– Я и не собираюсь, – ответил Роман. – Но что вы прикажете делать с криками. Заткнуть уши?
– Никто не будет кричать, – не выдержал один из кандидатов. – Этот препарат действует без болевого эффекта. Так что можете не волноваться.
Остальные смотрели на Романа с легким презрением. Похоже, чувствительность русского разведчика их, мягко говоря, удивила.
– Благодарю вас, – пробормотал Роман.
В этот миг в комнату для допроса ввели мужчину средних лет и среднего телосложения. «Лингвисты» приникли к зеркалу. Подошли и Роман с Долорес.
– Я не понимаю, – говорил по-английски с явным американским акцентом мужчина. – Это какое-то недоразумение.
Роман увидел, как стоявший возле него агент зашевелил губами, повторяя артикуляцию американца, каждое слово которого было так отчетливо слышно, будто их не разделяла стена.
Феликс защелкал клавишами, делая анализ голоса приведенного человека. Работа закипела.
– Не волнуйтесь, – сказал генерал Торрес, стоя так, чтобы не заслонять американца. – Разберемся.
Он взял паспорт, врученный ему одним из тех, кто сопровождал американца.
– Вы Майкл Худлум?
– Да, я Майкл Худлум. По-моему, именно это указано в моем паспорте.
Несмотря на то, что он старался говорить спокойно и даже иронично, Роман видел, как у него забегали глаза. Взгляд, брошенный американцем на зеркало, перед которым его поставили, яснее ясного давал понять, что ему известно и предназначение этого зеркала, и специальность тех, кто сейчас находился рядом с ним.
Время вежливых вступлений закончилось. Генерал Торрес сделал знак Кесаде и Медрано. Те схватили Худлума и усадили в кресло, натуго примотав его руки к подлокотникам.
– Что вы делает? – завопил тот. – Я протестую.
Он попытался вырваться. Тщетно.
– Отпустите меня! Я буду жаловаться в американское представительство!
– Это ваше право, – улыбнулся генерал Торрес.
Он кивнул, отходя в сторону. Лейтенант Кесада открыл черную коробочку и извлек из нее шприц и ампулу.
– Зачем это? – забился в кресле Худлум, бледнея. – Не надо. Я сам все расскажу.
Вольно или невольно, но он выдал себя с головой.
Роман отвернулся. Похоже, ЦРУ прислало не лучшего своего агента.
– Что расскажете? – немедленно спросил Торрес.
Худлум угрюмо замолчал.
– Лейтенант, – молвил Торрес.
Кесада склонился над рукой американца.
– Вы ответите за это, – только и сказал тот.
– Несомненно, – успокоил его Торрес и посмотрел на часы.
– Три минуты, – сказал Медрано.
Торрес кивнул.
Через три минуты американец, потерявший сознание после инъекции, зашевелился. Его глаза отрылись и бессмысленно уставились в зеркало. Он не делал попыток вырваться, и, казалось, не понимал, где он находится и что с ним происходит.
– Кто вы? – спросил Торрес, становясь сбоку от него.
– Я… Я Стив Дуган, – заговорил пленник.
– Вы работаете в ЦРУ?
– Да, я работаю в ЦРУ, – равнодушно подтвердил Дуган.
Блестящая ниточка слюны потянулась из угла его рта. Но он ничего не замечал.
– Ваше второе имя?
– Майкл Худлум.
– Куда вы должны прибыть?
– В отель «Корону».
– Хорошо. С кем вы там встречаетесь?
Дуган-Худлум замолчал, качая головой взад-вперед.
– Отвечайте! – приказал Торрес. – С кем вы должны встретиться?
– Я не знаю. Мне должны позвонить в номер и назначить встречу.
– Понятно. Как зовут вашего шефа?
– Галвер.
– Его имя?
– Дон.
– Хорошо. Как вы с ним связываетесь?
– Я… я… звоню ему…
– Назовите номер.
Глаза Худлума потускнели.
– Назовите номер? – потребовал Торрес.
– Семь-семь-ноль… пять-семь… девять-пять-три…
Американец замолчал.
– Это все?
Молчание. Глаза Худлума закрылись, голова повисла.
– Кесада? – резко обернулся Торрес. – Что с ним?
– Отключился, – доложил лейтенант, пощупав пульс пленника.
– Почему так быстро?
– Доза была большая. Как бы он не умер..
– Дайте еще большую! – рявкнул Торрес. – Мне нужно, чтобы он говорил. И плевать на его жизнь!
– Да, господин генерал.
Пока лейтенанты хлопотали над американцем, Торрес навестил своих агентов.
– Феликс, как у тебя? – спросил он толстяка.
– Один экземпляр готов, – сказал тот, показав тонкую пластинку, лежащую на краю стола. – Сделаю на всякий случай еще парочку.
– Молодец, – похвалил Торрес.
Он обернулся к кандидатам.
– Кто уже готов?
– Разрешите, господин генерал, – выступил вперед один из парней.
– Давай, Стефано, – кивнул тот.
Стефано заговорил по-английски, копируя речь Худлума.
Но Роман различил несколько фальшивых звуков.
Да и Торрес не проявил восторга.
– Похоже, – одобрил он. – Но надо доработать.
Выступил еще один кандидат, ухвативший речевые особенности Худлума лучше Стефано. Но он подолгу подбирал слова, что могло вызвать подозрение при живом общении.
– Уже лучше, – похвалил Торрес. – Но не идеально. Ладно, время есть. Работайте.
– Готово, господин генерал, – сказал лейтенант Кесада, сжимая в руке шприц.
Худлум тупо таращился в зеркало.
Торрес вернулся в кабинет, и допрос продолжился.
– Сообщите номер, по которому вы звоните Дону Галверу, – вернулся генерал к прерванной теме.
– Семь-семь-ноль-пять-семь-девять-пять-три, – отрапортовал Худлум. – А потом подряд три тройки и три восьмерки.
Он говорил с такой охотой, точно делился информацией по своему желанию. Но лицо его было неподвижным, как маска, и белым, как мел.
– Хорошо, – одобрил Торрес. – Сообщите пароль, который вы должны произнести.
– Здравствуй, папочка, – бесстрастно сказал Худлум.
Торрес криво усмехнулся.
– Как вы обращаетесь обычно к Галверу?
– Патрон.
– Хорошо. Когда вы должны выйти на связь с патроном?
– Как только окажусь в отеле.
– Что вы должны сообщить людям, которые ждут вас здесь?
– Ничего, – сказал Худлум. – Они должны меня информировать о своих действиях, а я должен все передавать своему шефу.
– Дону Галверу?
– Да, Дону Галверу.
– Патрону?
– Патрону, – послушно повторил Худлум.
– И это все?
– Да, это все.
Роман отошел от окна, едва сдерживая зевоту.
– Что вы? – шепотом спросила Долорес.
– Надоело, – признался Роман. – Этот болван – просто кукла, посланная для присмотра за другими болванами. Ничего интересного.
Долорес поджала губы.
Роман, скучая, прошелся по помещению, сунув руки в карманы.
На минуту задержался возле Феликса, сосредоточенно щелкающего клавишами.
– Шикарная штука!
Феликс только покосился на него, но ничего не сказал. Роман оперся рукой о стол, глянул на экран. По нему бегали разноцветные синусоиды, меняющие размер всякий раз, как раздавался голос Худлума.
– Интересно…
– Тише, – ощерился Феликс.
Роман кивнул, прижал палец к губам и отошел, незаметно сунув в карман зажатую в руке пластинку.
– Пойду, покурю, – сказал он Долорес.
– Не можете полчаса потерпеть? – возмутилась та.
– Не могу. И не хочу. С какой стати я должен терпеть?
Роман заговорил громче, и Долорес замахала на него руками.
– Тише вы!
На них заоборачивались.
Долорес была вне себя от гнева. Ее черные глаза готовы были прожечь Романа насквозь.
– И вообще, – сказал он, не сдерживая голос, – мне пора на пляж. Все равно я тут лишний.
– Мы сообщим вашему начальству о вашем поведении, – прошипела Долорес.
– Ради бога, – отвечал Роман. – Может, я скорее уберусь отсюда!
Он решительно направился к дверям. Долорес осталась на месте. Этого Роман и добивался.
Выйдя в коридор, он быстро двинулся к выходу.
– Я с поручением от генерала Торреса, – бросил он на ходу охраннику.
Тот распахнул дверь.
Роман выскочил из здания аэропорта и уселся в первое попавшееся такси – мощный внедорожник «Шевроле-Блазер».
– Срочно в отель «Корона», – сказал он. – Плачу втройне.
– Понял, мистер, – откликнулся шофер, худющий метис с гирляндой серег в ухе.
Он выехал на дорогу, забитую машинами.
– Черт, – выругался Роман. – А другая дорога есть?
– Есть, мистер, – осклабился шофер. – Но только это опасная дорога.
– Давай по ней, – приказал Роман. – И поскорее.
Он обернулся. По его расчетам, хватиться его еще не должны. А если и хватятся, то вряд ли сильно встревожатся. Но опасаться прозорливости генерала Торреса стоило.
– Пристегнитесь, мистер, – попросил метис.
Роман защелкнул замок ремня безопасности.
– Только давай быстрей!
Шофер оскалил зубы и ткнул пальцем в кнопку магнитолы. В салоне раздались звуки такого бешеного мамбо, что завибрировали окна.
– Держитесь, мистер! – крикнул метис, выворачивая руль.
С шоссе они свернули на неровную узкую дорогу, которая тут же стала резко забирать в гору.
Роман хотел было оспорить направление, но за грохотом музыки и ревом мотора он сам себя не слышал. Махнув рукой и определив, что они все-таки едут в сторону Каракаса, он ухватился за скобу и покрепче уперся ногами в пол. И правильно сделал, ибо это была самая сумасшедшая гонка в его жизни.
Дорога шла по горам, петляя и извиваясь во все стороны. Кроме того, по бокам тянулись дикие трущобы «ранчитос», многократно усложняя передвижение. Каких-либо правил здесь не существовало в принципе. Всяк несся, как ему заблагорассудится, норовя при этом столкнуть соседа в пропасть. То и дело возникали обрывы или острые углы поворотов. Машина, едва миновав опасный горный участок, влетала в квартал «ранчитос», где носились толпы ребятишек или мчался навстречу местный лихач. Водитель Романа, вертя баранку во все стороны, каким-то чудом проносился вдоль обрывов, проскакивал, никого не задавив, через толпу детей и разъезжался с лихачом, заливаясь смехом и подскакивая в такт музыке. Казалось, он развлекается вовсю, хотя, на взгляд Романа, это была работа почище, чем у асов на «Формуле-1».