— Пятьдесят два, — с заминкой сказал мужчина.
Удивившись своей удачной догадке, Кей с недоумением смотрела на него.
— А тебе?
— Тридцать четыре, — усмехнулся Рэн и бросил на нее быстрый взгляд.
Разница в восемнадцать лет. Не так уж и мало. Но и не много.
— Она подобрала меня на улице, когда мне было двенадцать, — неожиданно принялся разъяснять мужчина.
— Я был беспризорником. Мать помнил с трудом, отца не знал никогда. Всю жизнь провел на улице. Тем еще зверенышем был. Но ей удалось показать, кто я есть на самом деле. Буквально сделать из меня человека, — заметил Рэн с неожиданно нежной улыбкой. Похоже, эту женщину он действительно уважал и считал своей матерью.
— А Крис? — хоть это немного неудобно, расспрашивать о столь личных вещах, но ей правда было интересно.
— У Криса… другая история, — помрачнел он. — Его родителей случайно убили в сезон отстрела волков.
— Что? — ошарашенно посмотрела на него Кей. Не представлялось, что такое бывает в реальной жизни.
— Они были заядлыми туристами. Любили походы по лесу, в горы. И не знали, что в районе, куда они направились, появилась агрессивная стая волков, на которую выдали разрешение на отстрел. Оказались поблизости, и в них попали. Оба умерли на месте. Крису было три года.
— Чудовищно, — покачала головой Кей.
— Это жизнь, — пожал плечами мужчина. — У Криса, конечно, были еще дальние родственники. Где-то в глуши Шотландии. Они бы взяли мальчика, хоть у них и своих было четверо. Но Крис уже тогда был гораздо сообразительнее сверстников. Было ясно, что ему просто нечего делать в сельской местности. А Дели только в радость позаботиться о мальчике. Она любит детей.
Кей затихла, размышляя над услышанным. Она, конечно, согласна, что с таким умом мальчишке нечего было делать на ферме. Но все же странно, что мальчика отдали не родственникам, пусть и дальним, а совершенно посторонней женщине. Хотя для Криса все сложилось очень даже хорошо. И теперь ясно, откуда у него тот щит и старинные книги.
— А что стало с охотниками? — нахмурившись, спросила Кей.
— Судили и оправдали.
Девушка резко обернулась, неверяще уставившись на него.
— Вина охотников минимальна, — заметил Рэн. — Его родители сами зашли в зону, закрытую для посещений. Поленились заехать к лесничему и уточнить информацию. Не в первый раз туда ездили, вот и решили, что сами все знают. Лес в конце лета очень густой. Охотники не ожидали никого на этой территории. Они пытались уберечь город от опасности. Я был на заседании и лично следил за делом. Увы, но это трагическая случайность.
Кей не знала, что сказать. Казалось немыслимым, что ребенок остался без семьи, а наказать даже некого кроме них самих.
— Я рассказал тебе это, не чтобы пробить на жалость, — продолжил Рэн, бросив на нее сосредоточенный взгляд. — Просто, мы были такими же, как ты. Потерю сложно пережить, начать заново кажется невозможным. Мир вокруг выглядит враждебным, а жизнь — бессмысленной. Со временем боль утихает. Глупость, что все забывается. Ты помнишь, всегда. Просто светлые моменты в итоге вспоминаются чаще. И жизнь идет дальше. Так что еще не все кончено. Ты встретишь тех, кто не заменит тебе семью, но станет новой, — улыбнулся Рэн, глянув на нее.
— Спасибо, — тихо ответила Кей, отводя взгляд. Он заблуждался. Ее ситуация сильно отличалась, хоть в чем-то была близка.
Конечно, глупо плакаться на жизнь, выслушав их историю. Ее семья жива и здорова. Просто они где-то там далеко, и связаться с ними почти нельзя. Но она теперь знает, что у них все хорошо. У Рэна с Крисом такой возможности нет.
Эта боль тосклива и постоянна, но терпима. Гораздо тяжелее другое.
Знать, что она заслужила все это. Своими действиями загубила жизнь себе и родным, которые тоже страдают и волнуются. Вина за содеянное, пусть и по незнанию, пусть из желания сделать лучше, давила иногда так сильно, что заставляла задыхаться.
Но рассказ Дарэна все же привел ее в чувство. Какое право она имеет жаловаться и плакать, после того как из-за нее пострадали другие? Одиночество — это всего лишь малая плата за содеянное. Жизнь Макса — большая. Но даже его смерть не покрывает долга, висящего на ней. Нет, уж лучше она будет тосковать здесь, вдали от близких. Зато они будут в безопасности.
Приступ ненависти утих, в душе у Кей снова установилось холодное умиротворение. Жизнь идет дальше. Родные целы, и она тоже. И это уже достойный повод для радости.
Погрузившись в размышления, Кей, не заметив, стала тихо подпевать в такт музыке, даже не сразу осознав, что знает слова. Бросив взгляд на приёмник, поняла, что играет не радио.
— Слушаешь Twenty One Pilots? — с удивлением взглянула на мужчину.
— А что, слишком стар для них? — криво усмехнулся он ей.
— Да нет, — неожиданно смутилась Кей. Да и дело даже не в возрасте. Почему ее удивило, что им нравится одна и та же музыка?
— Похоже, у нас нашлось что-то общее, — понятливо хмыкнул Рэн. — Кто знает, что еще может обнаружиться, — подмигнул он ей.
В этом Кей сильно сомневалась. Музыка, скорее всего, единственное, в чем они могут быть похожи.
«Я пытался предупредить тебя держаться подальше от нас. Теперь они вырвались на свободу и готовы крушить. Похоже, ты можешь оказаться одной из нас.»
Остаток пути тишину нарушало лишь тихое шуршание приемника.
— Спасибо, что подвез, — выйдя из машины, поблагодарила Кей. — И за разговор тоже.
Не сказать, что он чем-то помог. Но на какое-то время смириться со своей ситуацией стало проще.
— Всегда пожалуйста. Бесплатная психологическая помощь на вашем быстром наборе. Не хочешь записать номер? — издевательски вскинул он бровь.
— Спасибо, но нет, — слабо улыбнулась Кей. Что ни говори, но его попытки поднять ей настроение были приятны. Но продолжать общение — не то, чего бы ей хотелось. Особенно сейчас. И детектив полиции не точно тот, с кем можно поделиться своей болью. Строго говоря, эти признания вообще лучше держать в себе, если не хочешь попасть в тюрьму или психушку.
Махнув рукой на прощание, она поспешила спрятаться от мира за облупленной дверью дома. Через мгновение после того, зашумел мотор, и машина скрылась.
И Кей окутала тишина чужого дома. Пустого и безликого. Скоро уже месяц, как она переехала, а дом все равно словно покинут. Конечно, ее не особо тянуло обживаться. Да и не было у нее практически тех личных вещей, что могли бы придать более жилой вид. Но почему-то именно сейчас этот холод и обезличенность давили особо сильно.
Контраст с той жизнью, часть которой она когда-то была… которую увидела сейчас в другом доме, стал слишком ярким.
Она сделала правильно, что уехала. Это был лучший вариант оградить семью от проблем. И ведь здесь и сейчас ее жизнь не так ужасна? У нее дом, учеба, даже друг…
Так почему же, вернувшись в одиночество и спокойствие своего убежища, ей лишь сильнее хочется плакать? Почему она чувствует себя такой несчастной и разбитой? За полдня ее жизнь совершенно не изменилась. Изменилось отношение к ней. И стало так паршиво…
— К черту все, — внезапно снова раздражаясь, пробормотала себе под нос.
Не включая свет, Кей решительно поднялась наверх. Быстро переоделась, откопала в ящике документы и, захватив ключи, выскочила из дома, словно не могла и мгновения больше там находится.
Сегодня вечером никакой тишины. Ей нужна толпа, яркий свет и громкая музыка. И алкоголь. Очень много алкоголя.
Может, хоть так удастся заглушить эту зияющую пустоту в сердце, внезапно очнувшуюся от спячки. А завтра…станет легче. Обязательно станет…
____________________________________________
* Вилия (вила) — стихийный дух женского пола в мифологии южных и западных славян. Девы-Вилы занимаются прядением облачной кудели и вытягиванием из нее нитей пасмурного проливного Перунова дождя.
** Нингё — японские русалки «человекорыба». Так же, как и у их европейских аналогов, верхняя половина тела у них человеческая, а нижняя — рыбья. Вот только назвать их красивыми, язык не повернётся. Зато считается, что, отведав их мяса, можно прожить неестественно долгую жизнь.
Глава 5. Молода и опасна
Возвращаясь на работу, Рэн размышлял, как удачно он заехал домой. И ведь даже слова об этом не сказали, конспираторы. Ладно еще Крис, он мог отметить, что девчонка ему не рада. Но вот почему промолчала Дели? Ведет какую-то свою игру? И не угадаешь, чем продиктовано такое решение. Хотя вряд ли она узнала, что именно Кей является той самой исчезнувшей вилией. Возможно, просто хотела порадовать Криса.
Вот только, похоже, что дружеский визит прошел не слишком гладко. Семейная идиллия пришлась девчонке ножом по сердцу. На обратном пути вид у нее был, словно хочет забиться в угол и плакать, либо, наоборот, кричать на весь мир и драться.
Дарэн уже понял, что ее официальная история — выдумка. Сестры, очевидно, нет. Фамилия, имена, родители тоже подставные. Вопрос, каким образом она это провернула, интересен, но не так, как ее истинная личность. Но что-то оказалось правдой — кого-то она потеряла, причем недавно. Это видно невооруженным взглядом. Тоска, с которой она следила за общением Дели с Крисом. Скорее всего, погиб кто-то из близких.
Наверное, поэтому Рэн рассказал ей об их семье. Это не было такой уж тайной, но все же личным. Ему хотелось дать ей понять, что жизнь на этом не заканчивается. За долгие годы своей он знал наверняка — ни одна тьма не может длиться вечно. Та, что таится в сердце, со временем тоже сворачивается в клубок и прячется в глубине.
Дарэн не был уверен, что у него получилось ее убедить. Впрочем, когда она покидала его машину, глаза ее уже были спокойны, хоть и грустны. Это все же лучше, чем переполняющие душу гнев и ярость. Уж в этом он неплохо смыслил.
До самого вечера Рэну нашлось чем занять голову, помимо девушки-загадки. Так что едва ли он вспоминал о ней, загруженный работой. Пока, вернувшись домой, не попался в руки Крису.