Стоявший рядом с ней Стюарт Каустон, министр финансов, которого друзья и противники звали Улыбчивым Стю, добродушно осклабился.
Генерал-губернатор окинул взглядом быстро лысеющую голову Каустона.
— Лучше прислушайтесь к совету жены, старина. Я бы сказал, у вас осталось не так уж много времени. — Он произнес это безобидным тоном, и раздался взрыв смеха, в котором министр финансов принял участие.
Группа, окружавшая генерал-губернатора, пошла дальше, а Джеймс Хоуден повернул назад. Поймав взгляд Артура Лексингтона, министра по внешним сношениям, который стоял со своей женой Сьюзен на расстоянии нескольких групп от него, Хоуден еле заметно кивнул. Лексингтон извинился и направился к Хоудену — этакий коротконогий херувимчик пятидесяти с лишним лет, чья манера держаться легко и беззаботно скрывала один из самых острых умов в международной политике.
— Добрый вечер, господин премьер-министр, — сказал Артур Лексингтон. И, не меняя выражения лица, понизив голос, произнес: — Все под контролем.
— Вы разговаривали с Энгри? — сухо спросил Хоуден. Его превосходительство Филипп Б. Энгроув, которого друзья звали Энгри, был послом США в Канаде.
Лексингтон кивнул.
— Ваша встреча с президентом назначена на второе января, — тихо произнес он. — Конечно, в Вашингтоне. Так что у нас есть десять дней.
— Они нам все понадобятся.
— Я знаю.
— Вы обсудили процедуру?
— Не в деталях. Вам будет устроен банкет в первый день — пустая болтовня, как всегда, — затем на другой день встреча, где нас будет всего четверо. Я полагаю, вот тогда-то мы и займемся делом.
— А как насчет сообщения?
Лексингтон упреждающе мотнул головой, и премьер-министр посмотрел в этом направлении. К ним подходил слуга, неся поднос с напитками. Среди них был один-единственный бокал с виноградным соком, который Джеймс Хоуден — трезвенник, как все знали, — предпочитал. И он взял бокал.
Слуга отошел от них, и Лексингтон пригубил виски с водой; в этот момент к ним подошел Арон Голд, главный почтмейстер и единственный еврей в кабинете министров.
— У меня ноги подкашиваются, — объявил он, обращаясь к Лексингтону. — Не могли бы вы намекнуть его превосходительству премьер-министру, чтобы он, ради Бога, сел? Тогда и мы все сможем облегчить наши ноги.
— Вот уж никогда не замечал, что вы спешите сесть, Арон, — с улыбкой произнес Артур Лексингтон. — Во всяком случае, судя по вашим речам.
Это услышал стоявший неподалеку Стюарт Каустон и крикнул:
— Отчего это у вас ноги устали, Арон? Разносили почту к Рождеству?
— Ну конечно, меня окружают юмористы, — мрачно произнес главный почтмейстер, — тогда как мне нужно проявление нежности.
— Насколько я понимаю, это у вас уже есть, — заметил Хоуден. «Совершенно идиотская полифония, — подумал он. — Комедийный диалог на репетиции «Макбета». Впрочем, возможно, это необходимо. Проблемы, которые внезапно возникли, затрагивают самое существование Канады и достаточно серьезны». Сколько людей в этой комнате, кроме его самого и Лексингтона, имели хотя бы малейшее представление о том… Теперь окружавшие его и Лексингтона люди отошли.
И Артур Лексингтон тихо произнес:
— Я говорил с Энгри насчет сообщения о встрече, и он снова звонил в Госдепартамент. Там сказали, что президент просил на данное время не делать никаких сообщений. Они, похоже, считают, что, если мы объявим об этом так скоро после российской ноты, возникнут явные сопоставления.
— Я не вижу в этом большого вреда, — сказал Хоуден. Его лицо с орлиным профилем было задумчиво. — Все равно придется скоро объявить об этом. Но если президент так хочет…
А вокруг них звенели бокалы, шли разговоры, «…я похудела на четырнадцать фунтов, а потом обнаружила эту божественную кондитерскую. Теперь все вернулось…» «…объяснила, что я не видела красный свет, так как спешила на встречу с мужем, членом кабинета министров…» «…вот что я скажу про «Таймс»: у них интересны даже искажения…» «…право же, обитатели Торонто стали нынче невыносимы — у них словно несварение желудка от культуры…» «…так что я сказал ему: если мы хотим иметь дурацкие законы насчет спиртного, — это наше дело, в общем, вы только попробуйте воспользоваться телефоном в Лондоне…» «…по-моему, обитатели Тибета презабавны — они очень похожи на обитателей пещер…» «…а вы не заметили, что из универмага быстрее присылают чеки? Вы считаете, что у вас есть две недели…» «…нам следовало остановить Гитлера на Рейне и Хрущева в Будапеште…» «…не ошибитесь: если бы мужчины беременели, было бы куда меньше… благодарю, джин с тоником…»
— Когда мы объявим о встрече, — сказал Лексингтон, понизив голос, — мы скажем, что это встреча для разговоров о торговле.
— Да, — согласился с ним Хоуден. — Я полагаю, это самое лучшее.
— Когда вы сообщите об этом кабинету?
— Я еще не решил. Я подумал, что, пожалуй, прежде надо сообщить Комитету по обороне. Я хотел бы услышать несколько мнений. — Хоуден мрачно улыбнулся. — Не все так лихо разбираются в международной политике, как вы, Артур.
— Что ж, я полагаю, у меня есть некоторые преимущества. — Лексингтон помолчал, некрасивое лицо его было задумчиво, в глазах отражался вопрос. — В любом случае к этой идее не сразу привыкнешь.
— Да, — сказал Джеймс Хоуден, — я этого ожидаю.
И они разошлись. Премьер-министр присоединился к группе, окружавшей генерал-губернатора. Его превосходительство сказал несколько слов сожаления министру, чей отец умер неделю назад. Подойдя к другому члену кабинета, он поздравил его с тем, что его дочь получила академическую награду. «Старик хорошо держится, — подумал Хоуден, — с должным равновесием любезности и достоинства, не нажимая ни на то ни на другое».
Джеймс Хоуден задумался: интересно, сколько времени продлится в Канаде культ королей, королев и королевского представителя. Со временем страна, безусловно, отделится от британской монархии, точно так же как несколько лет назад она сбросила с себя бремя правления британского парламента. Королевские ритуалы — нелепый протокол, золоченые кареты, придворные лакеи и ужин на золотых блюдах — все это не соответствовало времени, особенно в Северной Америке. Уже и теперь многое из церемоний, связанных с троном, казалось смешным и походило на детскую игру. Когда придет день — а он придет — и народ начнет над этим громко смеяться, тогда быстро произойдет отмирание традиций. Или, возможно, еще раньше разразится какой-нибудь скандал в королевской семье, и система быстро рухнет как в Великобритании, так и в Канаде.
Мысли о королевской семье напомнили Хоудену об одном вопросе, который он должен поднять сегодня. Окружавшая генерал-губернатора небольшая группа приостановилась в своем продвижении, и Хоуден, отведя его в сторону, спросил:
— Это в будущем месяце, сэр, как я понимаю, вы нас покидаете и уезжаете в Англию?
Он произнес «сэр» просто для эффекта. Когда эти двое бывали наедине, они уже многие годы называли друг друга по имени.
— Восьмого числа, — ответил генерал-губернатор. — Натали уговорила меня поехать морем из Нью-Йорка. Отличная идея для бывшего начальника военно-воздушного штаба, верно?
— Вы, конечно, увидите в Лондоне ее величество, — сказал премьер-министр. — Во время этой встречи не могли бы вы поднять вопрос о ее государственном визите в марте, как мы предлагали? Я думаю, что несколько слов от вас, пожалуй, могли бы помочь благоприятному решению.
Приглашение королеве было передано несколько недель назад через Высокого комиссара, или посла в Лондоне. Визит был задуман — по крайней мере Джеймсом Хоуденом и его старшими коллегами по партии — как маневр перед выборами, которые должны состояться поздней весной или ранним летом, поскольку королевский визит всегда способствовал получению голосов партией власти. А теперь при том, что произошло в последние несколько дней, и при новых жизненно важных проблемах, о которых страна скоро узнает, это было вдвойне важно.
— Да, я слышал о приглашении. — В голосе генерал-губернатора звучала легкая сдержанность. — Я бы сказал, довольно кратковременное предложение. В Букингемском дворце, похоже, любят, чтобы их предупреждали хотя бы за год.
— Мне это известно. — Хоуден на миг почувствовал раздражение от того, что Гриффитс вздумал инструктировать его по предмету, который он прекрасно знал. — Но иногда подобные вещи могут быть быстро улажены. Я считаю, это было бы хорошо для страны, сэр.
Несмотря на повторное «сэр», Джеймс Хоуден дал ясно понять, что это приказ, и, подумал он, в известной мере так это и будет воспринято в Лондоне. При дворе прекрасно понимают, что Канада является самым богатым и наиболее влиятельным членом шаткой Британской империи, и если какие-то другие обязательства могут быть отменены, то королева и ее супруг, несомненно, приедут в Канаду. Собственно, Хоуден считал, что нынешняя задержка с ответом была просто для вида, но в любом случае было предусмотрительно с его стороны использовать давление.
— Я передам ваше мнение, господин премьер-министр.
— Благодарю.
Этот разговор напомнил Хоудену, что надо думать о том, кем заменять Шелдона Гриффитса, который сидел тут уже второй срок и конец этому сроку наступит в будущем году.
Через коридор от Длинной гостиной, в столовой стояла очередь к буфету. И это было неудивительно: шеф-повар Дома Правительства Альфонс Губо заслуженно славился своим кулинарным искусством. В свое время ходили даже слухи, что супруга президента США пыталась переманить Губо из Оттавы в Вашингтон. Пока эти слухи не заглохли, все говорило о том, что может разгореться международный скандал.
Хоуден почувствовал прикосновение Маргарет к своему локтю, и они двинулись за остальными.
— Натали хвастается омаром в желе — она утверждает, что этому поверишь, только когда попробуешь.
— Ты мне скажешь, что это омар, когда я откушу его, дорогая, — сказал он и улыбнулся. Это была их давняя манера шутить.
Джеймс Хоуден мало интересовался едой, и если ему не напомнить, вообще мог пропустить очередную трапезу. Случалось, он ел, а думал о другом. И когда в прошлом Маргарет готовила специально для него разные деликатесы, он поглощал их, понятия не имея, что съел. В начале их супружеской жизни Маргарет и злилась и плакала, оттого что муж совсем не обращает внимания на ее кулинарные способности, а она любила готовить, но теперь давно уже перестала этим заниматься.