Неужели от этого зелья вкус не портится?
Томпсон наблюдал за Пигалицей, как она наливала кружку для Бобби. У них была кофеварка капельного типа. Пигалица посмотрела на Томпсона и неожиданно вылила остатки кофе в раковину, поставила кофейник, принесла кружку Бобби и выскочила из комнаты.
Парадная дверь открылась, и Уокер, Страш и Бугай вошли в дом. Уокер сел, Страш взял полупустой пакет булочек с корицей и положил на стол.
– У нас с тарелок едят, – подчеркнул Бобби и огляделся. – Куда она ускакала?
Уокер подхватил стопку бумажных тарелок и принес их к столу. Томпсон заметил, как он бросил взгляд на кружку брата.
– Скажи ей, чтоб шла сюда и еще заварила, – приказал Бобби брату.
Похоже, эти байкеры не такие уж продвинутые в смысле женской эмансипации.
Уокер исчез в коридоре и через минуту вернулся с Пигалицей. Она послушно приготовила еще одну порцию. В кофеварку вставлялся фильтр, потом насыпался молотый кофе из темно-зеленого пакета.
– Сегодня рейд по городу, – утирая пот со лба, объявил Бобби.
Сидящие за столом оцепенели от ужаса. В городе рейдов еще не устраивали.
– Гражданские наверняка перепугаются до смерти. Небось, решат, что отсюда лучше валить. Но мы-то за городом бывали, видели, что там творится.
«Ах, ты черт», – подумал Томпсон, и ему показалось, что «братья-дружинники» того же мнения.
Пигалица поставила на стол четыре кружки дымящегося кофе, потом вытащила из контейнера использованный фильтр и выбросила его в белое пластиковое мусорное ведро под раковиной.
Томпсон жевал булочку с корицей. Страш и Бугай пили кофе. Уокер поднес кружку к губам, но пить не стал.
– Ух ты, горячий, – заметил он. Потом сказал: – Бобби, может, им показать, что творится в пустыне.
Бобби потянулся через стол и стукнул брата по лбу. Как, наверное, делал в детстве. Уокер и глазом не моргнул. Небось, привык уже за столько лет.
Пигалица открыла было рот, чтобы что-то сказать, но Уокер украдкой взглянул на нее, и она промолчала.
– Почему мы стали патрулировать границу, а? – спросил Бобби Уокера. – Почему мы рискуем жизнью, прочесывая проклятую пустыню изо дня в день? Ради свободы Америки!
– В точку, Бобби! – сказал Страшила, сделав большой глоток кофе.
– Это наша страна, наш город, наш народ! – орал Бобби, брызжа слюнями. – И хрена лысого мы их отдадим каким-то вампирам!
– 12 –
– В каком-то извращенном смысле он тоже патриот, – две недели спустя сказал отец Патрик, когда они около полуночи встретились с Томпсоном в церкви. Преподобный сидел на краю кафедры, потягивая пиво.
– Отморозки почти все такие, – заметил Томпсон, прихлебывая пиво, которым его угостил священник.
Сегодня вечером дежурить выпало Томпсону. Прошлой ночью была очередь Бобби, он принял жителя Сонрисы по имени Хоакин Мендес за вампира и прикончил одной пулей в затылок. Страшила и Бугай, упоротые до зеленых чертей, оплевав и отпинав труп, понеслись дальше – искать, к кому бы еще придраться. Уокер добился своего. Звериная натура байкеров проявилась во всей красе, и стало ясно, что еще немного, и Уокер сможет спокойно свалить из Сонрисы ко всем чертям. Единственный вопрос, возьмет ли он с собой Пигалицу.
Томпсон пришел в церковь, чтобы помочь отцу Патрику похоронить Мендеса.
– Так вот, я тут проделал кое-какие анализы с помощью набора реактивов, – рассказал ему отец Патрик. Святой отец признался, что сам иногда баловался торговлей наркотой, но Томпсон догадался, что тот врет. Либо же отец Психоделик в недавнем или давнем прошлом промышлял по-крупному, или сам занимался производством в качестве приработка. Как бы там ни было, священник предложил проверить образцы кофе, которые Томпсон добыл из мусорного бачка Бобби.
– Она точно добавляет смесь в кофе, – сказал отец Патрик, достав бумажный пакет, который положил на стол. Томпсон заглянул в него. Это были остатки кофейной гущи.
– Уокер знает, что я не прикасался к кофе, – сообщил Томпсон. – Он тоже.
– А теперь гвоздь сегодняшней программы, – объявил отец Патрик.
Томпсон решил, что он говорит о похоронах. Но поднявшись с кафедры, отец Патрик помрачнел и проводил Томпсона из церкви в небольшой садовый сарайчик для рассады, где на деревянном столе лежал смуглый, темноволосый Мендес в синих джинсах и синей футболке. Остекленевшие глаза были полуоткрыты.
Заметив у него на шее две свежие здоровенные дыры, Томпсон тяжело вздохнул. Тут отец Патрик взял мертвеца за левую руку и осторожно развернул. На ней были вырваны клочья мяса. Недавно. Охваченный дурным предчувствием, Томпсон наклонился, чтобы получше разглядеть раны, и увидел следы зубов.
– Разве вампиры едят человечину? А не вурдалаки?
– Или зомби? – спросил отец Патрик. – Лютер Суонн ничего не говорил о плотоядных вампирах.
Томпсон выдохнул:
– Когда это случилось?
– Недавно, как раз сегодня, – ответил отец Патрик.
– Господи, вы думаете сюда приходил один из банды? Сделал это под кайфом?
Отец Патрик мрачно усмехнулся.
– Чего мне думать? Я знаю.
Томпсон опешил от удивления, когда отец Патрик выудил ноутбук откуда-то рядом с трупом, открыл крышку и включил. Пока ноутбук загружался, он пояснил:
– Это не церковное имущество, я его с собой привез. Когда обстановка накалилась, я заказал по почте пару видеокамер. С них изображение передается на ноутбук. Я сохранил несколько интересных эпизодов.
Пока Томпсон размышлял, после какого же происшествия среди творящегося беспредела священник решился на установку видеонаблюдения, отец Патрик нажал кнопку воспроизведения, и на экране появилось зернистое изображение.
– Жаль, что не очень четко, – заметил отец Патрик.
Но изображение было достаточно ясным.
– 13 –
В таком деле ошибиться было нельзя. Томпсон мысленно крутанул воображаемую рулетку, прикинул варианты и направился к дому Бобби. Байкеров не было, они, наверное, убивали невинных людей, что Томпсону было на руку. Не убийства, конечно, а отсутствие парней.
У него за плечами имелся многолетний опыт выслеживания преступников, так что в комнату Пигалицы он прокрался без малейшего шороха. К его удивлению, ночник в виде светящегося креста был включен, тускло освещая пустую кровать.
Черт.
Он планировал разговор по душам, но Анхела исчезла. Он решил было поискать пропавшие запасы трав ее матери, но беспокойство из-за исчезновения девчонки пересилило. Он попятился и вышел так же тихо, как и вошел. Только он притворил дверь, как открылась дверь комнаты Мануэля.
Deja vu.
Мальчишка был весь в слезах, а при виде Томпсона разрыдался еще пуще.
– Эй, – окликнул его Томпсон, взяв за плечо и присев на корточки. У него возникло дурное предчувствие. – Эй, Мэнни, что случилось?
– Они меня бросили, – всхлипывая выдавил тот.
– Кто «они»? – допытывался Томпсон.
– Уокер и Анхела. Она сказала, они поженятся и вернутся за мной, но…
Он заревел, растирая глаза кулаками.
– Поженятся, – Томпсон пытался сохранить хладнокровие и говорить спокойно. – Они к отцу Патрику венчаться поехали?
Мануэль опустил голову.
– Нет. Уокер сказал, что с отцом Патриком не в ладах, и придется ехать в другое место.
Отец Патрик его не любил.
– Она не говорила куда?
– Он сказал, что ехать придется далеко. Поэтому меня не взяли. Так он говорил.
И вдруг с ревом повис у Томпсона на шее.
– Они не вернутся.
«Вот зараза», – думал Томпсон, забыв даже стряхнуть с шеи Мануэля, пока прикидывал, как же догнать беглецов.
– Если ты поможешь мне их найти, я привезу их назад, – пообещал он мальчику. – Подумай хорошенько, Мэнни. Они хоть что-нибудь говорили о том, куда поедут?
Мальчик так рыдал, что не мог выговорить ни слова.
Томпсон высвободился из его объятий и ухватил мальчишку за острый маленький подбородок.
– Мануэль, escuchame, – произнес он по-испански, – послушай меня.
– Нет, – ответил Мануэль, – nada. Они мне ничего не сказали. Уокер говорил, что утром в почтовом ящике будет новый конверт, они его заберут, он купит ей «Орчату» и обручальное кольцо.
Третий по счету пыльный городок. Конверт с деньгами от правительства. Гастроном.
– Давно они уехали?
– Не знаю, – ответил Мануэль.
Что такое время для девятилетнего ребенка?
– Ты мне очень помог, – похвалил Томпсон. – Я горжусь тобой. Теперь ложись спать, а я сам обо всем позабочусь.
– Не хочу. Я хочу с тобой.
– Мне придется спешить.
– Я шустрый, – настаивал Мануэль.
– Тебе надо остаться здесь, – ответил Томпсон.
Мануэль уселся на пол в коридоре и заревел. Томпсон положил флэшку и диск с записью, скопированной с ноутбука отца Патрика, чтобы Бобби мог просмотреть запись не одним способом, так другим. Потом оставил записку: «Бобби, я с этим разберусь. Томпсон». И отправился в путь.
– 14 –
Томпсон не знал, насколько Уокер с Пигалицей его опережают, так что мчал во весь опор с такой скоростью, до какой еще никогда не разгонялся.
Неужели Уокер и вправду решил на ней жениться?
А может, устранить лишних свидетелей его козней против Бобби?
Томпсон был прав. Уокер морочил Бобби голову, чтобы сбить его с толку, только по другой причине. Когда кругом мерещатся вампиры, вряд ли заметишь того, кто завтракает с тобой за одним столом. А если даже скажешь, что заметил, никто не поверит.
Томпсон мчался, что есть мочи. Может, кто-нибудь другой и позволил бы им уйти. Какого черта, Бобби был прав. Вампиры прут через границу. Они уже повсюду. Ну и пускай Уокер валит куда хочет.
Только Пигалице всего шестнадцать.
Он ехал всю ночь. Однажды на дороге мелькнули три тени, – звери, беженцы? – но он промчался мимо, не отвлекаясь от своей цели, в раздумьях, успеет ли застать Пигалицу живой, когда до них доберется.
Третий пыльный городок от Сонрисы еще дремал. Томпсон остановился через дорогу от почты и стал ждать. Небо на востоке просветлело и порозовело, и Томпсону вспомнился прежний мир, до того, как тающие ледники дали толчок этой напасти. Тогдашний мир был жестоким и нездоровым, но Томпсон утешался тем, что видит лишь его изнанку, практически параллельное измерение, отдельное от того, где живет большинство людей. Но этот новый мир был полностью охвачен войной. «Вампирской войной», для которой границ не существовало.