Данила глянул в окно – снег все так же мел, засыпая домишко, деревню, лес. Вьюга завывала по-звериному зло. Данила подбросил еще дров в печь, лег на диван и укрылся одеялом. Спать, спать, как говорила мать: «утро вечера мудренее, утром со всем разберемся…»
Однако уснуть не удавалось, сон не шел. Вместо сна к Даниле пришла рыжая нахалка: раз – и прыгнула ему на грудь. «А я здесь буду спать, не возражаете?» Данила возражал, и попробовал спихнуть кошку, но та через минуту снова пристроилась ему на грудь и замурлыкала.
– Ладно, – смирился Данила, – вместе, так вместе.
Как ни странно, но именно кошачье мурлыканье его успокоило, и вскоре он задремал.
Четверг рассказывал так, что Ая сейчас словно бы видела снежные пики, уходящего в горы человека, его борьбу со стихией… Что-то в этом было завораживающее – в самом тембре голоса Макса, его умении подбирать образы и слова. Когда он замолчал, Ая очнулась от своего невольного гипноза.
Полумрак огромного зала, шахматная доска на столе, снег за окнами. В тишине слышно, как потрескивают в камине поленья.
– Что же было дальше? – не выдержала Ая.
Четверг пожал плечами:
– Новая жизнь, разумеется. Три года я колесил по миру, а когда странствия мне окончательно надоели, вернулся в Россию, и отгородился от мира за стенами этого дома. Пару лет я прожил отшельником, проводя время за книгами и изучая языки, а потом отчаянно заскучал. Меланхолия вновь напомнила о себе. Перепробовав множество способов борьбы с ней, приносивших лишь кратковременное облегчение, я решил придумать какое-то дело, которое бы увлекло меня, захватило, развеяло мою скуку. И вот тогда я вспомнил свое детское желание исправить, переписать программу версии этого мира. Правда, теперь, повзрослев, я уже не был идеалистом, считавшим, что мир можно изменить, но я знал, что могу переписать программу, или иначе говоря, судьбу отдельного человека. Вмешаться в его жизнь, переформатировать ее, убрать «вирусы» из его сознания, загрузить ему «новую программу». Так и родилась идея агентства «Четверг». Изначально я задумывал некий благотворительный проект в помощь отчаявшимся неудачникам, но поразмыслив, решил сделать его необычным. Мне захотелось устроить нечто оригинальное, непредсказуемое, создать этакий живой театр, в котором я смогу быть отчасти и режиссером, и зрителем, и автором пьесы. Может быть, это звучит цинично, но я замыслил побыть демиургом, поиграть в творца – сотворить свой мир. Я решил, что буду находить отчаявшихся неудачников в когда-то придуманной мной социальной сети. Технически это было совсем несложно – я по-прежнему был немного совладельцем сети, наряду с ее нынешним хозяином Н. Видите ли, Н. кое-чем мне обязан, когда-то я оказал ему одну услугу… И он с пониманием отнёсся к моей “кончине”. В общем, я сохранил за собой право подключаться к сети по нашему техническому интерфейсу, чтобы узнавать о своих будущих подопечных их небольшие секреты.
– А что значит технический интерфейс? – спросила Ая.
– Это значит видеть сеть не как простые юзеры, а изнутри – читать все базы данных – наши и даже сотовых компаний в холдинге у Н. Вы бы удивились, узнав, какую подноготную можно узнать о людях всего за пару минут – это полное досье с психологическим профилем в придачу, всеми явками и паролями. Мечта шпионов, ну и торгашей…
– Но ведь это же неправильно! Так нельзя! – воскликнула Ая. – Вы от скуки решили немного поразвлечься, наблюдая за живыми куклами? А как же право на неприкосновенность личной жизни? Или вы примерили на себя образ скучающего всемогущего принца Флоризеля?
– Вы правы, мне нравится этот герой, – улыбнулся Четверг. – Вы правы и на счет остального – я даже не буду опровергать ваши слова. Но, знаете, я решительно не вижу в своих мотивах ничего плохого, ведь так или иначе – агентство «Четверг» ориентировано на помощь людям. Разве нет?
– Но возможно, эти люди не согласились бы участвовать в проекте, если бы знали, какие методы вы используете?!
– Возможно, так и есть, но это сложная философская дилемма. К примеру, имеет ли государство право следить за своим гражданами, оправдывая тотальный контроль над ними, угрозой терроризма? Единого мнения на этот счет нет. Что до меня, то я считаю, что, когда речь идет о спасении человеческой жизни – любые методы приемлемы.
Ая пожала плечами, не соглашаясь с ним, и задала Максу закономерный вопрос:
– Значит ли это, что вы с помощью ваших штук можете следить за нами? Включать камеру или микрофон на ноутбуке, определять, где кто находится?
– Поверьте, у меня не часто возникает желание следить за кем-либо, и этические соображения здесь ни при чем, – усмехнулся Четверг. – Просто редко кто из людей бывает мне настолько интересен, чтобы мне вообще захотелось что-либо о нем знать. Но если вас интересует этот вопрос, то отвечу – я получаю то, что мне необходимо знать в общем. А дотошно следить – это скучное ведомственное занятие.
– Вы имеете в виду спецслужбы?
– Ну да. Хотя и не только их. Сети в каждой стране сливают информацию о юзерах всем, кто умеет настойчиво попросить. И слежка тут даже не самое страшное. Только об этом в другой раз… А что касается камеры и микрофона – технически можно исхитриться включить и посмотреть на чью-то унылую физиономию. Это только наши юзеры счастливо живут иллюзиями какой-то своей особой юзерной неприкосновенности. Впрочем, самые ушлые из них уже начали понимать, что не всё так безоблачно и совсем уже откровенный криминал выводят из сетей в даркнет.
– Господи, а это что ещё такое? – едва не застонала от осознания своей беззащитности перед ликом всемогущих и злобных сил, Ая.
Четверг терпеливо вздохнул: – Ну… Это как обычный Интернет, только, так сказать, в теневой зоне. Такие же сайты, но всё зашифровано, доступ анонимный и оплата за товары и услуги – биткоинами. Не отследить. Заходят туда через специальные программы. Всё медленно и неудобно, но, с другой стороны, и товар специфический – стоит некоторых неудобств: наркотики, извращения всех сортов, рабы, оружие.
– Я такое только в кино видела. Неужели всё это на самом деле есть? – недоверчиво спросила Ая.
– Не только есть, но и процветает. Все эти упыри даже уверовали в собственную неуязвимость и вовсю развернулись. Но напрасно… В последние годы даже в моей сети научились выуживать кое-что из теневого интернета. Это ведь можно хорошо продавать. Вот поэтому время от времени в даркнете особо зарвавшихся вполне спокойно вылавливают. Но вы, Ая, даже из любопытства не пытайтесь туда ходить.
«Наш шахматный поединок зашел в тупик, – поняла Ая, – просто мы играем в разные игры – разными фигурами и на разных полях». Она пристально посмотрела на своего противника:
– Ладно, тогда скажите, по какому принципу вы отбирали своих будущих сотрудников? Я хочу знать, почему вы выбрали именно нас?
Это была странная шахматная партия. По шахматному полю двигались фигуры; у каждой – своя функция в игре, и каждая подчинялась выверенным правилам – ходила только по полю и строго определенным образом. На поле фигуры выстраивались в следующем порядке…
Агентству нужна была слаженная команда, и Четверг лично занялся отбором сотрудников. Первым нашли Кирилла Лиснянского. Четверг целенаправленно искал талантливого программиста – себя в юности. Увидев в интернете программы Кирилла, выложенные автором в сеть, и оценив масштаб его дарования, Макс выбрал Кирилла среди многих и предложил парню встретиться (причем он сделал это предложение в довольно своеобразной манере, не изменяя своей излюбленной привычке устраивать из обыденности театр).
Следующим стал Егор Осипов. Прежде чем познакомиться с писателем Осиповым, Четверг познакомился с его романом. Дело в том, что на своей странице в сети Егор время от времени публиковал избранные отрывки из романа «Час волка», и иные рассуждения писателя о превратностях судьбы вызвали у Макса желание прочесть роман целиком. Внедрить в компьютер Егора программу-троян и с ее помощью получить дистанционный доступ ко всему содержимому компьютера – письмам, документам, файлам, для Четверга не составило труда. После прочтения романа Макс решил пригласить талантливого писателя в свое агентство – предоставить в его распоряжение творческую лабораторию для дальнейшего исследования темы судьбы и рока, погрузив его в атмосферу «живого театра» с острыми конфликтами и яркими персонажами.
Затем настал черед Варвары Воеводиной. О существовании Вареньки-молекулы Четверг узнал благодаря ее научным исследованиям – Варвара работала над созданием нового поколения антидепрессантов, а Макса давно интересовала эта тема. С самого начала Четверг сразу понял, что Варя – действительно незаурядный химик, который может спасти множество людей от разрушающего их яда депрессии. Скорее по привычке он запросил отчёт из своей сети по Варваре. В целом, это оказался обычный профиль правильной девушки: целеустремлённая, умница, порочащих связей не имела, но (и это изумило Макса!) – упоминания о Варе встречались не только в академических кругах, но и в самых закрытых от посторонних глаз токсических глубинах даркнета. Оказывается, что антидепрессантами Вареньки всерьёз заинтересовались столичные наркоторговцы. Они полагали, что эти научные изыскания вместе со знанием и опытом Вари можно будет легко превратить в сверхприбыльное производство синтетических наркотиков – здравствуй, Колумбия! Достаточно лишь применить средства убеждения опять же в колумбийском стиле, и Варя станет работать на них.
Четверг понял, что Варе грозит смертельная опасность и распорядился установить за ней наблюдение. Вскоре он уже начал понимать замысел наркоторговцев, а когда события стали развиваться стремительно, и Варя решила покончить с собой, Четверг мгновенно придумал план по её спасению. По его распоряжению, в день, когда Варенька в своей институтской лаборатории приготовила для себя смертельный яд, в этой же лаборатории поработали «добрые ангелы». Они заменили её состав на сильное снотворное. После того как Варя в отчаянии выпила «яд», она провалилась в беспробудный сон. Ее бесчувственное тело вынесли из квартиры и отвезли туда, где она так мечтала оказаться – в морг. Ну а после своего феерического пробуждения на разделочном столе, в голом виде, с биркой на пальце, и в окружении вполне настоящих покойников, Варя выказала редкое благоразумие и готовность согласиться на что угодно, лишь бы задержаться на этом свете еще немного.