Про любой вуз человек загнул, конечно. В Петропавловске – верю. Во Владике – возможно. В Новосибе – ну… очень сомневаюсь. В Москве и Ленинграде – в лучшем случае «посмотрят». Про элитные заведения вообще молчу. Для МГИМО такая бумажка лишь повод похихикать над наивным провинциалом. То, что мне обломали перспективный путь, весьма грустно. Что бы я ни говорил на совещании, шансы, если не на союзные, то сибирские соревнования у меня были. А значит, перспектива стать кандидатом в мастера спорта оставалась. Через два года в Москву, молодому кандидату не сложно было бы пристроиться в команду. И тут открылись бы серьезные возможности, вплоть до заграничных соревнований. Но имеем то, что имеем. Хотя маленькая лазейка осталась. Пистолет! Он не очень популярен. Достать короткоствольное оружие трудно, это не мелкашка, которая в каждом охотмаге валяется, потому участников мало. А среди школьников так вообще единицы. Уточнил у Никиты Захаровича, тот пообещал, что соревнования с пистолетом мои будут.
Окончательно решено, что 22-го числа я улетаю. 25-го должен отметить командировку на ВДНХ, 6 октября закрыть ее и 10-го вернуться в поселок. Хотел уговорить поехать со мной дядю Витю, пообещал на юге ему отдых устроить. После болезни самое то, в бархатный сезон погреться на солнышке и витаминов поесть. Однако узнал, что в свое время он получил десять в бородку и пять по рогам. То есть десять лет отсидки и пять ограничения проживания. Уехать без разрешения не может. Заодно выяснил причину бедной обстановки в комнате. Дядя Витя до сих пор выплачивает деньги по гражданскому иску. Уже немного осталось, месячишко – и сумма будет закрыта. Да не один он такой, тут многие платят по старым счетам.
От отчима заяву приняли. Оказалось, на его приятеля уже несколько поступило. Две дали прочитать для сверки. Одна от разнорабочего партии, который нашел самородок, но не слышал, чтобы про него начальству сообщили. Помимо прочего, за золото премии выписывают, а ему ничего не перепало. Вторая от поварихи. Там написано, что, находясь в палатке, она услышала разговор на улице. В разговоре гражданин Сухотин С.В. обсуждал с гражданином Ажанбековым Г.Г. кражу социалистической собственности. Они решали, кому можно продать самородок весом около двадцати граммов и как кинуть дурочку Вовке Мелкому, чтобы скрыть недостачу.
Оно понятно, общий вес шлиха тяжело подделать, учет золота ведет помощник, и он каждый день по рации сообщает в экспедицию данные. Радиограммы отменить нельзя, а листок из маршрутной книжки с записью про самородок вырвать как нечего делать.
Отчима больше всего возмутила кликуха Мелкий.
Компетентные товарищи вежливо, хотя несколько разочарованно, поблагодарили за сигнал, однако попросили ничего не предпринимать. Дело ясное, менты пасут пассажира. Выясняют, кто примет золото, кто еще в теме. Парторг тоже был в курсе, благодарил сердечнее, ибо в отце был уверен и даже за него поручился. А раз батя честно, по-партейному, сообщил про случившееся кому надо, значит, по праву носит партбилет. Лучше было бы сразу сообщить, ну да проверить сигнал – дело святое. А вот некоторые, пока не будем называть фамилии, знают уже неделю, но и не думают информировать!
Двадцать граммов стоит… пусть по максимуму… двести рублей, меньше половины летней месячной зарплаты разнорабочего в партии. А сядут минимум двое года на два-три. Кому оно нужно?
Когда ездил в райцентр за документами, дал телеграмму в Туапсе, чтобы меня ждали. На нашей почте сильно удивились бы, что я подписываюсь Мишей.
Отчима зовут 25-го в Питер на три дня с отчетом, он берет маму – погулять, в театр сходить и вообще развеяться. Дарю каждому по книжечке бон на двадцать пять рублей. Где «Альбатрос», пусть сами ищут. Велю мне ничего не брать, сам себе нужное куплю на обратном пути, а это им вместо подарков с материка. Родители сильно удивлены, но рады. На логичный вопрос «где взял?» сами ответили. Решили, что это награда за чемпионский титул. Я с собой сотню бон тоже прихвачу.
Летчику дам червонец рублями, чтоб на кармане лежало, пока я в отъезде.
Вечером дядя Витя вдруг позвал меня к себе и начал разговор. Спросил, чем буду заниматься в Москве. И тут старика как прорвало: стал рассказывать про свою жизнь на воле и в тюрьме. Про родню в Калинине, там у него оставались мать и брат. Погоняло Калина он получил по названию родного города. Последний раз и надолго Калина сел из-за брата. Подробности не озвучил, но было ясно, что обида на родню никуда не делась.
Первый раз человек попал в камеру из армии в 1946-м по подозрению в соучастии в темных делах высокого начальства. Он и рад был бы в чем-то сознаться, но совершенно не представлял в чем. «Как меня били!» – с тоской вспоминал он. После допросов следователь понял, что выбить признание можно, а реальные сведения нет, потерял интерес и перестал допрашивать.
Следствие длилось больше года, затем без всякого суда несостоявшегося свидетеля выгнали из тюрьмы и наскоро демобилизовали. Однако за время, проведенное в камере, дядя Витя завел фартовых друзей и пошел с ними по кривой дорожке. Так из полкового разведчика-гвардейца получился скокарь-медвежатник.
Следующий раз, в 1951 году, его посадили всерьез, но в 1953-м случилась амнистия. В 1955-м он опять сел, 1960-м еще раз и до 1968-го сидел, пока не вышел по УДО.
Умный человек с золотыми руками! Почему он не смог устроиться в мире? Не знаю. Но уж точно не мне учить его жизни. И не мне осуждать его.
В разговоре получил совет съездить в Калинин:
– Адресок дам. Спросишь Василия, покажешь ему мой нож и скажешь: «Калина прислал за пояском[44] и долянкой»[45]. Именно так и скажешь. Васька вышел и пока не сел, гонца примет. Он тебе мой чемодан отдаст. Его себе оставь, понял?
– Понял. А…
– Слушай и не перебивай. Долянку тоже оставь себе. Там немного будет. Раздобудь домкрат, лучше гидравлический, который для грузовиков. Сходишь за речку, на набережной домик у дуба найдешь, еще один адресок дам. Походишь, понюхаешь, осмотришься. Увидишь сарай, сложенный из бревен. Он на каменном цоколе стоит. Если тихо и спокойно, вечерком туда вернешься. Планчик нарисую, где тебе домкратом надо упереться, угол сараюшки поднять. В цоколе дыра будет. Достань оттуда бидон молочный. Его сюда привези, по-честному поделим.
17–20.09.72
Раз уехали сезонники, зашел в цех рыбозавода. Тот, что с тайником. В самом углу, на месте, где весной стояли бочки, на бетонном полу лежит толстый лист железа. Приварен к железякам, торчащим из стены, снять без резака нельзя. Я обошел снаружи и нашел рельс, а в нем три навинченные на выступающие штыри здоровые гайки. Зачем они здесь? Держат лист? Главное, следы масла на резьбе у самых гаек есть. Значит, не так давно крутили. Что интересно, масло есть, а штыри по резьбе вроде совсем ржавые. Как будто никогда не отвинчивали гайки. Они здоровые, сантиметров пять-шесть диаметром. Чем такие крутить?
На следующий день снова бродил по цехам, еще Юрку с собой взял для алиби, Котенок с нами увязалась и еще пара человек. Побродили, поглазели. В соседнем цехе на стенде с пожарными принадлежностями вместо багра здоровый торцевой ключ висит, с выгибом, как у кривого стартера. Что-то меня напрягает такая система открывания. Здесь не уголовщиной пахнет, а чем-то куда более технически грамотным. Инженерная система? Нет здесь систем. Накачивают воду и откачивают тузлук переносной помпой. Ручной! Даже не электрической! Тайник КГБ? Зачем прятать там, куда бичи могут влезть? Шпионы? Откуда им здесь быть? И что тут делать? Еще интересно, кто-то бочки в тот угол начал ставить. Пока немного, штук пять, но кто и зачем? Кто, в принципе, можно узнать. Посмотреть на несуна. Зачем носит? Хранить? Бочки аккуратно стоят, переставлять, очень неленивым надо быть или какой-нибудь свой интерес иметь. Всю башку сломал, пока думал.
Кстати, разглядел переносчика. Это отец Ани Ли.
Не решил я, что с этим делать. Честно говорю, боюсь туда лезть. Чуйка воет.
Пришел на заставу, типа пострелять, и прошу Константина Денисовича разрешить позвонить. Я с Ириской больше не гуляю, а он вроде даже жалеет, что мы разбежались. Конечно, спрашивает, кому собираюсь звонить? Я ему карточку, которую майор оставил, показываю. Там номер ВЧ. Тут же получил доступ. Еще, как соединили, из комнаты всех людей погнал, сам тоже вышел.
Узнал меня майор, поздоровался. Радостный такой, веселый. Спрашивает, как дела, как школа, чего звоню? Ну, я объяснил, что обратил внимание на странный агрегат, рассказал свои мысли в подробностях. Говорю, что тут не зеленые, тут, может, васильковые петлицы должны посмотреть, в чем дело. Поблагодарил майор за сигнал, сказал, свяжутся со мной.
Я и вернулся домой.
А ночью пожар случился на рыбозаводе. Ничего такого, на помойке старые ящики загорелись. Наверное, бичи спьяну подожгли, когда грелись.
Утром гром и молнии из района, комиссия Пожнадзора приехала, поставила начальство рыбозавода в позу удивленного еврашки[46] на предмет наличия отсутствия одного и отсутствия присутствия другого. У вас тут чуть рыбозавод не сгорел, а ящиков с песком не стоит, зато обрывки сеток валяются. Где инструкция об эвакуации при пожаре?! Ну и что, что дверь одна, на стене должно висеть! И плевать, что через месяц тут все заметет. Положено! Дня через два уехали, но шороху навели порядочно.
Тут в школу Лиана пришла расстроенная. Отец ногу сломал, да не просто кость, а умудрился открытый осколочный перелом заработать. Сразу с работы на рейсовый самолет загрузили и в областную больницу увезли, родные его даже повидать не успели.
Попик про знакомого вспомнил. Тот тоже поскользнулся, нога под колесо грузовика попала. Два месяца в области лежал, но теперь ходит. Сильно хромает, однако ходит. Постарались успокоить девочку.