олько я задумался, что мистер Паркер намерен с ними всеми делать, как услышал, что откатывают дверь сарая.
Затем до меня донесся голос:
— Вы где?
— Тут, — быстро ответил я. — Мне кажется, где-то здесь панель отстала. Пытался ее найти.
— Ах да, — сказал он. — Я как-то ночью слышал, что стучит. Надо нам ее будет как-то скоро закрепить.
Он перелез через ящики ко мне.
— Хорошие мотоциклы, — сказал я.
Он кивнул.
— Вот, подумал, подержу у себя пока, поглядим, куда цены пойдут.
Он уже осматривал стены сарая, выискивая отставшую панель.
— Похоже, нам тут пара новых заклепок понадобится.
Я нажал на первый попавшийся лист гофры, и тот подался наружу.
— Вот оно, — сказал я. — Следующий тоже немного отстает.
— Так и есть, — сказал мистер Паркер. Затем повернулся ко мне и спросил: — Клепку сажали когда-нибудь?
6
На замену всех клепок в том сарае у меня ушло три дня. Едва мистер Паркер сам увидел отставшие панели, он решил, что это единственный возможный подход.
— Цепь не может быть крепче своего самого слабого звена, — объявил он. — То же и про клепки.
Соответственно он достал пневматический клепальный молоток и показал мне, как им пользоваться. Кроме того, меня натаскали, как вынимать старые заклепки, и дали лестницу, чтобы до них добираться.
— Вы только осторожней там наверху, нет? — сказал он.
Надо признать — вид сверху, с сарая, был захватывающим. Передо мной расстилалось почти все озеро, а также добрая часть дороги из Миллфорда. У меня возникло представление о том, сколько всего мистеру Паркеру видно из переднего окна его дома. Меня-то вроде как никогда не приглашали дальше кухни, но даже там у меня возникало ощущение, что я очень высоко. А на сарае я был еще выше, поэтому изо всех сил наслаждался предложенными видами. Хотя погода стояла не особенно приятная. Солнышко после дождя лишь подразнилось, и небо оставалось серым и холодным. Ползать по лестнице на ветру было непросто, и работа двигалась очень медленно. Тем не менее, все доделав, я превратился в опытного клепальщика. Время от времени у подножья лестницы возникал мистер Паркер и спрашивал, как идут дела, но в основном меня не трогал. Что предположительно означало — он доволен тем, как я справляюсь.
Когда мы сели завтракать на третье утро, он сказал:
— Сарай почти закончили, нет?
— Да, — ответил я. — Где-то на час работы осталось.
— Значит, сможете уже лодки начать?
— Угу.
Снаружи приблизился дребезг, и тут же во двор въехал пикап Дикина, доверху загруженный молоком. Дикин вылез и проскакал вверх по ступеням, затем сбегал к флигелю, а после вернулся к своей машине и в большой спешке уехал.
Когда он скрылся из виду, мистер Паркер посмотрел на меня и сказал:
— Вы б сами так могли, если 6 захотели.
— Извините, — спросил я. — Что?
— Молоко.
— О нет, — ответил я. — Про коров я ничего не знаю.
— Дикин тоже.
— Правда?
— Нет, конечно.
— А я думал, он молочник.
— Он забирает с фермы, да, но и всё.
— А, — сказал я. — Этого я не знал.
— Вам только свой пикап понадобится, и сами бы могли.
— Ну, я вообще-то об этом никогда не думал.
— На этом молочном маршруте неплохое дельце можно построить.
— Да, но мне бы не хотелось Дикина без работы оставлять.
Мистер Паркер покачал головой.
— По Дикину скучать никто не станет.
Тут в соседней комнате зазвонил телефон, отчего Гейл моментально сорвалась с места.
— Я возьму, — сказала она, стремглав вылетая за дверь.
Мгновение спустя она вернулась.
— Пап, это тебя.
Мистер Паркер вышел и взял трубку, а Гейл села напротив меня.
— Домашняя работа нормально же, да? — спросил я.
— Да, спасибо, — ответила она. — Еще хотите?
— Завтрака или домашки?
— Домашки.
— Да, я не против. Что у вас теперь?
Она сунула руку в ранец под столом и вытащила стопку тетрадей.
— История, математика и словесность.
— Ладно, — сказал я. — Разберусь.
В кухню вернулся мистер Паркер.
— Это Брайан Уэбб. Он сегодня овец будет прогонять.
Через час я закончил клепать и как раз убирал лестницу, когда их услышал. Из верхнего двора на пустошь вели ворота, и из-за них доносились чьи-то крики «Хо! Хо!» — снова и снова. Мгновение спустя их робко миновали ведущие овцематки, а за теми вскоре последовала и вся отара. Гейл уже ушла в школу, а мистер Паркер уехал по каким-то своим делам, потому направлять овец через двор на бетонку выпало мне. Ничем подобным я раньше не занимался, поэтому был не очень уверен, что нужно делать, но вскоре разобрался: лучший подход — стоять на одном месте и размахивать руками. Наконец в хвосте этого нервного скопища возникли Брайан Уэбб и еще один человек, а с ними — три умелых на вид собаки. Первым делом я заметил в Брайане, что даже теперь, когда он гонит овец, на нем по-прежнему картонная корона. Когда он проходил мимо, мы успели перекинуться парой слов.
— Ничего с покраской справляетесь, а? — спросил он.
— Ну, я еще не взялся, — ответил я. — Сначала надо было сарай подремонтировать.
Эти двое ухмыльнулись друг другу, и во втором я теперь узнал еще одного завсегдатая «Вьючной лошади».
— Ну, — заметил Брайан. — Лучше б уже приступить, если хотите успеть к Рождеству.
— Да вроде успею.
— А как норов у Томми себя ведет?
— О, — сказал я. — Вообще никаких хлопот.
— Правда?
— Если я слушаю, что он говорит, — раз плюнуть.
— Вот в чем секрет, значит, а?
— Похоже на то.
— Очень хорошо, — сказал он, снова ухмыльнувшись. — Лучше его не нервировать.
Вскоре после этого мы с Брайаном попрощались, другой человек кивнул, и они направились вниз по склону.
Вот теперь наконец можно было приступать к лодкам. Последние пару дней я все время входил в сарай и выходил из него — то проверял новые заклепки, то убирал старые и прочее, — но сегодня с утра у меня такой возможности не было. Теперь же я впервые заметил, что у самой двери мистер Паркер сложил несколько банок краски. К моему смятению, все они оказались без этикеток, а это означало, что в них зеленая. Меня это несколько разочаровало, поскольку раньше у меня складывалось впечатление, что я должен буду перекрашивать лодки в их первоначальные цвета. Я знал, что у него много зеленой краски, но предполагал, что она идет на хозяйственные нужды — ворота красить, двери и тому подобное. Наверняка же лодки с их Классическими носами заслуживают чего-то получше. Так я, во всяком случае, считал. Тем не менее еще до того, как открыть банку краски, следовало провести много подготовительной работы, поэтому разочарование свое я отодвинул в сторону и взялся за электрическую шлифовку.
Вскоре я пришел к заключению: кто бы ни красил изначально эти лодки, делал он это очень тщательно. Может, в те дни качество краски было получше, но она, казалось, чуть ли не впиталась в дерево. Лишь хорошенько сосредоточившись, я сумел оставить на ней хоть какой-то след. За часом час работал я шлифовальной машинкой, опустив голову, сражаясь с одним слоем упрямой краски за другим и продвигаясь в этом занятии очень медленно. Работа была шумная, а потому я и не услышал, как на двор снаружи въехала машина. Лишь когда откатилась дверь сарая, понял я, что у меня гость. То был Дикин.
Он вошел внутрь, и я выключил шлифовку.
— О, — сказал он, когда шум стих. — Томми, значит, вас в это дело впряг, да?
— Ну, — ответил я. — Вам он нужен?
— Да, мне б не повредило словцом с ним перемолвиться по одному дельцу.
— Ну, вы его опять не застали. А чего вы с ним не поговорите, когда молоко привозите?
— Некогда, — ответил он. — Да ничего, я в другой раз зайду.
— Ничего срочного, значит?
— Да нет вообще-то.
Он не сделал никакой попытки уйти, а остался стоять, разглядывая сарай изнутри. Немного погодя взгляд его упал на место, занимаемое моим мотоциклом.
— А, — сказал он. — Я вижу, он наконец избавился от снегоуборщика.
— Э… ах, да, — сказал я. — На днях ушел.
— А стояла тут с тех пор, как мы сарай построили, штука эта.
— Вы, значит, помогали ему строить?
— Да, — ответил он с ноткой гордости. — Я все ему тут проклепал.
Вскоре после он убрел. Я посмотрел, как он откатывает дверь сарая и задвигает ее за собой. После чего я вновь включил шлифовальную машинку. Несколько мгновений спустя в сарай снаружи вплыл другой звук. Я опять выключил мотор и успел уловить несомненный перезвон фургона мороженщика. Играли «Полфунта киселя».
Я быстро подошел к дверям и выглянул наружу, но двор был совершенно пуст.
Мистер Паркер вернулся в тот вечер с новыми нефтебочками. Я как раз заканчивал дневную работу, когда его пикап въехал на верхний двор, поэтому я подошел подсобить с разгрузкой. Группа бочек у ворот теперь насчитывала что-то около пятидесяти штук, но он, казалось, был полон решимости привозить с собой новые, когда б ни выезжал куда-то. На сей раз в прицепе их было с полдюжины, а в кузове пикапа — еще четыре.
Чуть погодя я зашел во флигель выпить чаю. Дверь не запиралась, и я, едва войдя, обнаружил, что у меня сегодня побывал еще один гость, помимо Дикина. Сразу у дверей кто-то оставил коробку с моим заказом продуктов. Я перебрал привезенное по одному и понял, что здесь все прошенное, если не считать печенья, которое было не того сорта. Очевидно, они решили, что, если у них нет фиговых рулетиков, с заварным кремом или солодовым молоком, я удовлетворюсь простым диетическим. К коробке крепился счет-фактура на заказ. Снизу на нем было приписано красным карандашом: «После этого фасоли не будет».
Кроме того, в шапке счета значилось одно напечатанное крупным шрифтом слово: «ХОДЖ». Я убрал продукты и поставил чайник.
Тем вечером во «Вьючной лошади» я сыграл свой первый матч по дротикам в Межпабной лиге как полноправный член команды. Нам светила выездная игра с «Поденщиком», которой я довольно-таки ждал, а меж тем к нам явился играть «Золотой лев». Публики было в общем как обычно, Брайан Уэбб капитански привел нас к победе. Но у команды гостей в группе поддержки не оказалось женщин, поэтому с такой точки зрения матч был скучноват. Моим противником из «Золотого льва» стал дородный малый по имени Фил, которого, похоже, нимало не смутило, что я его разгромил, и он тут же кинулся брать мне пинту лагера. Когда я спросил, не станет ли он возражать, если я возьму вместо этого «Топэмовский» «Эксцельсиор», он посмотрел на меня с легкой жалостью, как будто меня неправильно отлучили от груди или вроде того.