Невежественный, простой крестьянин был слишком наивен, не понимая, что такое революция. Он думал, что можно вырваться из нищеты и стать даже миллионером, если усердно работать, и, естественно, питал иллюзии в отношении мироедапомещика, который эксплуатирует его самого. Тот помещик иногда давал будущему свату продовольствие, и тот уверовал, что на свете нет такого благодетеля, как этот богатей. Както раз Ок Сун услышала речь подпольщика во дворе школы. Тогда Ким Чжэ Ман связал свою дочь веревками в коровнике и беспощадно избил — все тело девочки было в синяках. Отец очень опасался, как бы его дочь не включилась в революционное дело.
У Ким Чжэ Мана классовое сознание пробу лилось довольно поздно, лишь тогда, когда село было превращено в пепелище после пятикратных погромов, учиненных оккупантами. Семья Ок Сун тоже лишилась крова над головой и рабочего скота. А некоторые из ближайших соседей просто сгорели в огне.
— Слушай, Ок Сун, доченька моя! — сказал после этого отец. — Теперь дело у нас критическое. Погибнем или же будем уничтожать их. Твой отец слишком мало знал о мирских делах. Теперь вы, дети мои, должны идти в революцию, чтобы расправиться с этими иродами.
Все это Ким Чжэ Ман произнес вечером, провожая дочь в Ванъюйгоуский партизанский район. Там девочку устроили в доме Ким Гым Сун, что был в селе Сунлиньдун. Ходила она вместе с подругой в Бэйдунскую школу Детского отряда, где участвовала в массово-просветительной работе в составе участковой и уездной художественной агитбригады.
Корейским детям даже в таком юном, как Ок Сун, возрасте, когда они еще являются баловнями и клянчат у родителей, пришлось задыхаться в повседневных буднях каторжной жизни, ведя трудную борьбу за существование. Жизненные невзгоды не отличали взрослых от несовершеннолетних.
Наша детвора встала на стезю борьбы против столь жестокого мира, который не щадил даже детей и взваливал на их слабые плечи такое же тяжкое бремя, что и на плечи взрослых. Корейские подростки Цзяньдао создали повсюду революционные организации — Детский отряд, Детский авангард, Детскую экспедицию. Они включились в борьбу организованными силами. Жизнь в революционных организациях воспитывала и закаляла наших мальчиков и девочек. Каждый из юных борцов стал исправным винтиком, своего рода шестеренкой в огромном механизме антияпонской революции. Такими частицами огромной махины были Ким Ок Сун и Ким Гым Сун.
Выслушав биографию Ким Ок Сун, я испытал горячее сочувствие к ней. Несчастье, выпавшее на долю этой маленькой девочки, в миниатюре было судьбой многих миллионов детей Кореи.
Молодцы, девочки! Как велика и славна их решимость и воля! Ведь они оставили родной дом в столь юном возрасте и пришли на опорную партизанскую базу для участия в революции. Как отблагодарить их? И сегодня пришли сюда, в Сяованцин, чтобы помочь нам. Пешком преодолели путь в сотни ли по маршруту Ванъюйгоу — Дахуанвэй — Яоингоу — Мацунь.
Мне казались весьма дерзновенными и славными эти две девочки, которые с риском для жизни пришли в Сяованцин, надев на ноги рабочую обувь для взрослых, взвалив на плечи тяжелые вещмешки, пробиваясь сквозь заросли с тростями в руках.
— Кто послал вас в Сяованцин? — спросил я, думая о том, как бы заменить им рабочую обувь парусиновыми или резиновыми тапочками.
— Учитель Юн Бен До, — ответили девочки громко, приложив пальчики к краям своих юбчонок. Их глаза блестели, как звездочки, а голоса звенели так ясно и нежно, словно музыка.
Я был очень доволен. Собственно, дружба с детьми являлась большим счастьем на протяжении всей моей жизни. Детские улыбки и смех, можно сказать, всегда были своего рода высокоэффективным средством, снимающим боль и мучения в наших душах. Впрочем, попробуйте погрузиться в детский мир вместе с ребятишками, и вы несомненно почувствуете неуемную страсть к жизни. Будете всем естеством ощущать, как эти малыши делают прелестнее и красочнее жизнь человечества, убедитесь в том, что ваша священная миссия — охранять светлые идеалы, светящиеся в их миленьких глазенках, делать все, чтобы расцветали их надежды.
Было очень жаль Гым Сун, на лице и на ногах которой было много царапин. И я тогда спросил:
— Вам, наверно, трудно было пройти столь долгий путь. Как вы перешли через множество крупных перевалов?
— На ступнях появились волдыри, было очень больно. Но мы делали вид, будто нам не трудно. Иначе вернул бы нас обратно в Ванъюйгоу наш проводник.
— А не лучше ли вам было остаться дома, у родителей?
— Да, лучше, конечно. Но это значит сидеть и ждать, когда мы повзрослеем. Ведь вожатый Детского отряда сказал, что надо перебороть много трудностей, прежде чем стать взрослым… Хочу пережить все трудности и скорее стать взрослой.
— А зачем тебе нужно так быстро повзрослеть?
— Чтобы сделать Корею независимой. Прошу вас, командир Ким, не отправляйте меня домой! Ни в коем случае!
Я не переставал удивляться образу мышления Гым Сун, напоминающему взгляды взрослой женщины. Несмотря на то, что она была малолеткой, меня удивляли ее идейная убежденность, решимость посвятить всюсвою жизнь борьбе за независимость Кореи.
— Ладно, не беспокойся об этом. Почему я должен возвращать вас? Ведь к нам пожаловали такие юные таланты, которых в Цзяньдао можно пересчитать по пальцам. Отныне будете жить вместе с партизанами в Ванцине. Неплохо вам будет здесь в Детском отряде.
Выслушав меня, Гым Сун захлопала в ладошки от радости. Я попросил руководителей уездной и участковой комсомольских организаций зачислить обеих девочек в Мацуньскую школу Детского отряда, помочь им продолжить деятельность в этой детской организации и устроить их в домах добрых людей, чтобы они и без родительского присмотра могли со спокойной душой проживать на чужбине.
В том году армия и народ в Ванцине торжественно праздновали Первомай, готовили к празднику специальные мероприятия, проходившие на спортплощадке Мацуньской школы Детского отряда. На торжествах присутствовали все воины Ванцина. Вот тогда-то две девочки из Ванъюйгоу и заняли первые места в беге и в прыжках в высоту, за что ванцинцы наградили их громкими аплодисментами.
Гым Сун была маленькой не по возрасту. Когда она семенила с вещмешком за плечам и во главе художественной агитбригады, люди невольно улыбались, глядя на эту добрую и милую девчурку.
Образ ее и мне придавал силы. Вообще я всегда больше уважал тех, кто относится к жизни с оптимизмом, предпочитал их тем, кто склонен к пессимизму в жизни. В те годы, когда мы развернули трудную вооруженную борьбу в горах, питаясь кореньями трав, даже один из оптимистов проявлял такую огромную силу и выдержку, что их можно было приравнять разве что к воздействию десятков пушек. К тому времени Гым Сун стала выдающимся борцом, оптимисткой, которая представляла самую юную плеяду в союзе трех поколений-партии, комсомола и Детского отряда.
Спустя несколько дней после встречис Гым Сун, я пригласил в штаб учеников Мацуньской школы Детского отряда, чтобы ознакомиться с их жизнью. Было известно, что члены Детского отряда, как положено, постоянно хранят в своих вещмешках продовольственный запас на одну неделю. Однако в тот день среди членов Детского отряда, чьи вещмешки были проверены, оказалось немало таких, кто сразу же съел толокно, выданное школой как запас. Лишь одна Гым Сун не тронула ни горсти и сохранила весь продовольственный запас на неделю.
— Все другие ребята съели, а вот самая младшая не тронула, все вытерпела. Молодец, Гым Сун! — похвалил я девочку, приподняв большой палец после проверки вещмешков.
Девочка улыбнулась смущенно и сказала:
— Я тоже не один раз доставала толокно из вещмешка. Очень хотелось есть, но все же решила терпеть.
— А трудно было терпеть?
— Когда ребята ели толокно, я крепко зажмуривала глаза. Если хотелось есть еще больше — выбегала во двор. Когда хотелось есть и во дворе, шла к колодцу и пила из черпалки воду. Тогда мне казалось, словно досыта поела толокна.
Замечательный ответ Гым Сун еще больше восхитил меня. В трогательных до слез словах этой девочки были как бысконцентрированно отражены все экономические трудности, переживаемые населением партизанского района. В ее словах чувствовалось биение пульса сердец юных фениксов, которые настойчиво прокладывали пути к революции, несмотря на огромные затруднения, вставшие у них на пути.
В тот день мы роздали детям по 10 стаканов толокна и еще вдобавок кукурузные лепешки, вложили в их вещмешки спички. Через несколько дней послали в школу Детского отряда две телеги с новыми ватниками, одеялами, обувью, тетрадями, карандашами и другими так необходимыми принадлежностями.
Часто шли бои, и у нас оказалось немало запасов из числа трофеев, захваченных у разбитых врагов. Конечно, на вес золота ценились продовольствие и одежда, но все же немалую долю своих запасов мы всегда направляли в школу Детского отряда.
«Самое лучшее — детям!» — этот лозунг стал теперь своего рода незыблемым принципом в нашей жизни. Но и в ту тяжелую годину, когда нам пришлось мыкаться по чужим углам в селах соседней страны, мы, согласно требованиям этого принципа, давали детям все, что могли предоставить им. Мы без малейшего колебания поднимали боевые отряды, лишь бы разрешить проблему питания, одежды и жилья для детворы.
Был тогда выдвинут перед Детским отрядом лозунг: «Всегда будьте готовы к борьбе за независимость Кореи и освобождение пролетариата всего мира!», воспитывая тем самым детей в духе патриотизма и пролетарского интернационализма.
Члены Детского отряда совершали подвиги, не уступая взрослым, в массово-просветительной работе и деятельности художественной агитбригады, в выполнении обязанностей караульных и связных, во время разведки в расположении противника, при захвате у него оружия, а также в боях при обороне партизанского района. Когда нам приходилось воздвигать новые дома на пепелищ ах вместо сгоревших изб во время погромов противника, мы всегда видели на стройке детей. И в пламени ожесточенных боев за оборону опорной базы мы встречались с этими юными орлятами — храбрецами, которые пели песни и прибегали в траншеи революционной армии, держа в руках свертки с вареным рисом. В страдную пору они занимались прополкой и уборкой урожая на полях. Иногда они собирали дикие плоды и посылали их в партизанские казармы,