Где собирать автомобиль? В поселке или на материке?
Где взять гараж? В Москве ведь и угнать могут.
Ладно, разберемся.
7.06.72
Весь следующий день прошел в суете. Отнес документы на машину в милицию, там обещали их оформить, указание из района уже пришло.
Ружья перенес на работу в железный шкаф. Вдруг что потеряется при переезде на новую квартиру, а Марк Аркадьевич дал ключ и обещал приглядеть, чтобы никто не влез. Он-то, собственно, и попросил вещи, отданные мне на хранение, туда убрать. А то дядя Петя вернется, свое имущество назад потребует, а меня нет в поселке. Нехорошо получится. Так что ружья, ящик и мешок от дяди Пети убрал на нижние полки. Там же книжка с наганом и чекушкой золота притулились. Деньги беру с собой, а выкупленную коробку с ТТ положил на среднюю полку. Подаренный фотографический кофр и мои собственные стволы тоже оставил в шкафу, на верхних полках. Сохранней будут.
До студии не успел дойти, Алёна затащила меня в подсобку и, тяжело дыша, заявила:
– Это в самый последний раз! Ладно? Я уеду жить к мужу, и всё! Мы с тобой просто друзья!
Пришлось успокаивать встревоженную подругу. Когда вышел, тетя Даша озорно подмигнула и велела:
– Начальство ищет, герой! Срочно беги в кабинет.
С Марком Аркадьевичем случился разговор, которого я давно ждал.
– Алёша, ты помнишь, мы говорили про просьбу дяди Пети?
– Не забыл. И согласен, конечно.
– Отлично. Тебя просят отвезти посылочку одному человеку. Два чемоданчика. Не надо их открывать и смотреть, что там лежит. Гостинцы родственнику.
– Ясно.
– Я тебя умоляю, не потеряй их. Если что-то с ними случится, нам с тобой не расплатиться.
– Уже догадался, Марк Аркадьевич.
– В Москве на вокзале тебя встретят. Не скажу кто, но ты его сразу узнаешь.
– Понял.
– Никто про поездку не знает, это лучшая гарантия. На тебя никогда не подумают, но, если вдруг, не дай бог, будут вопросы у милиции, тебя попросил Петр Петрович отвести гостинцы родне. Прошу, не вспоминай меня. Тебе нет еще шестнадцати лет, и по закону с тобой ничего не могут сделать. Мы же со своей стороны поможем, как сможем. Но это очень маловероятный случай. Более вероятно, что в дороге попытаются украсть вещи. Такое бывает. На всякий случай возьми, вот тебе, отдаю собственную защиту. – На стол ложится немецкий «вальтер» ППК под мелкашечный патрон. – Повторяю, только на самый крайний случай. После поездки вернешь. Вот, к нему документ, он оформлен как спортивный малокалиберный пистолет. Везешь его с намерением тренироваться на отдыхе, чтобы не потерять форму.
Рассматриваю оружие. Вещь! Легкий, компактный. Вороненый корпус, коричневая рукоять. Длина сантиметров пятнадцать. Подмышечная кобура, в которой для быстрого хвата пистолет лежит рукояткой вперед. На другой стороне подсумок на два запасных магазина по левять патронов.
Шеф открылся с неожиданной стороны. Показал, как пользоваться, пощелкал курком. Затем снарядил магазины обычными патрончиками, но с надрезанными крест-накрест пулями. Край непуганых идиотов. Просит не говорить милиции, а сам даже отпечатки пальцев не стер.
Однако я сильно сомневаюсь. С пистолетом непонятка – брать или не брать? У меня же наган Чалдона есть. Думаю, он против не будет, если я одолжу его ствол для его же дела.
Плюсы револьвера – после выстрела гильза не выбрасывается, калибр больше, а значит, и останавливающее действие сильнее. Минусы – из-за барабана он значительно толще, спрятать труднее, да и отдача значительно сильнее.
«Вальтер» легко заныкать, даже в кармане. Выстрел тихий, почти не слышный. Десять зарядов, девять в обойме и один в стволе, против семи в барабане. Однако маленький калибр, соответственно низкая поражающая способность. В девяностые рассказывали, что мужик дошел до больницы с несколькими пулями в животе. Пробивание тоже очень так себе. Не пистолет, а пугач, почти игрушка. То, что документ есть, хорошо, только пока не использовал. Стоит начать стрелять, никакая бумага не спасет. Сейчас ментов за стрельбу из табельного оружия при задержании преступника сажают.
Взять «вальтер», конечно, возьму. Как не взять, раз дают. Однако про наган надо подумать.
А шеф все журчит.
– Алёшенька, кроме гостинцев, будет еще дело. Дядя Петя хочет уйти на покой. Старенький он уже, а сейчас еще и сильно почками болеет. Когда будешь в санатории, выбери время, съезди по одному адресочку. Там хороший человек поможет купить дом и оформить его на тебя. Денежки уже заплачены. Знаю, тебе шестнадцати нет, но… Вот посмотри.
На столе появляется пачка документов. Паспорт, военный и охотничий билеты, аттестат о среднем образовании и несколько справок. Милютов Кайнын Выкванович, только-только исполнилось восемнадцать лет. Работает в оленеводческом совхозе. Прописан в интернате райцентра. Фотографии на документах разные, но на всех я, в тех самых массивных очках. В них выгляжу старше своих лет. В военном билете стоит «негоден в мирное время, годен к нестроевой во время войны», статья 42«в».
Не понял! Смотрю на шефа.
– Сердце, Алёшенька, порок сердца. Как и у тебя. Документы подлинные, и человек такой есть. Только фотографии твои дали и попросили нужную статью в военном билете написать. Ты же знаешь, как бумаги на коряков оформляют? В последний день, скопом, и в армию их стараются не брать. Человек будет пасти оленей, а ты домик на себя оформишь. Вернешься, дашь доверенность дяде Пете. На себя оформлять он опасается. Вот здесь, – к документам ложится записная книжка, – я расписал по шагам, от отъезда до возвращения домой твои действия. Куда идти, сколько платить, кому платить, телефончики, адресочки.
Еще были выданы те самые очки с фотографий, мои снимки в подаренном корякском наряде и пятьсот рублей. Командировочные плюс расходы на поездку.
Чтобы не подумалось плохого, в выделенный мне шкаф авансом положено две тысячи рублей гонорара. Потом получил отпускные.
Тетя Даша подарила нательный жилет, одежку с множеством карманов на молниях по бокам, на груди и даже спине.
– Чтобы деньги не вытащили, – пояснила она.
Поблагодарил.
Пока начальство занято, воспользовался возможностью и забрал из шкафа наган. Измена душит, вдруг действительно стрелять придется.
Затем пошел к себе. Не работать, просто выдохнуть и переварить навалившуюся информацию. Не удалось, стремительно влетела Соня и заявила:
– Какие вы, мальчишки, глупые! Ничего сами не понимаете! – И поцеловала меня в губы. По-настоящему, не по-детски.
Некоторое время мы молча и неистово целовались. Только когда пытался расстегнуть пуговичку блузки или опустить ладонь ниже талии, получал по рукам. Вдруг, так же неожиданно, она вырвалась и выскочила из комнаты.
И что сейчас было? Не понял… Хотя приятно! Я ведь про Соньку никогда и не думал в таком смысле. Ну, может, лишь раз или два мысль мелькала, и только.
8-14.06.72
Полдень следующего дня. Я стою на плашкоуте, в окружении других отъезжающих. Теплоход в заливе перед нами. Готовимся взойти на катер. Из вещей взял рюкзак с минимумом вещей, даже спидолу дома оставил. В рюкзаке пара книг, учебник китайского, тренировочные нунчаки, ручка и общая тетрадь. Понятно, кроме одежды и туалетных принадлежностей.
Под пиджаком жилет с документами и деньгами. Складень в кармане.
Два массивных чемодана, перетянутых веревками и дополнительно багажными ремнями с ручками, принесли на причал. Я их еле отрываю от пола. Понятно, почему такой маршрут, вес багажа не ограничен, а самолетом разрешено везти килограммов тридцать.
Спать хочу до невозможности. Почти всю ночь готовился к поездке. Кобуру с «вальтером» замотал в полиэтилен и прикопал в невидном месте. Все же предпочел взять с собой револьвер. По проторенной дорожке заныкал наган в книгу. Надо будет, достану быстро, а на толстый учебник никто внимания не обратит. Семь патронов. Ни много и ни мало. Для скоротечной схватки хватит, а вести длительную перестрелку я не собираюсь.
В девяностые один раз пришлось стрелять. Правда, из ТТ. Наехали на нас бандюки. Чисто по беспределу хотели отжать машину. Я с приятелем на его джипе рыбачить ехал, когда нас остановили. Не ожидали они, что мы со стволами. Поганая история. Самое противное – пришлось добивать подранков. И не добить нельзя, они бы вспомнили номер машины, тогда моментом приехали бы менты или кореша бандитов.
Три семейства навсегда покидают наши места.
Еще четыре человека едут по делам.
Авиарейсов между поселками мало, вертолет просто так гонять не будут, а самолетом через Петропавловск то же самое, что из Ленинграда в Москву через Владивосток. Да и редко где аэродромы есть.
С родителями попрощался дома, больше меня никто не провожает. Катер ошвартовался, сходни установили, пограничники проверили документы, матросы помогли с чемоданами, и мы отчалили. На теплоход багаж тоже подняли матросы, а в каюту отвез стюард на багажной тележке. В записной книжке, выданной Марком Аркадьевичем, предписывалось за погрузку дать матросам три рубля и стюарду еще пять.
Люкс оказался каютой размером чуть больше купе поезда, с двуспальной кроватью и маленьким столиком у окна. Не иллюминатора! Именно окна. Люксы находятся на верхней палубе. Крошечный санузел, с унитазом, раковиной и душем, снабжается морской водой.
Стюард, с удовольствием взявший пять рублей, спросил: в какой каюте едут родители, а узнав про мое одиночество, предостерег от позднего посещения ресторана.
Да, нас четыре раза в день кормили, как на убой, в ресторане, причем после ужина там играл ансамбль. Тогда можно было потанцевать и немного расслабиться. Благо спиртное продавалось круглосуточно, естественно, с ресторанной наценкой. Каждое утро у пассажиров начиналось с изучения меню на текущий день, выбора и обсуждения блюд, а затем их заказа и поглощения принесенного. Тоже развлечение, если подумать. На круизный лайнер XXI века похоже слабо, но для 1970-х годов СССР очень прилично.