Рязанское среднетехническое училище в память 3-й годовщины Октябрьской революции за время моего обучения неоднократно переименовывалось – называли его один год строительным техникумом путей сообщения, затем присвоили ему название строительной профшколы. В настоящее время это учебное заведение называется Рязанским строительным техникумом железнодорожного транспорта имени Бориса Николаевича Веденисова. Однако окончить мне его не удалось. Мой отец Владимир Алексеевич Дарков был вызван на работу в Народный комиссариат финансов РСФСР и 15 августа 1925 года назначен на должность техника-специалиста отдела прямых налогов.
Мы переехали в Москву. С понижением на один курс я был принят в Московский строительный техникум. На одном из первых занятий я был вызван к доске преподавателем строительной механики Алексеем Михайловичем Курочкиным. На заданный вопрос я ничего ответить не мог. В Рязани мы этого не проходили. В журнале ставится жирная двойка.
Мне стыдно. Я же обещал учиться, учиться и еще раз учиться. Расстроен, подавлен. Все свободное время самостоятельно изучаю строительную механику, сопротивление материалов. Внимательно слушаю лекции Алексея Михайловича, стараюсь как можно больше записать, дома составляю конспект – формулирую мысли лектора своими словами. Усиленная и настойчивая работа делает свое дело – ко мне обращаются товарищи по классу за разъяснениями трудных вопросов строительной механики. Вечерами провожу дополнительные занятия с отстающими по их просьбе. Проведение каждого такого занятия углубляет мои знания. Убеждаюсь в правильности тезиса: уча других, мы учимся сами. Мне уже ясно, что Алексей Михайлович изменил обо мне мнение в лучшую сторону, тем не менее жирная двойка так и осталась в семестровой ведомости.
В классе 50 учащихся. Алексей Михайлович с трудом успевает в срок проверить и оценить их знания. Комсомольская организация вменяет мне в общественную обязанность проводить систематические занятия с отстающими. Это поручение я выполняю с большим удовольствием и достаточно успешно. Кроме того, я создаю ячейку ликбеза, в которой занимаются рабочие Белорусского вокзала и восемь женщин, проживавших в ныне уже не существующих деревянных домах, расположенных примерно там, где сейчас стоит памятник Максиму Горькому на площади Белорусского вокзала. Занятия проводим два раза в неделю.
Окончив в 1927 году техникум и получив звание техника первого разряда, я принимаю решение учиться дальше, поступить в Московский институт инженеров железнодорожного транспорта (МИИТ).
Алексей Михайлович Курочкин мне делает предложение: остаться в техникуме в качестве его ассистента и начать преподавание строительной механики уже с осени этого года. На это предложение я даю согласие в письменном виде. Дирекцией техникума возбуждается ходатайство перед Центральным управлением учебными заведениями Народного комиссариата путей сообщения о разрешении мне, не имеющему высшего образования, в качестве исключения вести учебные занятия в техникуме. Меня поздравляют: получено разрешение. Все это усиливает мое желание обязательно уже в этом году стать студентом МИИТа – Московского института инженеров железнодорожного транспорта.
Я обращаюсь с заявлением в правление МИИТа, в котором прошу зачислить меня в число студентов второго курса. Необходимые экзамены и зачеты по предметам первого года обучения я обязуюсь сдать в установленные правлением сроки. Мое заявление было поддержано специальным письмом педагогического совета техникума. В нем отмечалось, что я во время пребывания в техникуме проявил себя как весьма способный, вдумчивый, серьезно относящийся к делу и глубоко прорабатывающий материал учащийся; кроме того, проявил особую склонность к научно-педагогической работе и поэтому оставлен при техникуме в качестве ассистента. В письме была высказана также уверенность и в том, что после окончания института я буду успешно работать на поприще инженера и научно-педагогического работника.
В результате проявленной с моей стороны настойчивости правление института разрешило мне сдавать в течение месяца все предметы за первый курс и, в случае если я с этой задачей справлюсь, зачислить меня на второй курс строительного факультета. На моем заявлении с просьбой о зачислении меня в институт рукою декана строительного факультета профессора К.А. Оппенгейма было написано: «Ввиду того что податель заявления проявил бесспорное и очень резко выраженное желание учиться в институте и сумел, не будучи студентом, в течение одного месяца сдать все предметы за первый курс института, возбуждаю ходатайство перед дирекцией МИИТа о зачислении его в число студентов II курса».
Чрезвычайное напряжение сил дало мне возможность осуществить мою мечту. 19 декабря 1927 года деканат принял меня в число студентов второго курса. Помню, что, будучи студентом института, я часто ловил себя на мысли – какой я счастливый. Все мои последующие успехи в жизни не доставляли такой радости, какую я испытал, когда стал студентом высшей школы. Институт я окончил за два с половиной года. 16 июня 1930 года я получил диплом инженера путей сообщения.
Декан факультета, профессор Константин Александрович Оппенгейм много раз мне потом говорил, что я, наверное, никогда не забуду, какие мне пришлось преодолеть трудности при поступлении в институт: «Вы единственный студент в истории института, которому удалось за такой короткий срок сдать все предметы за первый курс и окончить институт за два с половиной года».
Студенческие годы
В студенческие годы я не только учился, но и работал. Проводил занятия в качестве ассистента Алексея Михайловича Курочкина в техникуме. Кроме того, преподавал строительную механику на курсах среднего комсостава НКПС, помещавшихся в здании МИИТа. Получилось это при следующих обстоятельствах. Преподаватель курсов заболел, должен был лечь в больницу на операцию. На время болезни его согласился замещать Алексей Михайлович Курочкин. За три дня до первого занятия Алексей Михайлович узнает, что ему необходимо срочно выехать по своей основной работе в командировку. Встретившись со мной, он говорит: «Хотите начать преподавание в своем институте?» Я удивленно пожимаю плечами и принимаю эти слова за шутку с его стороны. «Нет, серьезно, – продолжает он. – Вы, наверное, знаете, что в институте работают курсы среднего комсостава НКПС. Так вот, я прошу вас провести вместо меня несколько таких занятий. Вы меня очень выручите, я дал обещание заболевшему преподавателю курсов его замещать, но это оказалось невозможно. Вы с этой работой справитесь».
Группа студентов, с которой я, 22-летний юноша, должен был проводить занятия, занимала аудиторию, расположенную в конце коридора (в дальнейшем в ней в течение многих лет помещался партком МИИТа). Рядом с ней в те годы было большое открытое помещение, оно использовалось как место для проведения различных студенческих мероприятий.
Я был активным членом Осоавиахима и два-три раза в неделю в этом помещении принимал членские взносы. В те годы открылся в Москве Центральный дом Красной армии (ЦДКА), многие студенты МИИТа стали его членами. Оформление членских книжек ЦДКА проводилось также мной и в этом же помещении. Поэтому учащиеся курсов НКПС, занимавшиеся в аудитории рядом с этим помещением, меня неоднократно видели. Некоторые из них получили у меня членские книжки ЦДКА.
И вот сегодня я должен провести первое занятие в этой группе. Волнуюсь, возбужден, после звонка вхожу в аудиторию. Вижу, что часть студентов осталась в коридоре. Обращаюсь к студентам со словами: «Преподаватель в аудитории, прошу всех занять свои места, здравствуйте, товарищи». Вижу на лицах крайнее удивление, слышу возглас: «Где преподаватель?» – «Я преподаватель. Не огорчайтесь, придется вам немного потерпеть, долго вас мучить не буду. Ваш преподаватель, как вам, очевидно, известно, находится в больнице, через две-три недели он должен вернуться, а пока я буду его замещать».
Должен сказать, что подготовился к проведению первого занятия я серьезно, прочитал лекцию эмоционально, рисунки на доске были выполнены четко, материал изложен доходчиво. Звонок на перерыв. Меня обступили студенты, я понял, что победа за мной.
Кончается вторая неделя. Во время лекции ко мне обращается староста группы с просьбой продолжать занятия до конца учебного года. Я говорю, что на эту тему я вести разговор не считаю возможным, моя работа прекратится в день возвращения из больницы штатного преподавателя, которого я временно замещаю. Помню, что декан курсов при встрече со мной поздравил меня с успехом и сказал, что студенты очень довольны моей работой.
На одном из последующих занятий староста перед началом моей лекции сообщил, что штатный преподаватель по состоянию здоровья не может вернуться и я остаюсь преподавателем до конца учебного года. Все заулыбались, раздался взрыв аплодисментов. Итак, я остался преподавателем курсов среднего комсостава НКПС до окончания своей студенческой жизни в институте.
Педагогическая работа на курсах и в техникуме окончательно убедила меня в том, что свою жизнь я должен полностью посвятить этой деятельности. Чтение лекций доставляло мне ни с чем не сравнимое удовольствие. Здесь я никогда не уставал. Так было и продолжается и поныне, на протяжении всей жизни. Я всегда был занят. У меня сохранились листы с расписанием проводимых мною учебных занятий в разных институтах Москвы. Первые годы моей педагогической деятельности совпали с открытием многих новых вузов страны. Так, например, на базе Московского института инженеров железнодорожного транспорта, который я окончил в 1930 году, возникли: Московский автодорожный институт, Московский эксплуатационный институт железнодорожного транспорта, Ленинградский институт водного транспорта, Московский институт нового железнодорожного строительства, Московский инженерно-экономический институт. То же происходило и с рядом других московских высших учебных заведений. Во всех этих вузах не хватало преподавателей. На меня возник большой спрос. Бывали дни, когда я преподавал по 13 часов в разных учебных заведениях Москвы.