– Отбой?
Торрес положил на стол наушники и поднялся.
– Один остается на посту. Второй может отдохнуть.
Он быстро вышел из операторской и направился в свой кабинет.
Долорес торопливо шагала следом, продолжая думать о том, как поступил с ней Роман. Предал, иначе это не назовешь. Не только выставил ее идиоткой, но еще и поставил под угрозу всю операцию. Чудо еще, что его не разоблачили до этой поры. Конечно, он ловкий малый. И чувствует себя среди заговорщиков, как рыба в воде. Слушая его разговоры то со своим американским «патроном», то с гостями Рамеро, Долорес невольно завидовала самообладанию Романа. Пожалуй, признавалась она себе, среди наших агентов такого не сыскать. А как он разделался с обкуренными отморозками? И это после того, как выпил целую бутылку рома! И ведь ни капли ни хвастал, будто все, что он делал, было чем-то само собой разумеющимся. А какой он был любовник. О-о… Тут глаза Долорес затягивались мечтательной пленкой, и она, забыв о предательстве, вспоминала такие подробности, от которых учащалось дыхание и увлажнялись ладони.
Но затем она ловила мрачный взгляд Торреса – и сразу все становилось на свои места. Наглец беспардонно влез в операцию, злоупотребив доверием принимающей стороны, и даже не счел нужным поставить в известность свое московское начальство.
Когда генерал Торрес, созвонившись с генералом Слепцовым, узнал, что они имеют дело с отъявленным разгильдяем, который привык действовать исключительно наобум, не сообразуясь ни с чьими доводами, он едва не учинил международный скандал, требуя немедленного отзыва сего анархиста. Остановило его только то, что извлечение Морозова из операции грозило еще худшими последствиями, чем внедрение его в ряды заговорщиков, и, скрепя сердце, Торрес приказал оставить все, как есть.
Но уж Долорес досталось за двоих. Сначала Торрес отстранил ее от дела. Затем, сменив гнев на милость, призвал к себе и устроил такой нагоняй, что она тут же написала рапорт об отставке.
Рапорт Торрес не подписал, спрятав его в стол. Зато как-то сразу успокоился и перестал поминутно перечислять прегрешения Долорес перед государством и лично перед ним, генералом Торресом. Его доверие к ней простерлось до того, что он стал брать ее на прослушивание разговоров в доме Рамеро, а этой милости удостаивался далеко не каждый.
Долорес долго гадала, отчего произошла такая перемена. Затем поняла. Она единственная успела хорошо узнать капитана Морозова, что могло помочь Торресу принять верное решение в случае обострения ситуация. Таким образом, она стала кем-то вроде эксперта по характеру русского агента, и это в известной степени помогло ей вернуть и даже упрочить потерянное было навсегда место в строю.
Она не знала, благодарить ей Морозова за все эти метаморфозы или проклинать, ибо ее отношение к нему было столь же неоднозначным, как неоднозначен был он сам. Но пока, слыша его имя, она лишь хмурила брови и мечтала при встрече высказать ему все, что она о нем думает.
Сев за стол, Торрес нажал кнопу селекторной связи.
– Я слушаю, – немедленно отозвался министр.
– Пока все тихо, – доложил Торрес.
– Что русский?
– Лег спать.
Министр помолчал.
– Они не готовятся его схватить и допросить?
– Пока таких приготовлений не замечено, – сказал Торрес, покосившись на Долорес, бесшумно занявшую место в уголке.
– Что-нибудь стало известно о покушении? – спросил министр.
– Пока ничего, господин министр, – сказал Торрес. – Вы… доложили президенту?
– Да, я докладывал ему.
– И что он сказал?
– Как мы и ожидали. Посоветовал нам побыстрее арестовать заговорщиков и не мешать ему делать большую политику.
– То есть поездку он не отменяет?
– Нет, генерал, не отменяет.
– Но вы сказали ему, что покушение намечено в Эквадоре?
– Конечно.
– И он не поверил?
– А вы как думаете?
Генерал машинально провел рукой по столу, словно стирая с него пыль.
– Но, господин министр, вы же понимаете. Если мы не успеем узнать подробности заговора, это может привести… э-э…
– У вас еще есть время, генерал, – оборвал его министр. – Работайте. Что, кстати, сообщает эквадорская служба безопасности?
– А что она может сообщить? Работают. Проводится тотальная проверка территории и всех лиц, причастных к учениям. Эквадорцы утверждают, что мы можем не беспокоиться. У себя дома они никакого покушения не допустят. Тем более, на своего президента.
– Вот видите. Не стоит паниковать. Проводите операцию согласно плану.
– Угу, – вяло отозвался Торрес.
– Все, генерал, до утра.
– До утра, господин министр.
Только закончился разговор с министром, как позвонили из Москвы.
Генерал Торрес долго не брал трубку, придумывая, что бы это сказать поехиднее. Не придумал, решив, что найдет подходящие слова в ходе разговора.
– Я слушаю, – нарочно ответил он по-испански, хотя до этого они общались с московским коллегой только по-русски.
К удивлению Торреса, генерал Слепцов заговорил на его языке без малейшего акцента.
– Какие новости, господин генерал? – спросил Слепцов.
– Плохие, – без обиняков заявил Торрес. – Вернее, никаких. Ваш Морозов, как и следовало ожидать, ни на что не способен, кроме обжорства и пьянства.
Вышло даже обиднее, чем он ожидал. На том конце трубки надолго замолчали, видимо, борясь с желанием прекратить разговор.
Но необходимость получить хоть каплю информации оказалась, как и ожидал Торрес, сильнее. Морозов, опасаясь разоблачения, в Москву не звонил, и его начальству ничего не оставалось делать, как идти на поклон к Торресу.
– Обжорства за ним не замечено, – сказал, наконец, генерал Слепцов. – А за все остальное он ответит, это я вам, генерал, обещаю.
– Надеюсь, – сменив гнев на милость, буркнул Торрес.
В общем, ссориться в русскими не входило в его планы. На фоне зарождающейся великой дружбы между Венесуэлой и Россией их разногласия могли вызвать недовольство на высшем уровне, чего генералу Торресу вовсе не хотелось. Он стремился лишь преподать русским урок, чтобы впредь не считали их за третьесортную банановую республику и присылали в помощь только самых лучших своих людей.
Сочтя, что его урок не прошел даром, Торрес заговорил с генералом Слепцовым более дружелюбно.
– Пока заговорщики ничего не заподозрили, – сообщил он. – Ваш Морозов отлично поужинал и лег спать. Его переговоры с Галвером ничего не дали. Тот все отделывается общими фразами да шуточками, но по делу ничего не говорит.
– Может, еще скажет? – предположил Слепцов.
– Не знаю, – возразил Торрес. – Если мы до завтрашнего вечера ничего не узнаем, придется принимать кардинальные меры.
– Понимаю, – отозвался Слепцов.
– Здесь требуется ювелирная работа, – продолжал Торрес. – Чтобы расколоть Галвера, нужен особый подход, а на это ваш агент явно не способен. Он лишь, как попугай повторяет то, что слышал. Но дальше этого его попытки добыть информацию не идут.
– Но у него еще есть время, – робко напомнил Слепцов.
– Да, есть. Но что, если он и завтра устроит кутеж, благо Рамеро денег на угощение не жалеет, и вообще забудет, для чего он туда послан?
– Все-таки, генерал, не стоит сгущать краски, – пробормотал Слепцов.
– Я не сгущаю, – отрезал Торрес. – Я лишь выношу трезвое суждение, основываясь на известных мне фактах.
Он снова разозлился. Этот русский еще осмеливается защищать своего горе-агента
– В общем, генерал, пока все без изменений. Появятся новости, сообщу.
И не дожидаясь ответа, Торрес с раздражением бросил трубку.
– Будут меня еще учить всякие…
Он посмотрел на Долорес и улыбнулся.
– Ну что, майор, довольны?
Долорес шевельнулась.
– Что вы имеете в виду, господин генерал?
– Ваш русский герой доставил нам немало хлопот.
– Он не мой герой… – сделала слабую попытку обороняться Долорес.
– Ну как же! – пошел в атаку генерал, тем более отважную, что сопротивление было минимальным. – Вы так им восхищались! Он-де покрытый шрамами воин! Он ничего не боится и так отделал хулиганов, что те разбежались, кто куда.
Долорес не выдержала насмешливого взгляда генерала и опустила глаза. Однако кулаки ее при этом сжались и плечи воинственно напряглись.
– Но все это – правда, – услышал Торрес тихий, но твердый ответ.
Он так и подпрыгнул.
– Ну разумеется, правда! Как правда и то, что он обвел вас вокруг пальца, оставив в весьма незавидном положении! Очень по-геройски, ничего не скажешь.
Долорес с усилием выпрямилась.
– Что вы от меня хотите, господин генерал?
На этот раз Торрес отвел глаза, не выдержав ее взгляда – взгляда человека, доведенного до крайности.
– Не думайте, майор, что я все еще подвержен вашим чарам, – сухо проговорил Торрес. – Это в прошлом, имейте в виду. И мое снисхождение к вам объясняется лишь нежеланием обрекать вашу дочь на жалкое существование.
– Благодарю вас, господин генерал, – тут же сникла Долорес, как сникала всегда, когда генерал упоминал о ее дочери.
– Не надо меня благодарить, – отмахнулся тот. – Не забывайте, мы на службе. И давайте работать, майор
Генерал нажал кнопку внутренней связи, как бы ставя точку в этом разговоре.
– Как там, Карлос?
– Тихо, господин генерал, – отозвался «слухач».
– Совсем тихо?
– Ну, если не считать, что конюх ублажает кухарку, то совсем, – со смешком доложил Карлос.
Торрес нахмурился.
– Повнимательней, Карлос.
– Да, господин генерал.
Торрес отпустил кнопку и взглянул на Долорес.
– Как бы завтра нас не ждал неприятный сюрприз.
Долорес ответила вопросительным взглядом.
– Это упоминание о казни, – сказал Торрес, устало поводя плечами. – Не ясно, где и когда Рамеро намерен провести ее. В особенности меня занимает – где?
– Вы боитесь, что Рамеро может покинуть пределы виллы и скрыться?
– Да, – кивнул Торрес. – Именно этого я и боюсь.