У конторы окна и дверь нараспашку. Жарко, как еще от духоты спасаться. Зашел внутрь, постучав по приоткрытой створке:
— Хозяева дома?
— Сейчас буду! — долетело из-за бамбуковой шторы сбоку. Похоже, там вторая комната. А от входа попадаешь в саму контору. Небольшой стол, позади крепкий шкаф из толстых досок. Полки завалены бумагами. Четыре стула вдоль стен и масляная лампа под потолком. Вот и все убранство.
Забрякали палочки, нанизанные на тонкие шнурки, ко мне вышел хозяин. Одутловатый дядька, с выражением вечной печали на лице. На бритой налысо голове турецкая феска, но лицом — славянин. Даже загара как такового нет, просто рожа красная. Может от жары, может просто обгорел на солнце.
— Чего хотели?
— Мне бы до Базарного добраться. Добрые люди говорят, что отработать за билет можно.
— Это лишь в сезон. Когда у нас лес начинают под заказ массово вывозить, тогда наемных матросов добираем. Сейчас только за деньги.
— Талеры возьмете?
Хозяин конторы поскреб обросшее светлой щетиной лицо и чуть поморщился:
— Двадцать. Но без груза, у меня места в трюме свободного нет.
— Так я лишь с мешком.
— Тогда нормально. Завтра с утра выходим. Если еще что нужно, это с боцманом договаривайся. У него знакомых на Базарном много. И лошадь подскажет, где сторговать. И все прочее.
Потеряв ко мне интерес, дядька собрался снова за занавеску, откуда слабо тянуло запахом свежеприготовленного кофе.
— А где боцмана-то искать?
— На «Цапле».
Выбравшись обратно на улицу, поправил шляпу и побрел по пирсу, разглядывая посудину. Видно, что шхуна старая, но под заботливым приглядом. Где надо — подкрашено, канаты все просмоленные и не махрятся. Матросы явно следуют старому морскому закону: отдают честь всему, что движется по палубе, остальное надраивают до блеска. Кстати, вот и боцман, с высокого борта в мою сторону поглядывает.
Если бы не предупредили, что на это место брат Никанор устроился, сразу бы не признал. Все такой же широкий в плечах, обгоревший под солнцем до черноты. На лице лишь шрамов изрядно добавилось и на шее из-под широкого цветастого платка проглядывает чуть заметная татуировка. Впечатление — будто свести пытались, да не совсем получилось.
А ведь отличная маскировка придумана. Кто заподозрит пирата-висельника в работе на Особый отдел? Для хозяина каботажника такой персонаж — ценная находка. Наверняка и связи среди пиратов есть. И при случае может друзей-приятелей позвать какую авантюру обстряпать. Интересно, чья это идея была? Сам брат Никанор придумал или Иоанн предложил?
Остановившись у трапа, спросил:
— Мне бы боцмана увидеть.
— Я боцман, — лениво процедил в ответ брат Никанор.
— Завтра с вами на Базарный пассажиром иду. Хозяин шхуны сказал, что ты можешь подсказать на месте, где обустроиться.
— Могу, отчего не подсказать.
— И за место когда платить?
— Утром и заплати. А то бывает — человек билет купил, потом в карты проигрался и прибегает деньги обратно требовать. Насчет Базарного, давай пива попьем, заодно и обговорим все в деталях… Щерба!
Я еле расслышал, как из глубин корабля кто-то отозвался.
— На вахту встань, мне по делам отойти надо. Я как вернусь, кувшин пенного тебе проставлю, чтобы голову подлечил.
Спустившись по трапу, Никанор вздохнул:
— Всем хороши парни, в рейсе ни разу голос не повышаю. Но как отгул на берег получают, так до подштанников могут все пропить. Никаких тормозов нет.
Место мы выбрали рядом с конторой. Открытая всем ветрам забегаловка без стен, с грязными столами и песком вперемешку с мусором под ногами. Заняли угловой столик в тени, заказали пива. Похоже, брата Никанора здесь знали, поэтому притащили две пузатые кружки и тарелку жареной рыбы.
— Вечером здесь делать нечего, одна шваль. Но днем рыбаки перекусить заходят и команды с ближайших каботажников. Поэтому кормят терпимо и пиво хорошее. Дерут, правда, но по жаре лень в город тащиться.
— А поговорить?
— Если голос не повышать, то никому дела нет… Где устроился?
Я глотнул холодный напиток и кивнул: да, терпимо. Не разбавленное и без долитого алкоголя, чем вечерами наверняка местный хозяин балуется.
— На неделю в «Абордажнике» угол снял. С собой на продажу чуть золота. Цепочки, медальоны, кольца. Зовут меня Агап, наполовину турок.
— Я на Клеща отзываюсь, — усмехнулся брат Никанор. — По первоначальному плану должен был здесь осесть надолго, но не факт, что получится.
— Опознал кто-то?
— Нет. Просто наш общий друг на месте покрутился, с людьми в турецком квартале пообщался и решил, что проблемы сам решить сможет. Якобы обещали его прикрыть. А раз он там с кем-то начал активно денежные вопросы решать, то все контакты с Ахметом начали проверять. Вполне может быть, что меня просто как конкурента или пиратского соглядатая попытаются из дела вывести.
Сделав очередной глоток, я задумался. А ведь о чем-то похожем я думал. Мелькала мыслишка. Как бы мы ни прижали перебежчика, вряд ли он захочет нажитое добро просто бросить. Обязательно попытается соскочить, все связи задействует. Мы для него — лишь еще один запасной план на случай реальных проблем. И не факт, что эти проблемы он все же получит. Даже с помощью Особого отдела.
— Ясно. Но поговорить с ним все равно придется. Где Ахмета найти?
— Он на Базарный перебрался. Вроде как помогает кому-то из турок лесопилку и сушилку до ума довести. Заодно место присматривает для переезда.
— Меня ждет?
— Он ждет человека от нас. Встречу там придется организовывать. Я буду на подхвате. Он меня за купленного пирата считает. Поэтому сам с ним в тихом месте поужинаешь и в деталях все обсудишь.
Шевельнув ногой лежавший внизу рюкзак, спросил:
— Если завтра с утра на Базарный отплыть, не заподозрят меня?
— Не должны. Ты же вроде как дальше, к туркам собираешься?
— По легенде — да.
— Тогда прямая дорога к работорговцам. А они все на том острове. Сюда лишь набегами отдохнуть и в большом городе развлечься. Главное, постарайся вечером в неприятности не влипнуть.
Высокая худая негритянка принесла две большие глиняные миски с варевом. Суп, больше похожий на жидкую гороховую кашу, обильно приправленную разнокалиберными кусками рыбы. Через пару минут притащила еще поднос, на котором лежала груда зелени и поставила запотевший кувшин с пивом. Получила от брата Никанора рубли и ушла, загребая ногами песок.
— Я тут по Вольному прошелся, пытался золотишко продать. Приценивался, но весь товар не светил.
— Тем более, — фальшивый пират уложил на тонкую лепешку широкие листья салата, ножом накрошил кружками помидор, свернул это все в подобие бурито и с удовольствием откусил. Вместо хлеба и закуски — два в одном. Надо будет так же попробовать. — Наверняка уже какие гоп-стопщики про тебя знают. Информацию слили. Поэтому что ценное, можешь мне отдать, я на шхуне припрячу. Может быть, даже и не ходи в гостиницу, сразу на борт поднимайся?
— Мне надо там еще кое-какие еще вопросы порешать. Да и вряд ли среди бела дня сунутся. А вечером я точно никуда не пойду.
— Тебе виднее. Мы уходим часов в десять, поэтому по темноте утром не шатайся. А если рублей десять заплатишь, так я парней с команды пришлю, чтобы проводили.
— Талеры возьмут?
— Здесь все берут. А про свою добычу можешь сказать, что договорился о продаже со скупщиком на Базарном. Есть там у турок один жук, награбленным торгует.
— Значит, завтра.
— Ага. Потому что у меня ощущение, что не дадут нам здесь месяц раскачиваться. Чую, счет не на недели пошел, а на дни. Слишком уж Ахмет крутить хвостом начал.
Рюкзак я отдал брату Никанору. С собой в «Абордажника» притащил корзину без ручки, в которую сгрузил купленный твердый сыр, зелень и флягу с разбавленным вином. Пока шел, краем глаза посматривал за спину, но вроде никакой слежки не заметил.
На стойке у Юлиана получил ключ и спросил:
— Как там торговля идет? Удалось что пристроить?
— Да, на пятьдесят лир материи взяли. Как и договаривались, половина твоя.
— Слушай, а можешь мне сразу все выплатить? Сколько там в тюках будет? Прикинем и в расчете.
— Спешишь куда?
— Номер пока за собой оставлю, но нужный человек на Базарном нашелся. Хочу ему золото сдать.
Юлиан мазанул взглядом, нехотя поинтересовался:
— А что не здесь?
— Цену не дают. Если там все сладится, то сразу и домой отправлюсь.
— Тебе виднее… Двести пятьдесят за все дам, последнее слово.
Поскреб патлатую бороду, прикинул. Как бы не в половину меня посредник грабит. Но тут дело такое. Сидеть в городе мне в самом деле смысла большого прямо сейчас нет. И не факт, что в свете новой информации я в «Абордажник» вернусь. Ну и для жулика, который больше о собственной шкуре беспокоится и хочет побыстрее к туркам убраться, нет смысла задерживаться. Да и основной куш у меня в награбленном, а не в материи.
— Согласен. Деньги сейчас?
— Утром. Вдруг ты загуляешь, потом мне же пенять станешь, что все прокутил.
— Хорошо. Ты до скольки завтра на месте?
— До обеда. В полдень сменяемся.
Поднялся к себе, закрыл дверь. Посмотрел на хлипкую преграду, затем порылся в кармане и достал небольшой деревянный клинышек. Подсунул его так, чтобы пинком не выбить было. Теперь ко мне тихо не зайдешь. Теперь повозиться придется. А если пошуметь, так у меня пистолеты заряжены, и я кровать заранее в угол перетащил, чтобы подстрелить вслепую не смогли. Вряд ли грабить станут, но лучше подстраховаться.
Завалился на тонкий мятый плед поверх матраса, попытался прикинуть ближайшие варианты. По всему выходит, что надо сначала Ахмета прощупать. Понять, с чего бы это он вдруг воодушевился. Ну и уже с новой информацией очередные планы строить. Кто знает, может турок по Тортуге расклады продаст и без переезда? Нам же факты нужны, а не он сам. Пусть на Базарном хоть гарем себе очередной заводит.