Представитель казначейства мне понравился. Эдакий дед-боровик с кустистыми бровями, седой аккуратно подстриженной бородкой и редким пушком на макушке. Бумаги пролистал все, но очень быстро. Хотя было видно, что какие-то свои метки проверяет и абсолютно уверен, что его не просто так от дел оторвали.
— Сколько ящиков? — спросил он в конце, убрав кипу листов в пустую папку.
— Восемнадцать. На горбу не утащить, мы в трюме каждый вдвоем кантовали.
— А разгружать как будем, если неподъемные? Свободных людей сейчас нет, самая горячая пора, начало навигации.
— У меня кран-балка на шхуне, поэтому мы в телегу все без проблем перебросаем. Было бы куда.
— Отлично. Завтра к девяти утра буду.
Я удивился:
— Лично груз принимать станете?
— Порядок такой. Даже если подшивку газет через вас отправят, положено охрану выделить и лично проследить. Не забудьте еще патент предъявить, чтобы я вас как положено опознал. И без старшего по команде приватир груз сдать не имеет права. Только так.
Не ожидал столь обстоятельного подхода. Хотя, ведь казначейство так же через служебные каналы и собранные налоги перевозит, и еще какие-то денежные дела ведет. Поэтому — надо будет запомнить на будущее, чтобы не опростоволоситься. А то приехал бы дедок вечером за грузом, а я в городе пропадаю.
— Хорошо, ждем завтра. Все будет готово. И груз, и патент.
Я вышагивал по брусчатке и радовался, что прихватил с собой пиджак. Сначала думал, что нехорошо выглядеть полной деревенщиной в столице. Но уже через десять минут сообразил, почему почти все попавшиеся навстречу неплохо утеплены. Середина апреля, солнышко светит, а ветерок-то ой какой злой и холодный. Или циклон притащило, или местные весенние штучки. Но зато широкая шляпа от яркого солнца защищает, в пиджаке никакие порывы ветра не страшны, каблуки весело выстукивают по камням. Город. Толпы народа, блеск надраенных стеклянных витрин, почти вавилонское столпотворение. Или это я от большого скопления людей отвык?
К Синодскому двору я подошел вместе с молодым парнем в синем мундире со стоячим воротничком. Служитель Церкви поздоровался с солдатами в будке и пошел дальше, а я задержался на чуть-чуть, чтобы показать выданную мне вместо пропуска небольшую бляху:
— Брат Иоанн у себя?
— С утра был. Дорогу знаешь?
— Да, не заблужусь.
Пошел следом за молодым человеком и только в коридоре заметил, что у того спина напряглась. Сначала меня это чуть позабавило, а потом сообразил: посторонний, идет следом за кем-то из местных работников с непонятными целями. Кто такой, что ему нужно — неизвестно. А если в местных темных коридорах кого по загривку шарахнуть, так и не сразу хватятся. Но — мне как раз в эту сторону, так что пусть потерпит шаги за спиной. Не сахарный, не растает.
Однако молодой человек поступил куда проще. Он замер рядом с закрытой дверью и поинтересовался:
— Вы кого-то ищете?
— К начальству с докладом, — я показал пальцем на широкие крепкие доски.
— После вас, — парень сделал еще шаг назад и жестом пригласил входить. При этом правая рука чуть дрогнула, вытянувшись вдоль корпуса. Я улыбнулся, тронул ручку двери и тут же с подшагом жестко пробил молодому в солнечное сплетение. Затем подбил колено и заломил правую на болевой, вывернув ее назад. Не понравилось мне, что незнакомый человек за спиной хочет кобуру с револьвером лапать. Стрелять вряд ли будет, но рукояткой по затылку прилетит знатно. А у меня глаз сзади нет, могу и не среагировать. Лишь убедившись, что теперь пулю не поймаю, чужим лбом открыл дверь.
— Здравствуй, Иоанн. Я к тебе с подарками. Понять бы еще, хорошими или не очень.
Молодого человека звали брат Гурий. Как объяснил мне хозяин кельи, выпускник местного богословского факультета после завершения практики прибыл к месту службы. Духовной и тайной, которой придется заниматься согласно должности и обстоятельствам. Теперь он принимал дела и со дня на день должен был остаться один, а брат Иоанн перебирается в другое крыло, где еще с двумя другими братьями займется решением сложных и чрезвычайно важных вопросов. Как я понял — напрямую связанные с Тортугой и расследованием налета на Николаевск.
— Хоть бы предупредил. А то вижу новое лицо, которое желает револьвером в меня тыкать, а из кельи ни звука. Может ты здесь уже остываешь.
Гурий сидел в углу на табурете и прикладывал смоченную водой тряпку к шишке. Дверь-то я открывал с желанием любых затихарившихся ворогов ошарашить внезапным вторжением, вот и прилетело неплохо бедолаге. Но совесть не беспокоила. А если чуть глаза скосить, то видно, как брат Иоанн с трудом давит смех.
— Знакомься, Гурий. Это Алексей Петрович Богданов. Выписку из личного дела читал. Удачливый приватир и человек разных неожиданных талантов. Впрочем, с его умением по сторонам внимательно смотреть ты уже имел несчастье познакомиться лично и наглядно.
— Кстати, а чего это вдруг вы за оружие в городе хвататься стали? Да еще в Синоде?
Брат Иоанн только раздраженно рукой махнул:
— Да вообще ерунда полная последний месяц происходит. Народ слишком расслабился, а с Тортуги два идиота приплыли. Проверяли их показания разными способами, вроде не врут. Где-то они у себя крепко проштрафились и не придумали ничего лучше, как в Благовещенске пошарить. На перекладных добрались. В городе еще матросами раньше бывали. Вот и попробовали. Один вечером попытался секретаря в подворотне прижать. Теперь с переломом в тюрьме валяется.
— Секретарь?
— Тебе бы все шутить. Фиоген Саваттич у нас человек тихий, спокойный. В молодости слово божие неграм нес и в племена ходил с миссионерами, а то и в одиночку. По виду не скажешь, но рука тяжелая. Поэтому налетчику ногу сломал, пальцы на руке выбил и обезоружил. А второго идиота охрана со стены сняла, когда он пытался ночью в окно забраться. Кстати, с окном он тоже ошибся, там вещевой склад, решетку можно месяц пилить, а потом еще в закрытую снаружи дверь головой стучаться.
Увидев, что пострадавший чуть пришел в себя, налил в стакан водички и протянул Гурию. Сам же вернулся к беседе:
— Как бодро у вас зима прошла. Странно только, что Тортуга серьезно к вопросу не подошла.
— Пока у них вольница и раздрай, мы успеваем реагировать, — вздохнул брат Иоанн. — Хотя именно этой зимой одного крота в Кузнецке все же вскрыли. Кстати, так мой сменщик место и получил, проявил себя во время операции. А то, что пока разных остолопов отлавливаем, так это из разряда анекдотов. Но народ поднапрягся, вот на тебя Гурий стойку и сделал.
— Видел. Был бы на моем месте кто из пиратов, кабинет остался бы без хозяина… Кстати, о серьезных проблемах. Николаевск-то нахлобучили вполне себе профессионально.
Показав мне на стопку папок, брат Иоанн поднялся:
— Вот об этом и будем беседовать. Бери, я вторую груду поволоку.
В большой комнате стояли вдоль стен шкафы с папками и монументальный длинный стол, поделенный напополам. Правую сторону занимала карта. На левой громоздились бумаги, раскрытые книги и огрызки карандашей. Похоже, сюда сваливали наиболее важную справочную информацию, которой пользовались во время работы.
— Сгружай вот туда, — скомандовал брат Иоанн, пристроив свою кипу на одну из свободных полок. Отряхнув руки, жестом пригласил в угол, где на крохотной конфорке посвистывал чайник.
— Зачем без присмотра оставили?
— В комнате всегда кто-то есть.
— Да?
В ответ на мой вопрос из-под стола долетело, словно из бочки:
— Здравствуйте…
Я успел налить себе горячего чаю, пока на белый свет выбрался черноволосый мужчина в серых просторных штанах и белоснежной рубахе навыпуск. Заметив мой удивленный взгляд, показал линейку, почти потерявшуюся в безразмерной ладони:
— Уронил как раз перед вами, еле достал.
Да, насчет того, что еле — это я полностью согласен. Великан был выше меня на голову, а в плечах я бы даже сравнивать не стал. И руки как у молотобойца, перевитые тугими канатами мышц. При этом двигался он на удивление легко и абсолютно бесшумно.
— Знакомься. Это Яков Никифоров, наш архивариус. Ногами почти каждый остров исходил. Знает и помнит всех важных и полезных людей в округе. Любую справку выдаст быстрее, чем что-нибудь в бумагах найдешь. Я его на неделю с огромным трудом для себя выбил. Как только основные задачи хотя бы в черновую набросаем, так обратно придется вернуть.
Аккуратно пожав протянутую ладонь, пошутил:
— Интересно, насколько я важный человек. Про меня что-то уже удалось в архивы записать?
Дождавшись, когда брат Иоанн организует себе чай, Яков вылил остатки заварки в безразмерную кружку и пробасил:
— Ну, пока не так много. Да и без разрешения бумаги с допуском где попало оглашать нельзя. Но из того, что помню… Богданов, приватир, хозяин двух шхун. Первую захватил во время рейда на негров, вторую отбил у пиратов. Начальник службы Христианской Разведки. Командует лично собранным отрядом, будем привлекать для зачистки Тортуги. Пока все.
— Какой-какой службы? — я чуть кипятком не подавился.
— Не нравится название? Свое придумай, — хмыкнул брат Иоанн, выбирая место посвободнее рядом с картой. — Вывеску мы тебе любую оформим, главное, чтобы результат был.
— Тогда уж хотя бы контрразведкой обзовите. К смыслу ближе. А еще лучше — торговцем скобяными изделиями. Непонятно и внимание не привлекает.
Называется, без меня меня женили. Так в гости зайдешь, а у тебя уже погоны и звездочки внеочередные.
— Хоть скобяными, хоть еще какими… Ладно, давайте к делу. Времени в обрез.
Отхлебнув очередной обжигающий глоток, я предупредил:
— Сегодня могу лишь до шести, потом в город надо. И завтра буду лишь после обеда. Груз сначала сдать надо и с арсенала все заказанное получить.
— Тем более. Итак, Яков. Давай кратко для Алексея, что мы имеем на сегодня по налету на Николаевск и Тортуге. Включая всю перепроверенную информацию, которую разлюбезный приватир сумел из Белого достать.