— Если оценить положение дел в Нинане с точки зрения людей Восточной Маньчжурии, то эта местность является тихим краем, где почти не наблюдается революционное влияние. Непонятно, почему так низок идейный настрой масс? Как мы ни стараемся призывать народ подняться на борьбу за революцию, он все время остается равнодушным. Знаете настроения крестьян этого района? Они говорят, что, мол, вполне можно пока терпеть, хотя помещик и не дает им покоя. В горах, дескать, сколько угодно земель и можно поддерживать существование, если обрабатывать эти земли, и незачем подниматься на революцию, проливая кровь и переживая лишения. Конечно, население довольно тем, что имеет обширные земли, но в данный момент именно это мешает пробудить его классовое сознание. Просто непонятно, следует ли нам гордиться или же сожалеть о том, что в Северной Маньчжурии много земель.
Я расхохотался, слушая такие слова Чжоу Баочжуна.
— Что вы, для 400-миллионной китайской нации счастье, что у нее много земли!
Чжоу Баочжун тоже весело смеялся. Даже разгладились складки на его лбу.
— Да, обширная территория и плодородная земля-источник счастья для всего народа. Оказывается, я зря беспокоюсь. Товарищ Ким, я рассказал вам о наших трудностях, помогите нам, в чем можете. Мог бы я спатьспокойно, если бы нашел пути к подъему революции в Нинане. А пока я в безвыходном положении.
Примерно такой разговор шел между нами, когда я встретиле я с Чжоу Баочжуном в Северной Маньчжурии. Мне были вполне понятны его трудности. Этот человек был способным и образованным. Но в физическом отношении, оказалось, ему не под силу решение трудных проблем революции в Северной Маньчжурии. Вскрывшаяся осколочная рана не давала ему в полной мере проявить свою работоспособность. Вдобавок, среднего подчиненных было мало хорошо подготовленных людей.
В шалаше в Бадаохэцзы мы с Чжоу Баочжуном обсуждали в течение нескольких дней пути развития революции в Северной Маньчжурии. Тогда же пришли к выводу, что необходимо идти в гущу народных масс, с тем чтобы искать пути решения различных и трудных проблем революции в Северной Маньчжурии. Только пробуждение и мобилизация народа позволили бы вывести североманьчжурскую революцию из застоя. А для этого нужно было вести в массах политическую работу и в то же время активизировать боевые действия партизанского отряда.
Вооруженный отряд, как правило, пополняет свои ряды в ходе боев, а революция может расти только в борьбе. Ничего не добьешься, если будешь сидеть сложа руки, без борьбы. Кроме того, без активизации военной деятельности нельзя было превратить отношения с китайскими антияпонскими отрядами от враждебных в союзнические и восстановить престиж Пин Наньяна, упавший вследствие «события Чжаньчжунхуа».
Мы констатировали обоюдное единогласие по всем этим вопросам.
Когда мы находились в шалаше Чжоу Баочжуна, там был также и Ву Пин, специальный посланец Коминтерна в Маньчжурии. Тогда же Ву Пин познакомил нас с программой сопротивления Японии и спасения отечества, состоявшей из 6 пунктов, которую он взял с собой из Шанхая. Этот документ называли «Основной программой китайского народа по антияпонским операциям». Он был опубликован от имени подготовительной комиссии Комитета по вооруженной самообороне китайской нации. Под ним стояли подписи таких знаменитых лиц, как Сун Цинлин, Чжан Найци, Хэ Сяннин, Ма Сянбай. Ву Пин объяснил, что люди, подписавшие этот документ, автоматически становятся членами Комитета по вооруженной самообороне китайской нации и число таких людей уже достигло нескольких тысяч.
Программа сопротивления Японии и спасения отечества, состоявшая из 6 пунктов, отражала политику единого антиимпериалистического фронта, которую выдвинула Коммунистическая партия Китая в условиях, когда японские империалисты, выдавая себя за защитников Китая, откровенно пытались оккупировать Хуабэй силой оружия, а Чан Кайши открыл огонь для 5-й карательной операции против коммунистической армии. И в китайской революции коммунисты стремились максимально объединить и мобилизовать силы нации. Поэтому я считал названную программу своевременным документом.
Около 10 дней мы с Ву Пином обсуждали широкий круг вопросов. Беседуя с ним, я узнал, что согласно стратегическим замыслам Мао Цзэдуна китайские коммунисты, прорвав окружение чанкайшистских войск, под знаменем продвижения на север и сопротивления японским захватчикам, начали свой Великий поход в 25 тысяч ли. Сильно вдохновляло нас то, что китайская революция перешла от отступления, вызванного неудачей в первой революционной гражданской войне, к частичному наступлению и множит свои успехи. Могучий поток выступления на север и сопротивления японским оккупантам, поднятый китайскими коммунистами, и движение сопротивления японскому империализму за спасение отечества, активно развернувшееся на территории Внутреннего Китая, могли бы создать благоприятные условия для революционной борьбы корейских и китайских коммунистов в Маньчжурии, и прежде всего именно в Восточной Маньчжурии.
Чжоу Баочжун выделил нам один взвод для совместной деятельности. Экспедиционный отряд вместе с этим взводом покинул горный шалаш в Бадаохэцзы.
Спустя несколько дней в Шитоухэ, на берегу озера Цзинбоху, раздался первый винтовочный выстрел, продемонстрировавший в совместной борьбе братскую дружбу коммунистов Кореи и Китая и животворную силу пролетарского интернационализма. Японский карательный отряд из 200 с лишним штыков, отбывший из Бэйхутоу после получения сообщения о выступлении революционной армии, стал мишенью для наших пулеметов на самой середине упомянутого озера и потерял множество солдат убитыми.
Вслед за этим мы нанесли чувствительный удар по японским агрессивным войскам вблизи Фаншэньгоу. Наконец дал трещину и стал тускнеть миф о «непобедимой императорской армии» Японии, которая кичилась своим могуществом, одержимая манией победы за победой на обширной территории Северной Маньчжурии. Это позволило также пробить заметную брешь и в осадно-наступательной операции японских империалистов против партизанских районов Восточной Маньчжурии.
Жители района Нинаня вновь оживились, распространяя слухио «лаогаоли», выражая при этом большое удовлетворение.
Узнав об этих слухах, первым прибежал к нам именно командир Нинаньского антияпонского партизанского отряда Пин Наньян. Мы, продвинувшись в район Наньхутоу, встретились там с местным активистом участковой парторганизации, оказавшим позже моральную поддержку и материальную помощь нашему Ванцинскому отряду. После этого направились в сторону Сицингоуцзы. Тогда Пин Наньян вместе с ординарцем Чжоу Баочжуна неожиданно появился передо мной и, даже не представщись, непрерывно восклицал; «Рад вас видеть!», «Рад вас видеть!»
Я отдал отряду приказ о привале, после чего непринужденно с ним беседовал.
— Сейчас по всей Северной Маньчжурии широко распространялись слухи об отряде Ким Ир Сена, Мои подчиненные очень радуются этим слухам. Позвольте мне, пожалуйста, пожать вам руку, командующий Ким, заставивший самураев трепетать от страха!
Пин Наньян, крепко держа мою руку в своих руках, внимательно смотрел на меня приветливым взглядом и продолжал:
— Ныне мои подчиненные находятся севернее города Дунцзинчэн. Поступила информация, что их потрепали солдаты Цзинъаньской армии. В боях с японскими войсками и Цзпнъапьской армией они постоянно дрожат от страха и терпят поражение. Какая это обида!
— Может быть, потягаемся разок с этой Цзинъаньской армией?
— Готов вместе с вашим отрядом, командующий Ким… Совместная борьба придаст нам храбрости да и кое-чему научит нас.
По просьбе Пин Наньяна я включил в наш экспедиционный отряд около 40 бойцов, которых он взял с собой, зато один взвод, выделенный мне Чжоу Баочжуном, направил вместе с его ординарцем, сопровождавшим Пин Наньяна, в горный шалаш в Бадаохэцзы. Одновременно возвратил в Цзяньдао бойцов Яньцзиской роты, учитывая напряженное положение, вновь сложившееся в Восточной Маньчжурии вследствие карательной операции противника.
Когда Пин Наньян посетил меня, Чжоу Баочжун послал ко мне вместе с ним также связного из Восточной Маньчжурии. Тот подробно сообщил нам об обстановке, сложившейся в Цзяньдао.
Проходя мимо Бэйхутоу, я приказал всему отряду продолжать «поход единым шагом». Нам пришлось проходить мимо мест, недалеких от пункта скопления врагов. Поэтому требовалось заместиследы нашего про движения. Мы применили «поход единым шагом» — это такой поход, когда и десять, и сто, и тысяча человек движутся, ступая по следам впереди идущего бойца, как будто прошел всего лишь один человек.
Пин Наньян наблюдал, как в каждой нашей роте по моему приказу конкретно обучали бойцов не только совершению «похода единым шагом», но и мастерству заметать следы, методу похода рассредоточеннымисилами, методу сооружения бивака в населенном пункте. Он тогда отметил, что КНРА овладела в совершенстве приемами партизанской войны.
Под Синьаньчжэнем мы совместно с отрядом Пин Наньяна разгромили два батальона Цзинъаньской армии, находящиеся под командованием подполковника Такэути. Затем во взаимодействии с антияпонским отрядом Чжуняна разбили другое подразделение этой армии на берегу реки Дахайланхэ, а в местечке Лаочжуаньцзя в Бадаохэцзы нанесли удар по кавалерийской и 6-й пехотной ротам названной армии. В нашу экспедицию включались один за другим антияпонские отряды, которые прежде жаловались на падение боевого духа. Это было достигнуто в результате одержанных побед и ратных подвигов бойцов экспедиционного отряда.
Мы возвратили в горный шалаш в Бадаохэцзы и после короткой встречи с Чжоу Баочжуном снова перешли через реку Муданьцзян в последней декаде декабря и нападали на Цзинъаньскую армию и полицейский участок Маньчжоу-Го под Синьаньчжэнем. Эти бои были организованы по предложению антияпонских отрядов Дапина, Сыцзихао, Чжаньчжунхуа и Жэньися. Цель боевых операций — опять вовлечь в Нинаньский партизанский отряд те антияпонские отряды, которые ушли от Пин Наньяна. Активно и уверенно участвуя в боевой деятельности, нанося врагам непрерывные удары, Нинаньский партизанский отряд беспрестанно пополнял свои ряды за счет бойцов китайских антияпонских отрядов и местных новобранцев-добровольцев.