И хотя я не со всем был согласен, пока предпочитал помалкивать. И без того голова гудела от избытка информации. Мне хотелось лишь одного, чтобы поскорее кончилась эта пытка. Ведь мне приходилось только слушать, вякать я пока не имел права. Я мечтал оказаться дома — в родной бригаде…
Однако во время обеденного перерыва меня подхватил под руку Ишпански, и мы двинулись в сборочный.
Следом за нами плелся Мадараш, к котором присоединился и старший мастер Переньи. Ишпански прямо-таки сиял, он был уверен: вместо прежнего «безотказного человека» приходит другой «безотказный человек».
Узнав обо всем, бригада буквально обалдела. Первым очнулся Яни Шейем. Едва отвалил Мадараш и отвернулся Переньи, как он подскочил ко мне и стал колошматить по спине:
— Черт побери, Богар, значит, ты! Ты у нас новый бригадир! О, пардон, товарищ бригадир! Это потрясающе! Надеюсь, ты не станешь строить из себя босса?
Старый Фако поднял голову и уставился на меня, папаша Таймел — тоже. Один Рагашич старательно рассматривал собственные башмаки. Меня аж в жар бросило. Черт подери, мне было легко решить для себя, что отныне я не стану попусту болтать языком и не допущу, чтобы с моей помощью транслировались модные шлягеры начальства, не позволю себе стать и красоткой-примадонной, единственное желание которой — нравиться всем и каждому. Я буду обращаться к родной бригаде без всяких ужимок и уловок, что бы ни случилось, всегда буду изъясняться предельно четко и ясно: так, мол, коллеги, обстоят у нас дела, таковы факты…
Я присел на низенький верстачок рядом с Рагашичем. Угостил его сигаретой. Он искоса подозрительно взглянул на меня.
— Почему молчал, Богар?
— Вот сказал.
— Немного это сейчас стоит. Когда ты узнал?
— Еще в больнице.
— И что, мы с тех пор не встречались?
— Встречались.
— Это была государственная тайна?
— Вовсе нет. Но сначала я должен был сам хорошенько прожевать все это, прежде чем проглотить.
— Проглотил?
— Да.
— А может, уже и переварил?
— Пожалуй.
— А сейчас, значит, хочешь выдать мне то, что осталось?
— Грубый ты выбрал тон, Рагашич.
— Какого черта! Раньше он тебя устраивал.
— Понимаешь, старик, мне пришлось согласиться на это.
— Пришлось?
— Пришлось! Но я хотел бы все делать честно. И здесь мне нужна твоя помощь, дружище.
— Да ты сдурел, Богар! Хочешь быть моим начальником, сидя на моем же горбу?
— А ведь однажды мы договорились держаться, как волки, друг за друга.
— Это возможно только между равными. А сейчас между нами — отношения начальника и подчиненного.
— У волков тоже есть вожак.
— Тот, который завоевал себе это право и заставил остальных смириться с этим. А ты не добился должности, тебя назначили сверху, сделали нашим начальником. Ты — доверенное лицо других, Богар.
— Это пройдет. А впрочем, ладно! Вызов твой, Михай Рагашич, я принимаю. Помнишь, наверное, я не привык бегать от кого бы то ни было.
— Не волнуйся, шеф. Дворцовых переворотов я устраивать не собираюсь. Но и мальчиком на побегушках не стану, не думай! Я просто член бригады «Аврора», делающий свое дело и получающий положенную долю.
Черт возьми! Действительно Рагашич тоже мог стать бригадиром, может, даже лучшим, чем я. Он, правда, бывает страшен, если его разозлить. Может, поэтому его и не назначили?..
— Послушайте, друзья! — обратился я к ребятам немного погодя. — Я думаю, мы вполне обойдемся без торжественных речей и высокопарных заявлений.
— Правильно! Ни к чему они!
— Но я хотел бы задать один вопрос.
— Имеешь право, начальник! Валяй.
— Ну, дядюшка Лазар, не стоит величать меня начальником.
— Ха! Пора бы тебе начать привыкать к этому, коллега Богар.
— Так ответьте мне, друзья, хотите ли вы создать бригаду?
— Хотим ли мы? Так ведь вот она! — старый Фако недоуменно обвел собравшихся глазами. — Что же мы такое, если не бригада?
— Я имею в виду настоящую бригаду.
— Как прикажешь тебя понимать?
— Как слышал. Бригаду социалистического труда, и чтобы она была таковой не только на бумаге.
Яни Шейем ответил от имени остальных:
— Создавай ее, дружище, ты теперь босс, только делай так, родимый, чтобы больно не было.
— Я и говорю, дорогой Яни, что хочу добиться этого на деле, а не на словах. Надо отыскать суть, а не сотрясать воздух словами.
— Я — за. Суть есть суть! И чем толще конверт с сутью в день получки, тем сознательнее работяга.
— Яни, я имею в виду суть самой идеи!
— А идея — прекрасна, родненький ты наш. Кто же спорит. Но жизнь? Я не хочу разочаровывать тебя. Однако разница есть большая!
— Высокие материи, высокие… — ухмыльнулся папаша Таймел. — Но лучше тебе в нее не лезть. Дай сказать бригадиру, как он все это себе представляет.
— Не хочу врать, всего я не знаю. У меня пока есть лишь общие соображения.
Яни Шейем втянул голову в плечи:
— А я, ребятишки, готов лезть на стену, как только услышу, что кто-то собирается осчастливить нас свежими идеями.
Ребята разразились диким гоготом. Их смех отдался у меня в груди настоящей, острой болью. Яни же наслаждался своим успехом. Но, видимо смекнув, что смех — оружие обоюдоострое, внезапно вполне серьезно произнес:
— Ты говоришь, Пишта, что хочешь создать настоящую бригаду? Отлично. Просто прекрасно. Только начинать все нужно не здесь, а там. В конторе. В заводоуправлении. Ведь там нам предписывают, что мы должны делать.
— Это я прекрасно знаю. Только скажи, приятель кто нашу работу будет делать за нас?
— Понимаю, куда ты клонишь. Дескать, мы сами должны создавать бригаду. Но такой идеальной бригады на сплошной идейной платформе не бывает. Это романтика. Я сам романтик, но мы не можем себе позволить забыть о реальной жизни. Будет побольше денег, тогда, бригадир, можно приступать и к реформам.
— Боюсь, мы не понимаем друг друга.
— Отлично понимаем. Но ты все-таки выслушай, мой добрый совет по-дружески: не пытайся экспериментировать на нашей шкуре.
— Это не эксперимент. Я действительно хочу сколотить отличную бригаду.
— Ты? О, господи! Ты просто хочешь на нас практиковаться.
— Ребята, эти вопросы нужно решать не сейчас, не в один момент…
— Верно, шеф!
Я подозревал, что будет тяжело. Наверное, слишком рано было затевать этот разговор и выдвигать такие высокие требования. Разумный совет дал мне Лазар Фако:
— Пишта, здесь не разговоры нужны, а дела.
Но как ни верти, возродить бригаду, создать здоровый коллектив можно только сообща, объединив желания, усилия и здравый смысл.
На следующий день, пока я ходил в контору, бригада ждала моего возвращения. Никто не работал. Стоило кому-то взять в руки инструмент, как тут же раздавалось:
— Спокойно, парень. Вот придет бригадир и скажет, что нам делать.
Так прошла почти вся смена. Ребята ждали указаний. Мне следовало говорить им, какую гайку на какой болт навинчивать и так далее, в том же духе. Словом, не только я испытывал бригаду, она тоже испытывала меня.
После обеда мне объявили, что завтра, в половине одиннадцатого, меня ждет директор. Специально предупредили, чтобы я явился в костюме.
Поначалу я решил, меня вызывают для того, чтобы сказать: «Извините, товарищ Богар, мы ошиблись. Руководить бригадой вам не по плечу…» Правда, для этого человеку вовсе не обязательно облачаться в выходной костюм. Да и директор тут ни при чем, любой начальник мог сообщить мне об этом между делом, прямо в сборочном.
Честно говоря, я бы не огорчился, услышав подобную новость.
Из приемной директора меня отправили в конференц-зал. Там уже болтались человек пять таких же работяг, как я. У меня отлегло от сердца! Затем появилось начальство во главе с самим генеральным директором Мерзой. Увидев среди них дядюшку Лайоша Беренаша, знакомого мне больше других, я хотел было подойти к нему, чтобы узнать, для чего нас собрали, но старика окружили какие-то посторонние люди.
Очень скоро выяснилось, что собрали нас по приятному поводу. Начальство торжественно объявило, что получены ордера на квартиры, построенные с помощью и на средства нашего завода. Затем состоялось вручение ключей. Правда, к ним пока еще не хватало бумаг с печатями.
Только получив ключ, я поверил, что все это происходит наяву и со мной. Хотя в больнице Беренаш действительно давал мне заполнить какие-то анкеты. Но ведь я что-то подобное и прежде писал… Теперь, если бы устроить конкурс, я смело мог бы претендовать на звание самого счастливого слесаря-сборщика Венгрии.
Пособие для обретения собственного жизненного пространства мне предоставляло предприятие. Потом эту сумму будут вычитать из зарплаты. Остальные платежи включаются в квартплату. И все равно это дешевле, чем снимать жилье!
Прозвучали речи, выступили, по крайней мере, три оратора. Честно говоря, я их не слышал. Уже планировал наш переезд с двумя малышами в собственную квартиру.
После речей я все же протиснулся к дяде Лайошу и пожал ему руку.
— Не меня нужно благодарить, коллега Богар.
Но я уже выяснил, именно старик был основным инициатором и толкачом квартирного дела; ему же принадлежала идея придать процедуре вручения ключей некоторую помпу. Был устроен небольшой прием, на котором приветствия свежеиспеченным квартировладельцам зазвучали особенно громко.
«Жаль, никого из бригады нет рядом», — подумал я, но тут же невольно съежился, вспомнив, как трудно у меня складываются отношения с моими подчиненными. Нет, аплодисментов, пожалуй, от них не дождешься.
После приема мы прошли в одно из конторских помещений, там нам дали подписать договора и сообщили кучу нужной и ненужной информации. Бумаг было огромное количество, но в данном случае я ничего не имел против бюрократии.
К нам подсел заводской юрист, чтобы объяснить все, что окажется неясным среди этой груды документов.
— Скажите, пожалуйста, когда можно ехать домой? — спросил я у него. — Я имею в виду в новую квартиру?