— Что ж, прошу прощения, что мне не достался ген совершенства, присущий всем Трегерам.
Тара чуть не задохнулась от возмущения.
— Сладкая, если ты считаешь, что моя жизнь совершенна, тебе стоит снять розовые очки!
— Эй, вплоть до прошлой ночи ты хотела, чтобы мы все в это верили.
Тара вперила в сестру взгляд, на ее лице сменилась целая гамма эмоций, но основной была боль.
— Ну, — наконец произнесла она немного натянуто, — нет в мире совершенства. — И, напоследок бросив на Джекса неодобрительный взгляд, она пошла прочь.
Мэдди вздохнула и посмотрела на Джекса:
— Скажи мне, почему я чувствую себя так, будто только что пнула котенка?
Он медленно покачал головой:
— Дикого тигра — возможно. Но не котенка.
Мэдди угрюмо улыбнулась и, попятившись, сделала шаг назад.
— Мне надо чем-нибудь заняться. Поработать, может быть.
— Можешь помочь мне с полами.
— Соблазнительно, но мне нужна большая физическая нагрузка. Мне просто необходимо изорвать что-нибудь в клочья. У тебя есть что-нибудь на примете?
«Можешь разорвать меня в клочья. В постели». На минуту он живо представил себе, как бы это могло быть, но решительно отбросил наваждение и схватил Мэдди за руку.
— Я знаю, что тебе нужно.
— Что-то грязное?
Он сдержал улыбку, различив в ее голосе нотки надежды.
— Может быть, позже.
Менее чем за пять минут он снарядил ее всем необходимым и дал в руки топор. Затем указал на груду огромных деревянных чурбаков, на которые он на неделе распилил упавшее дерево.
— Налетай!
Со сдержанной благодарной улыбкой Мэдди сжала рукоятку топора, но затем засомневалась.
— Какие-то проблемы?
Она виновато взглянула на Джекса:
— Немножко странное ощущение, когда ты наблюдаешь за мной.
— Я люблю за тобой наблюдать.
Она закатила глаза и стряхнула с лица несколько прядок.
— Знаю, звучит глупо, но такие вещи хочется делать в одиночестве. — Она сделала паузу. — Я привыкла работать без свидетелей.
— Что ж, не вижу в этом ничего глупого или смешного. Но может, пришло время поменять тактику?
Несомненно. Жестом она попросила его немного отойти.
— Ну, давай, действуй, — сказал он.
Тринити из «Матрицы», сказала себе Мэдди. Нужна именно ее сила. Слегка изогнув бедро, она встала в стойку, замахнулась и… ударила мимо чурбака. Чисто «Матрица». Черт, этот топор — тяжелая штуковина.
— Налегай всем весом.
Мэдди прищурилась и посмотрела на Джекса:
— Может, лучше сперва подойдешь и покажешь, как это делается?
— Не вопрос. — Он приблизился, двигаясь со своей обычной врожденной грацией, и даже пояс для инструментов на бедрах ему не мешал. Он снова был в «ливайсах». У этих джинсов была дырка на бедре с одной стороны и на колене — с другой. Еще на нем была фланелевая рубаха поверх карамельно-коричневой футболки Henley.
Джекс взял у Мэдди топор, их пальцы соприкоснулись. Вслед за этим он положил руку ей на живот и мягко оттолкнул ее мозолистой ладонью, чтобы не причинить вреда во время работы. Как обычно, от его прикосновения у Мэдди бешено забилось сердце — она задрожала и на минуту закрыла глаза.
Лучше бы она выбрала секс. На заметку: всегда отдавать предпочтение сексу, а не физической нагрузке.
— Еще не поздно, — сказал Джекс мягко.
Боясь вымолвить хоть слово и тем самым выдать себя, Мэдди указала на груду чурбаков. Со всепонимающей улыбкой на устах Джекс поднял топор и замахнулся. Его мышцы взбугрились, и он играючи разрубил чурбак — от этого зрелища у Мэдди пересохло во рту. А вот остальные части тела, наоборот, увлажнились. Джекс махал топором пять минут подряд, не сбиваясь с ритма, а затем остановился, скинул рубаху, оставшись в одной футболке, рукава которой он закатал до локтя.
— Готова попробовать? — поинтересовался он.
Черт, а вот и нет. Только не сейчас, когда он так выглядит. Мэдди тряхнула головой.
— Знаешь, смотреть, как это делаешь ты, уже само по себе лекарство. Так что продолжай.
Джекс бросил на нее ироничный взгляд и вернулся к дровам.
— Эээ, Джекс.
Он оглянулся.
— Ты выглядишь так… — Она чуть было не сказала: «Сексуально». — Словно тебе жарко. Может, стоит снять и футболку тоже?
— Думаешь?
О да. Не доверяя своему голосу, Мэдди просто кивнула.
Его губы дрогнули, но он ничего не сказал, а просто снял футболку одним четким, типично мужским движением.
И вот уже он стоит перед ней во всей красе, в джинсах с низкой посадкой, поверх которых пояс для инструментов — и все. Ну разве что еще блестящие капельки пота на теле.
— Так-то лучше, — сказала Мэдди, пялясь на его татуировки. Нельзя быть таким сексуальным, это просто преступление. И просто несправедливо по отношению к другим мужчинам.
Вспомнив о своей задаче, Джекс принялся за дело. Мэдди подошла к большой чурке и уселась на нее. Через несколько минут во двор вышла Тара с подносом мира, на котором она несла приготовленный чай со льдом и стаканы.
— О Боже, — прошептала она, впившись в Джекса глазами.
Она села на чурку рядом с Мэдди, и так они сидели вдвоем в дружеском молчании и смотрели на Джекса как на звезду экрана, пока он наконец не остановился и не окинул их долгим взглядом, утирая пот со лба.
— Ваша очередь, леди.
Тара вскочила на ноги.
— О, только не моя. У меня еще столько дел… — Она неопределенно махнула рукой. — Угощайся чаем. У нас есть еще. — Пробормотав это, она ушла.
Мэдди протянула Джексу стакан, который он мгновенно осушил. Она же тем временем смотрела, как по его груди стекает капля пота.
— Не думаю, что я это осилю, — кивнула она в сторону чурбаков.
— Ничего страшного. У меня есть для тебя дельце получше.
О Боже.
— Ну а это-то хотя бы грязная работа?
Джекс дерзко улыбнулся в ответ, сгреб свою одежду и потащил Мэдди на второй этаж отеля, в одну из спален, которая использовалась как кладовка. Жестом указав на груду деревянных ящиков, которые кто-то свалил в кучу, Джекс протянул Мэдди топорик поменьше и мотнул головой в направлении ящиков — начинай, мол. План был таков — разобрать ящики на дрова и использовать для отопления дома.
Мэдди оценила ситуацию и решила, что с этим она справится. Она размахивала топором и рубила до тех пор, пока не покрылась потом и не начала шататься от усталости. Но ей явно стало лучше!
— Фух, — выдохнула она, бросив топор на пол. — И долго это длилось?
— Две минуты, — засмеялся Джекс, увидев выражение ее лица. Он встал позади нее, наклонил голову к ее уху и провел по нему губами. — Кажется, ты перегрелась. Может, стоит снять рубашку?
Он играл с ней, думал, что она на это не пойдет. Но на Мэдди что-то нашло. Какое-то веселое возбуждение — видимо, от того, что этот мужчина находил ее сексуальной. Как бы там ни было, она глубоко вздохнула и скинула толстовку, оставшись лишь в изящной нежно-голубой маечке, которую позаимствовала — ну, ладно, ладно! — украла у Хлои.
Джекс замер, пожирая ее глазами.
С легкой улыбкой Мэдди положила руку ему на грудь и, легонько оттолкнув, снова взялась за топор.
Она выдержала целую минуту, прежде чем, задыхаясь, снова бросила наземь тяжелый инструмент.
— Стало лучше? — В его взгляде она увидела страсть, иронию и… кое-что еще. Гордость.
— Отчасти, — прошептала она.
Джекс шагнул вперед, глядя ей прямо в глаза, и стер грязь с ее подбородка.
— Что же улучшит твое самочувствие еще больше? На мгновение зажмурившись, Мэдди подалась ему навстречу. «Ты, — подумала она. — Во мне». Вот отчего ей станет совсееееееем уж хорошо.
Где-то во дворе залаяла Иззи. Похоже, она искала своего хозяина.
— Спустишься вниз? — спросила Мэдди.
У Джекса заблестели глаза.
— В любой момент.
В ответ на это ее соски затвердели. Как ни обидно это признавать, Тара была права. Она не в его лиге. Мэдди схватила толстовку и пошла открыть дверь собаке. Но он привлек ее к себе и прижался животом к ее спине.
— Запомни это место, — произнес Джекс низким голосом. — Запомни, где мы сейчас находимся. Вот это самое место, прямо здесь.
— Ты имеешь в виду эту комнату, где жарко и пахнет потом?
Он прикусил ее ухо, и Мэдди задрожала.
— Ты продолжаешь отступать, — заметил он. — А вперед особо не двигаешься. — Развернув ее к себе лицом, Джекс легонько провел губами по ее губам, а затем отстранился и заглянул ей в глаза. — Сохрани наше место в памяти, — тихо произнес он без всякого намека на иронию и повернулся, чтобы уйти.
Он заботится о ней, она ему нравится такой, какая есть. Мэдди вцепилась в него, не давая уйти, и притянула к себе.
— Я не забуду. — И вслед за этими словами поцеловала его. — О, как он ей нравится! И как здорово он целуется. Его губы были сладкие от чая, и этот вкус пьянил не меньше, чем прикосновение его крепкого тела. О, как бы она хотела забыть о списке неотложных дел, о Таре за соседней дверью, о собаке, рвущейся в дом, — да обо всем! — Нам надо идти, — промолвила Мэдди.
— Угу. — Джекс снова бросил свою футболку, и Мэдди смирилась с тем, что готова все это предать забвению. Она провела руками по груди Джекса, желая с головой погрузиться в то, что происходило между ними.
В Джексе.
С хриплым стоном он прижал Мэдди к стене и накрыл ладонями ее грудь.
— У тебя такая нежная кожа, — выдохнул он. — Нежная, теплая, совершенная. Я хочу снова почувствовать тебя, Мэдди. — Его руки скользнули под майку. Джекс прикоснулся губами к ее ключице и провел языком по кружеву бюстгальтера, прямо над сосками.
Джекс был возбужден, и это невероятно нравилось Мэдди.
— Джекс…
— Я знаю. Никак не могу тобой насытиться. — Спустив бюстгальтер вниз, он лизнул ее обнаженную грудь — так, что на этот раз Мэдди выгнулась дугой.
Во дворе снова раздался собачий лай, и Джексу пришлось оторваться от Мэдди.
Их взгляды встретились, и он печально вздохнул:
— У Иззи свой режим. Мне придется дать ей то, что она хочет. — Они оба дышали прерывисто. Джекс сделал шаг назад — в глазах полыхало пламя.