.
– Война переменила нас всех.
– Хай. – Дзикан посмотрел на Мику, потом снова на нее. – Но тебя переменила не только война. – Он показал на пол. – Можно мне сесть?
Она посмотрела ему в лицо прищуренными глазами:
– Если это необходимо.
Мика продолжал стоять, пока Дзикан не опустился на пол и не положил руки на колени.
– Расскажи мне про…
– Постой, – сказал Мика. – Там, откуда я родом, принято сначала представиться.
– Хай, – кивнул Дзикан. – Извините мою невоспитанность, Мика-сан.
– Вы меня знаете?
– Да. И знаю, что вы сделали для Киёми. Благодарю вас.
Мика почувствовал, как опускаются напряженные было плечи.
– Добро пожаловать… Дзикан-сан.
Дзикан улыбнулся:
– А ведь он с каждым днем все больше становится японцем, правда? – Киёми молчала, на ее лице не отразилось ничего. – Расскажи мне, Киёми-сан, что случилось в Хиросиме?
Скрип двери стал громче, ледяной дождь плескал в окна. Пальцы Киёми сжали ткань ее монпэ.
– Взрыв бомбы. Новое мощное оружие.
– Хай. И что?
– Город… разрушен.
Дзикан потер шрам на подбородке.
– Весь город?
– Вообще все.
– А мои родители?
Киёми склонила голову:
– Прими мои соболезнования.
– И сейчас ты ищешь Ай.
Голова Киёми вскинулась:
– Хай. Откуда ты зна…
– Вы ходили в Кю-Кукэдо.
– Хай. Ай там не было.
– Была.
– В смысле? – спросил Мика. – Мы обшарили всю пещеру.
– Я видел Ай во сне. Отправился в Кю-Кукэдо и нашел ее.
Киёми выпрямилась.
– Ты нашел Ай?
– Хай. Оставить ее я не мог, и отвел к реке Сандзу.
– Ты оставил ее одну у реки?
Дзикан выдержал ее взгляд.
– Не одну. Там бессчетное количество душ, совершающих переход, и множество детей, ждущих на берегу реки. Она не может перейти без тебя, Киёми-сан.
– Дацуэ-ба?
– Да. Старая карга там, и с ней Кэнэо.
– Извините, – вмешался Мика, – не может мне кто-нибудь объяснить, о чем идет разговор?
Дзикан коротко поклонился:
– Хай, простите меня. Дацуэ-ба и Кэнэо – это демоны, охраняющие берега Сандзу. Дацуэ-ба срывает с мертвых одежду, а Кэнэо взвешивает эту одежду на ветвях деревьев, чтобы присудить каждому его карму. И Дацуэ-ба не пропускает детей в Чистые Земли.
– Значит, это все правда? – спросила Киёми.
– Правда, – кивнул Дзикан. – Эти истории правдивы.
– И Чистые Земли существуют на самом деле?
– Да, но…
– Что «но»?
– Мы себе представляем Чистые Земли как буддистский рай, так ведь? Место, где духи японцев совместно проводят вечность. А я не верю, что небеса существуют только для буддистов, и не верю, что Чистые Земли предназначены исключительно для японцев. Разве такой мы хотим загробной жизни? С разделением и изоляцией? Мы переправляемся через реку и входим в Чистые Земли через гору Осорэ, это наш портал. Может быть, то, что мы там увидим, сильно нас удивит.
– Ай, наверное, перепугана.
– Хай. Она знает, что ты за ней придешь, но есть один момент…
– Какой? Какой момент?
– Ай не может оставаться у реки вечно. Ты должна попасть к ней как можно быстрее.
– Иначе ее утащат в подземный мир?
– Возможно. – Дзикан выдохнул. – Но ты ближе, чем себе представляешь.
– Насколько близко? – спросил Мика.
– На полпути между Мияко и Самэ. Вы могли бы проделать путь к реке за два дня.
У Киёми вспыхнули щеки, она обернулась к Мике, широко раскрыв глаза:
– Мы рядом!
Мика задумался, не сводя глаз с Дзикана, который несколько озадаченно смотрел на Киёми. Он вернулся предъявить свои права на Киёми как ее муж? Если так, то что думал Дзикан в тот момент, когда Киёми уделяла внимание Мике? Сейчас он заставил себя улыбнуться, чтобы успокоить Киёми.
– Фантастические новости!
– Ты отведешь нас к реке? – спросила Киёми.
Дзикан не отвечал, переводя взгляд с Мики на нее и обратно.
– Дзикан-сан?
– Хай. Я сделаю, что смогу. Но сейчас я предлагаю всем отдохнуть перед предстоящей дорогой. Дождь к утру кончится.
– Хай, надо отдохнуть.
Дзикан снова всмотрелся в их лица, потом поклонился:
– Тогда доброй ночи.
Он встал, отошел в дальний угол и лег там на бок спиной к ним.
Киёми протянула руки и взяла Мику за руки. Лицо ее горело радостным оживлением.
– Мы сможем, сможем найти Ай!
– Сможем. – Мика уставился в землю. – Надо отдохнуть, доброй ночи.
Он высвободил руки, и холодный ветер, ревевший вокруг дома, будто вдруг ворвался прямо в дом и пробрал до костей.
Мика растянулся на татами. Киёми села рядом, глядя на Дзикана. Ей положено было бы пойти к Дзикану, и все же от мысли, что они лягут рядом, все тело Мики заныло от ревности.
Под ее шагами заскрипели половицы. Мика представил себе, как она ложится рядом с Дзиканом, и стиснул зубы, чтобы отогнать боль.
Неожиданное окутавшее его тепло заставило Мику открыть глаза.
Киёми лежала рядом с ним, бросая открытый вызов брачному обету, который дала Дзикану. Веки у нее задрожали, закрываясь, и вскоре дыхание ее стало тихим, как шепот.
А Мика улыбнулся, глядя на дождь, капающий через дыру в крыше.
Глава сорок первая
Киёми села и оглядела комнату. Мика смотрел в окно. Обернувшись к ней, он сказал:
– Дзикан ушел перед рассветом.
Ей в голову пришла мысль, но она быстро ее отбросила.
– Он не сказал, когда вернется?
– Нет. Я его спросил, куда он собрался, он остановился в дверях, улыбнулся и вышел под дождь.
В доме было по-прежнему зябко, но буря прошла, и сквозь жалюзи ударили поломанные лучи солнца.
– Мы не можем ждать его возвращения.
Мика подошел к двери, взялся за ручку, но остановился.
– Ты ему веришь? Я в том смысле, что он вдруг является ниоткуда и заявляет, что должен помочь Ай. А ты сама говорила, что Дзикану она никогда не была особо близка.
Киёми подошла к нему. В его лице и голосе она увидела и услышала ревность, и радостное волнение пробежало по позвоночнику. Она уже забыла, когда мужчина ее ревновал.
– Хай, я ему верю. Зачем бы иначе он выслеживал меня в бурю? Я ему не давала никаких причин желать мести. И если у него на уме месть, что он сейчас может мне сделать? Нет, я уверена, что он сказал правду про Ай.
– Ладно, – сказал Мика, открывая дверь. – Как сказал Дзикан, река в двух днях пути. Пора нам выступать.
Солнце на востоке стояло низко – дрожащее оранжевое пламя над горизонтом. Воздух был сух, осень уходила, оставляя печальные воспоминания. Под ногами хрустела замерзшая листва. Окружающие холмы укрыло ледяным одеялом, сверкающим на солнце.
– Тебе не холодно в этих гэта?
– Японская традиция – с юных лет закалять тело, чтобы оно умело выдерживать холод и жару. Вот почему мы принимаем горячую ванну.
– Я уже задавался этим вопросом.
– И в тот момент, когда ты подглядывал за мной в ванной?
Краска бросилась Мике в лицо:
– Это вышло случайно.
– Очень удачная случайность для твоих глаз.
Мика показал на склон, где паслась пара оленей.
– Эй, посмотри на них! Правда, красивые?
– Это так ты меняешь тему?
– Помню, как дома ходил с Ливаем на охоту. Не помню, чтобы особо много чего настрелял, но время проводили отлично – что правда, то правда.
Ей была забавна его уклончивость.
– Ты прав, красивые олени.
Тропа вилась по спинам холмов, потом ушла вверх в густой лес из сосен, кленов и буков. Густая листва перекрывала солнце, над тропой коричневыми змеями изгибались ветви. На ходу Киёми вспомнила тетины уроки насчет Восьмистадийного Пути – те восемь вещей, которые должен делать буддист, чтобы обрести нирвану. Достаточно ли она сделала, чтобы достичь просветления? Она знала четыре благородных истины. У нее не было иллюзий о себе или о своем месте в мире. Она не заигрывала с правдой. Ее действия всегда были правильными. Она не причиняла вреда живому. Ее труды никогда не нарушали ни одну из восьми стадий Пути. Она всегда стремилась к просветлению вопреки встававшим перед нею препятствиям. Отвлекающие мысли она прогоняла как только могла и всегда была готова услышать истину.