А дальше появился Демон-кровосос или Си-Сю-Куи. Я смотрелся в зеркало, и вид у меня в каком-то смысле даже клевый. Но эта тварь была страшнее атомной войны. Серьезно. В комнату ввалилась просто необъятная туша. Я, когда превращаюсь, сохраняю прежние размеры. Если и он тоже, то, похоже, втихаря вампирнулся самый здоровенный бугай из НФЛ. Если вытянется во весь рост, небось окажется под семь футов, но он вошел пригнувшись, наклонившись вперед, руки волочились по земле, голова опущена, почти втиснута между огромных плеч.
Вы когда-нибудь видели нарисованных китайских чудовищ? Огромные выпученные глаза, пасть, полная широких зубов, уродливый нос с раздувающимися ноздрями? Описание недалеко ушло от реальности, но и оно не такое жуткое.
Короче, в комнату с рыком и пыхтением вломилось разъяренное страшилище фунтов 500 весом, вывалив между клыков толстенный черный язык. Казалось, кто-то скрестил гориллу с диким вепрем, и получилось самое жуткое отродье. И вся эта махина поросла длинной жидкой зеленой шерстью.
Руки слишком длинные, зато ноги короткие, а тело просто распирало от мускулов. Глаза бы мои на нее не глядели, и в голове не укладывалось, что такие твари вообще бывают. Ну, конечно, то же самое можно сказать и про меня, но у меня хоть морда кошачья, и вообще я клевый. А этот? Какое-то бесформенное месиво.
Хотя запах тот же самый, ни с чем не спутаешь. Эта тварь похитила мою сестру. Да, и жрала людей. Она посмотрела на кровать, и я приготовился к нападению.
Моим козырем была внезапность. Тварь все разглядывала Блевинса с женой. Откровенно говоря, меня не грела мысль сразиться с врагом раза в три больше меня. Но еще горше было думать о сестре, которую держат в плену помимо ее воли.
Я воспользовался моментом и бросился на эту тварь, выпустив когти, ощерив зубы, во всей своей чудовищной красе. А это здоровенное неуклюжее подобие монстра вдруг обернулось и перехватило меня на лету, сграбастало своими лапищами и зловеще осклабилось – такого я еще в жизни не видывал.
– 10 –
– А я все думал, когда ж ты объявишься, – сказал людоед и так шваркнул меня о стену, что посыпалась штукатурка и затрещали доски. Или это были мои ребра? Трудно сказать, потому что в глазах потемнело, и из меня начисто вышибло дух. Мне не раз случалось отхватить по первое число, в таком ремесле иначе не бывает. Но, черт возьми, так сильно меня еще не лупили. Я оттолкнулся от стены и кинулся на зеленую харю с намерением отплатить той же монетой. Людоед был другого мнения на этот счет и врезал мне по морде кулачищем, размером с голову. Дальше я уже не сопротивлялся, но к сожалению, проклятая тварь решила, что драка еще не окончена.
– 11 –
Судя по часам, очнулся я, наверное, минут через двадцать, хотя сквозь кровь на циферблате разобрать было трудно. Тут я сразу пришел в себя. Быстро сел, но пришлось подождать, пока пройдет головокружение. Людоеда и след простыл, а Блевинсы на том же месте, только мертвее некуда. Похоже, людоед проголодался. Ну, что сказать, может у него от расчлененки аппетит пробуждается. В такой мешанине не разберешь, где чьи останки. Я с трудом встал и отвернулся, пока не стошнило, – я хоть был и не в лучшей форме, но сомневался, что блевотина на месте преступления послужит оправданием. Я провел рукой по лицу и почувствовал что-то липкое. С первого взгляда стало ясно, что меня вымазали их кровью. Меня подставили. Если я, конечно, останусь здесь. Если не успею прийти в себя, то полиция меня застукает на месте преступления со следами крови потерпевших. Не надо быть гением, чтобы сообразить, что будет дальше, а? Меня только что обвела вокруг пальца шестисотфунтовая образина, которая проворнее и хитрее, чем кажется. Не повезло.
Стараясь ничего не касаться, я заглянул в зеркало и заметил, что кровью измазано только лицо, а руку я уже испачкал сам. По крайней мере, у людоеда не хватило ума оставить мои отпечатки. И на том спасибо. Считай, повезло.
Пригнувшись, я выбрался на крыльцо и осторожно огляделся. Никого. Ни копов, ни зеленого Кинг-Конга, поджидавшего, чтобы задать мне очередную трепку.
Я прыгнул на лужайку и присел на корточки. Голова раскалывалась от пульсирующей боли, а ребра словно вывернули задом наперед, но приземлился-то я на ноги! Ну что можно сказать? Наверное, прыжок с высоты в двадцать футов у меня выходит изящней, чем падение с шестидесяти. Я был босиком, поэтому вряд ли копы заметят место, где я приземлился. Зато людоед лапищами оставил пару весьма заметных вмятин.
Напомнил себе, что паниковать некогда. Напоминать пришлось не раз, потому что уж очень хотелось запаниковать. Я подхватил туфли и носки, обуваться было тоже некогда.
«Сильнее, быстрее». Это все замечательно, пока из тебя не вышибут дух. Я все-таки сумел перемахнуть назад через забор и нырнуть в кусты, как раз когда из-за угла появилась патрульная машина. На этот раз с мигалками и таким воем сирены, что мертвого поднимет. Пожалуй, кроме Блевинсов, ну, вы меня поняли.
Вам кажется, это жестоко? Может и так, но Блевинс уже неоднократно высказывался, как недолюбливает наших, так чего мне его жалеть.
Я подождал, пока не подъехало с десяток полицейских машин. Ясное дело, та страшная обезьяна хотела меня подставить. Чтобы меня замели. Беспокоиться об оставленных уликах было уже поздно. Трупы я особо не разглядывал, но их явно как следует изуродовали, и это мне было на руку. Если от меня даже и остался какой-нибудь отпечаток пальца, волосок и тому подобное, Си-Сю-Куи явно наследил гораздо больше. Он-то надеялся, что меня заметут на месте преступления, но просчитался.
Я надел носки и ботинки, тщательно вытер лицо, убирая пятна крови. Да, слизал. Да, как это ни отвратительно, но кровь была вкусная. Не стану кривить душой, вкус мне понравился. И я понимал, почему. Но питаться таким способом не собирался. Не мог. Родители бы никогда не простили. И Анна.
Анна. Надо найти сестру, а тех, кто мог дать зацепку, проклятый людоед истреблял одного за другим. Самому тут не справиться, вот только помощи ждать неоткуда. Ну да ладно, это не совсем так. Я знал парочку людей в Чикаго, к кому можно обратиться. Благодаря интернету нынче мир тесен как никогда. Обратиться-то я мог, но это не означало, что у них нет других обязательств, если вы меня понимаете. Я их знал, да, может, даже им доверял, но что если они узнали, что местная мафия хочет меня убить? На что они готовы пойти ради меня?
И в конце концов, все сводилось к Анне. Даже если они знали меня и местных, Анна – это совсем другое дело. Анна – хороший человек, попавший в ужасую ситуацию. Многие из моих знакомых знали ее и любили. Вот и все, на что можно было рассчитывать, делая выбор.
Через двадцать минут я был далеко от последнего места преступления и звонил по телефону. Можно сказать, подфартило. Во-первых, Лайза ответила на звонок, а во-вторых не послала меня куда подальше. Через десять минут я уже направлялся к ней. Только пришлось сделать остановку, когда начал харкать кровью и решил, что запускать это дело не стоит.
Помните, я говорил, что не пью кровь? Это правда. И стараюсь без крайней нужды не убивать животных. Должны же быть какие-то границы, правда? Убийство допустимо только в крайнем случае. Но в этот раз я огляделся вокруг и прижался к дереву, такому старому, что небось еще Линкольна застало. Я не пью кровь, но поглощаю жизненную силу. Это значит, что я могу взять ее у любого живого существа. У одних ее мало, у других побольше. Надеюсь, дерево выживет после моей трапезы, но гарантии нет.
Я прикоснулся к дереву и положился на инстинкт. Я чувствовал, как от дерева исходит энергия. И от земли вокруг него, и от идеальной лужайки, где оно стояло. Иногда я удивляюсь, существует ли предел. Я выпил много энергии, но, клянусь, мог еще продолжать пить и брать, и этого все было недостаточно. Я заставил себя остановиться, когда голод утих и грудь перестала болеть. Я вылечусь в любом случае, голоден или сыт, вылечусь от всего, по крайней мере, так было до сих пор. Но если батарейки заряжены, я вылечусь быстрее. Когда я отошел от дерева, то почувствовал себя намного лучше. Дерево выглядело почти так же, но там, где я касался, осталось бесцветное пятно. Если все пойдет как обычно, то на этом и закончится. Но несколько раз я уходил и возвращался через день или позже, и дерево умирало, или та метка распространялась на все дерево, и я знал, что оно умирает. Иногда не приноровишься. А кушать надо.
– 12 –
Расскажу о Лайзе Крессвелл. Она девчонка с улиц. Училась с нами в школе номер 132 в Сан-Франциско, со мной и Анной, и как-то прикипела к нам. До этого ее семья жила в Алабаме, а еще раньше в Бостоне, они часто переезжали. И на этом список не заканчивается. Но когда-то она рассказала мне что ее родина – пригород Чикаго, и я думаю, ее потянуло домой. А значит, мне повезло.
Быть уличной крутышкой еще не значит принадлежать тому сообществу, и иногда это хорошо. Я имею в виду, да, у меня есть работа и все такое, но это не то же самое. Анна тоже не робкого десятка, но держится подальше от тех хулиганов, потому что не дура. А я слишком глуп, чтобы внимать здравому смыслу.
Лайзу оказалось не сложно найти, и, как я сказал, она была так добра, что не швырнула в меня камнем, услышав мое имя. Мы раньше встречались. Ничего серьезного, но могло бы быть, если бы все обернулось иначе. Самые обычные проблемы, такое всегда бывает в старших классах. Она была белая, а я нет, и она уезжала вместе с семьей, а я оставался. Мы обещали друг другу держать связь, оба лгали. Ладно, я больше, чем она, но лгали оба.
В прошлый раз, когда я ее видел, она перекрашивала свои каштановые волосы в разные оттенки лилового почти каждый день, у нее были узкие бедра, маленькая грудь, и одевалась она в обтягивающую одежду. На этот раз волосы были натурального цвета, грудь гораздо больше, бедра я не видел из-за ребенка, которого она носила в животе. Наверное, я уставился на нее, словно обезьяна, а она все время смотрела на меня взглядом под названием «б