На экране появилась студия с Крестоном Ховардом, и картинка с репортажем с места событий теперь переместилась за его плечо. Крестон выглядел напряженным, но улыбнулся фирменной белозубой улыбкой, объявляя перерыв.
Никто никогда не должен был видеть их дом в новостях. Макани хотела забраться в постель и погрузиться в спячку до конца осени. Но потом ее посетила мысль, что ей могут не позволить вернуться домой. Ее дом стал местом преступления.
– Подозреваемый – восемнадцатилетний Дэвид Тарстон Уэйр, – сказал Крестон, когда новости возобновились. По коже Макани побежали мурашки.
Тарстон.
Теперь и его называли полным именем. То, что убийце позволяют иметь что-то общее с жертвами, казалось неправильным. Макани полагала, это уточнение понадобилось для того, чтобы люди не обрушили свой гнев на всех прочих Дэвидов Уэйров, которым непосчастливилось оказаться с убийцей тезками. Все равно что носить имя Катрина[19] после 2005 года: на ум приходила только одна вещь. Но никто хотя бы не мог спутать реальную женщину с ураганом. Можно надеяться, что упоминание полного имени убийцы исключит какую-либо путаницу.
Имя Макани не называлось, скорее всего, потому, что она была несовершеннолетней, к тому же, выжившим свидетелем. Но и Олли не назвали. Крестон продолжал называть его другом жертвы. Должно быть, Олли находится под защитой полиции.
В новостях во весь экран показали фото Дэвида, и Макани стало не по себе. У него была полусонная и невинная улыбка, волосы по-детски зачесаны на одну сторону. Над губой едва заметные усы. Ничего угрожающего в его внешности не было, но желудок Макани тревожно заурчал.
– Подозреваемый в последний раз был одет в джинсы и толстовку песочного цвета, – сказал Крестон. – Полиция полагает, что он вооружен и очень опасен. Если увидите его, не пытайтесь самостоятельно задержать.
Снова кадры из дома. Опять интервью с соседями.
Мужчина во фланелевой рубашке, чей нос поранила бабушка Янг, скрестил руки на груди.
– Весь Осборн, все мы боимся за наши жизни.
Макани хотела переключить канал, но страх сковал ее.
– Словно искать иголку на кукурузном поле, – сказал Крестон, и его врожденная говорливость как никогда вызвала у Макани отвращение. Но его соведущая Диан кивнула. Макияж Диан показался Макани слишком ярким для такого выпуска новостей.
– И напоминаем вам, что школы округа Слоан закрыты до конца недели…
– Хорошие новости, – раздался голос рядом с ней.
Макани подпрыгнула от неожиданности. Медсестра с медными волосами прижала к себе планшет и сказала:
– Операция закончена.
– Твоя бабушка – настоящий боец. – Хирург был крепким мужчиной с темными длинными ресницами. – Ей повезло. Нож задел полую вену, но не затронул аорты. Если бы он ее повредил, то у нас был бы совершенно иной разговор сейчас.
Фонари подсвечивали здания внизу – приземистую библиотеку и высокую церковь. Все в Осборне было из кирпича. Мемориальная больница святого Франциска находилась на противоположной стороне Главной улицы, меньше чем в миле от их дома. Это была единственная больница в округе, и Макани радовалась, что она расположена так близко. Бабушка Янг попала в операционную моментально. Быстрое вмешательство врачей спасло ей жизнь.
– Ее внутренние органы повреждены, поэтому потребуется длительная терапия антибиотиками. К тому же на правом мочеточнике есть порез, – пояснил хирург. – Я поставил временный катетер, но, когда ее состояние стабилизируется, понадобится операция.
Макани не могла разобрать его слов, словно была в тумане. Бабушка все еще находилась в другом крыле больницы, и Макани пока не разрешали ее навестить. Она коснулась перебинтованной от локтя до кисти руки.
– Когда она сможет вернуться домой?
– Ей понадобится долгая терапия здесь, в больнице. Три недели, не меньше.
– Три недели?
– После этого мы переведем ее в реабилитационный центр.
Он продолжал говорить, а Макани медленно опустилась на больничную кровать. Три недели, а потом еще реабилитация…
Хирург вытащил из кармана своего зеленого костюма ручку и щелкнул ей, заставив Макани поднять глаза:
– У тебя есть другие члены семьи, с которыми ты могла бы остаться, пока она идет на поправку?
В голове Макани промелькнула мысль о родителях, но сразу же исчезла, и она отрицательно покачала головой:
– Нас только двое.
– Все нормально. – Медсестра погладила здоровую руку Макани, пытаясь ее успокоить. – Твоя бабушка скоро придет в себя, и мы спросим ее, где бы она хотела, чтобы ты пока пожила. Я уверена, у нее есть друзья, которые будут рады принять тебя на время.
Сердце Макани сжалось. Церковные друзья бабушки Янг были любопытными. Они будут задавать столько вопросов. Может, ей разрешат остаться у Дэрби или Алекс?
Пока хирург со знанием дела рассказывал о процессе выздоровления, Макани с трудом пыталась уследить за его мыслями. Когда он ушел, медсестра объяснила все более простыми терминами и напомнила ей, где находится кнопка вызова медперсонала. Макани взглянула на бейдж – «Донна Куртцман, медсестра» – и поблагодарила ее.
Второй раз за год Макани оказалась в ожившем кошмаре. Бабушка Янг бросилась на серийного убийцу, чтобы спасти ее. Самоотверженность этого поступка едва поддавалась объяснению. Поразительно, что она оказалась дома как раз вовремя. Это Макани должна была быть в операционной. Ее бабушка ничем это не заслужила.
Макани предстояли два невыносимых часа наедине со своими мыслями.
Наконец Донна отвела ее в палату интенсивной терапии, где бабушка Янг приходила в себя после общего наркоза. К ее телу были подключены провода с мониторами, капельницы, зонды и другие непонятные аппараты. Возле кровати стояло мягкое кресло с откидной спинкой. Макани присела на краешек и взяла бабушку за руку. Ее кожа казалась тонкой, а кости – хрупкими.
– Привет, бабушка.
Она открыла глаза и попыталась заговорить, но голос прозвучал тихо и хрипло:
– Который час?
– Почти одиннадцать. Ты знаешь, где находишься?
Она снова тяжело закрыла глаза и кивнула.
– Тебе сделали экстренную операцию, но теперь все хорошо. Помнишь, что случилось? – Повисла небольшая пауза. – Бабушка!
– Который час?
– Одиннадцать ночи, – повторила Макани. Донна объяснила, что после наркоза бабушка будет какое-то время дезориентирована.
Бабушка Янг слабо кивнула.
– Ты в порядке?
Макани сдерживалась с самого нападения. Но этот вопрос заставил ее утратить самообладание. Слезы потекли по щекам, она больше не могла их сдерживать.
– Я в порядке.
– А Оливер?
– Олли тоже в порядке, – Макани вытерла щеки правым рукавом. Левый был срезан, остальная часть свитера затвердела от засохшей крови, а джинсы были покрыты ржавыми разводами. – Мы в порядке.
Раздался стук в дверь, которую Макани оставила приоткрытой. На пороге стоял Крис. На нем была синяя униформа, а в руках он держал связку воздушных шариков. Рядом с ним, словно призванный их мыслями, стоял Олли.
Сердце Макани от радости готово было выпрыгнуть из груди. Олли был бледным – его кожа выглядела на тон светлее обычного – и уставшим. Нет, поправила она себя, изможденным. Словно в течение последних шести часов он отвечал на одни и те же вопросы снова и снова. Он взглянул на нее со смесью страха и тревоги.
– Надеюсь, вы не против, миссис Янг, – сказал Крис. – Можно нам войти?
«Если бы бабушка не была собой, – подумала Макани, – он бы назвал ее “мадам”. А так прозвучало привычное “миссис Янг” от бывшего ученика».
Бабушка Янг снова открыла глаза и чуть-чуть напряглась. К ней словно вернулись силы, она снова почувствовала себя преподавателем.
– Кристофер. Офицер Ларссон, – исправилась она. – Заходите.
Он улыбнулся.
– Можно просто Кристофер.
Братья вошли, и Крис подарил бабушке Макани три воздушных шара – с пожеланием скорейшего выздоровления, красный эмодзи и эмодзи в солнечных очках.
– Выбор в больничном магазинчике небольшой, – извинился он. – Мы купили цветы, но нам не разрешили пронести их в палату интенсивной терапии. – Он повернулся к Макани. – Они в моей машине. Один букет, конечно же, для тебя.
Бабушка Янг поблагодарила Криса, пока он привязывал шарики так, чтобы она могла их видеть. Кроме случайных гирлянд цветов и букетика орхидей, который ее бывший парень приколол к корсажу ее платья на бал в одиннадцатом классе, Макани никогда не дарили цветов. Она украдкой улыбнулась Олли, но он избегал ее взгляда. Она помрачнела. Он знает. Полиция открыла ее дело, и теперь Крис и Олли знают. Ее сердце заныло.
– Я должен поблагодарить вас, – Крис подошел к кровати бабушки Янг. – Если бы вы не вернулись тогда домой… – Он не смог закончить свою мысль.
Бабушка Янг едва заметно покачала головой:
– Они сами себя спасли. Я лишь помешала.
Он улыбнулся и мягко рассмеялся:
– Мой брат рассказал другое.
Олли не отрывал взгляда от пола. Макани решила помочь ему избежать смущения.
– Вы его уже поймали? – Ей не нужно было уточнять, кого.
Светлые брови Криса сомкнулись на переносице, его лицо помрачнело.
– Еще нет. Здесь вокруг много мест, чтобы спрятаться, но он не мог далеко уйти. Скорее всего, засел в чьем-то амбаре или зернохранилище. – Крис выглядел раздраженным и замолчал, пытаясь взять себя в руки. – Все его ищут, знают его приметы. Мы скоро его поймаем, обещаю.
Он спросил бабушку о самочувствии.
Олли знает. Крис знает. Все узнают.
– Сколько наложили швов? – спросил Крис.
У Макани ушло мгновение на то, чтобы понять, что вопрос адресован ей.
– Двадцать шесть, – она и не осознавала, что все это время прижимала к себе раненую руку. – Ничего страшного.
– Твое мнение на этот счет явно отличается от моего.
Крис говорил спокойно, но у нее перехватило дыхание.