болели все суставы, плечи и локти, потому что она вбивала ледорубы, хваталась и подтягивалась, вбивала, хваталась. Она поднималась по отвесной поверхности, словно паук. И ничто не могло ее остановить, даже усталость. Она не останется в ловушке при этом подъеме.
«С тобой ничего не случилось, абсолютно ничего», – сказал Гарри, почти как Венсан.
Она остановилась и посмотрела на него. Джон Бэйл был рядом с ней, он изменился. Глаза его стали серебристого цвета, словно их раскрасили при помощи спецэффектов в кино, руки превратились в когти. Она ускорилась, но он не отставал. Он даже не взбирался по стене, просто летел. «Джон, прекрати!» Он засмеялся. «Гарри!» – крикнула она.
Гарри все четыре месяца был ее настоящим защитником. Забота о ней создавала между ними что-то вроде безопасных, теплых, дружеских отношений. Сейчас он оказался рядом с Бэйлом и оценивал ее такими же серебристыми глазами. «Что за яд у тебя в крови?» – сказал он и взмыл вверх по льду, оставив ее наедине с Джоном.
– Ну, не знаю, как ты, а я умираю от голода.
Джон подобрался к ней и рванул ее за левую руку, выдернув ледоруб. Он пытался укусить ее за запястье, но она вырвалась и повисла на одном ледорубе, ища точку опоры крюками – «кошками», но они только царапали и царапали, словно лед превратился в камень.
Джон захихикал от восторга и дотянулся до ее второй руки. Она взмахнула левой рукой и ударила его топором по голове. Никакой крови у Бэйла не показалось, он даже немного удивился и посмотрел ей в глаза.
«Это не поможет», – сказал он и прыгнул. Она отпустила второй ледоруб оттолкнулась от стены и стремительно падала к черному морю. «Скоростной спуск, – подумала она. – Не выжить».
В момент столкновения она проснулась. Кровать под ней раскачивалась, словно она взлетела к потолку и потом упала. Последний раз сон с падением она видела, когда была подростком.
Рассвело. В квартире стояла тишина. Дед или еще спал, поскольку лег поздно, или уже ушел, а она так крепко провалилась в сон, что ничего не слышала. Руксана еще немного полежала, пока окончательно не стряхнула с себя сон. Потом встала. Удивительно, но чувствовала она себя хорошо, даже полной сил и энергии, почти так же, как после секса с Костином. Можно было бы надеть спортивный костюм и сделать пробежку. Может, она так устала, потому что наконец пришла в себя после перелета через несколько часовых поясов, но это было не важно.
По пути в кухню она заглянула в зеркало и убедилась, что не поседела окончательно. Седины не прибавилось, все та же прядь в форме пики. Может, где и было еще крохотное пятнышко. Зато щека опухла, стала лилово-желтой, и до нее было больно дотронуться.
Дед оставил ноутбук на столе в кухне, где она обычно сидела. Он заглядывал в ее компьютер? Странно. Она открыла ноутбук. Экран ожил, и на нем появилась первая страница Agentia de Investigata Media с заголовком в одно слово: «Вампиры!»
Почему дед хотел, чтобы она увидела эту статью? Руксана зажгла газовую горелку, чтобы вскипятить воду, и села читать.
В небольшой статье сообщалось, что так называемая «вампирская чума» распространяется. Вампиры появились не только в Нью-Йорке, но и во всей Северной Америке. Она развернула ссылку и стала читать статью целиком. Посредине была цитата эпидемиолога, доктора Маргарет Руис, которая была убеждена, что все началось из-за вируса, и в следующем абзаце предполагала, что причиной могли стать бактерия или «вирус, появившийся в результате глобального потепления и проникший в почву, воду или воздух из тающих ледников».
Руксана откинулась на стуле, отшатнувшись от экрана. Тающий лед. Децебал прочитал статью, поедая бутерброд с медом, и видел то же объяснение, что и она: она заразилась вирусом в Антарктиде и превратилась в одного из так называемых вампиров. Если она верит в это, то надо обратиться к властям. Не в полицию. Вряд ли они поймут.
Команда… Если она заразилась, то и остальные тоже, по крайней мере, Гарри, Венсан и Джон. Может, еще Квази. Он работал с образцами.
Чайник закипел. Руксана в момент оказалась у плиты, снимая чайник с горелки. Вот так скорость – как ей это удалось? Мысли витали где-то еще, она даже не помнила, что встала, не могла вспомнить.
Нужно было успокоиться. Вся эта сдерживаемая энергия – она от нее чуть не пританцовывала на месте. Надо чем-то заняться. Только чем? Она налила кипяток в чайник для заварки.
Кто-то звонил в дверь и одновременно стучал.
– Руксана, ты здесь? Открой, пожалуйста. Руксана! – приглушенным голосом звал Костин.
Она метнулась к двери.
Он кинулся к ней, заключив в объятия.
– О боже. Ты в порядке? Скажи… ой, что у тебя с лицом? Тебе больно, любимая?
Он поцеловал ее в другую щеку, потом шагнул назад и посмотрел на нее, стоящую перед ним в ночной рубашке. Ее опять охватило странное трепетное чувство «дежа вю», и она подумала, не многовато ли – и Костин, и Децебал. Это неспроста.
– Все нормально, – без особого энтузиазма ответила она.
Ее бодрость, кажется, заразна.
Костин прошел к столу, сбросил с плеча кожаную сумку, снял пальто, взглянул на ноутбук и снова на нее.
– Я заходил в киберкафе, пытался прогнать похмелье и увидел новости по телевизору о нападении собак на людей в районе университета. Вдруг показали твою машину. Звонил тебе целый час, не мог дозвониться.
Мобильник. Если бы он был в спальне, она бы услышала. От «Полета валькирий» любой бы проснулся. Ее черное пальто висело на вешалке в коридоре. Она подняла один рукав, увидела на нем коричневое пятно, которое заметила еще вчера в больнице, опустила руку в карман. Пусто.
И в других тоже. Мобильника дома не было. И она понятия не имела, где его оставила – может, в машине, может, уронила на тротуар или газон.
Руксана объяснила Костину, что произошло после того, как она заехала в университет за почтой.
В конце Костин сказал:
– Значит, этого ублюдка разорвали собаки. Буду им теперь жрачку подбрасывать. Он тебя не тронул? Нет?
– Нет, ударил один раз и все. Это еще до собак, я думаю.
И хватит об этом.
– Мобильник, наверное, в полиции. Нам надо его забрать… Я пойду с тобой.
– Только не сейчас. Мне нужно позавтракать, чаю попить. Вообще прийти в себя, а то с ума сойдешь. – Она показала на чайник. – Чаю хочешь?
– Конечно, – ответил он. – Отлично. – Он обнял ее за талию и прижался головой к животу. – Я так рад, что все обошлось.
Руксана поняла, что он имеет в виду. После этого, чтобы помочь ей успокоиться, Костин заговорил об оркестрантах, о том, как они кутили в другом баре, но она едва его слышала. Несмотря на все старания, мыслями она возвращалась к ноутбуку. Наконец она включила его и открыла почту.
– Я тебе и сюда писал.
Среди дюжины сообщений два было от него с темой «Где ты?» Она собиралась послать письмо Гарри, но ее внимание привлекло сообщение от Квази Нкрумха с темой «Срочно».
Сообщение было коротким: «Образцы показали активность митохондрий. Национальный научный фонд хочет немедленно связаться со всеми членами группы. Звоните!» Далее шли три международных телефонных номера. Похоже, из США, скорее всего правительственные.
– Что это? – спросил Костин.
Она подвинула к нему ноутбук. Он озадаченно на него уставился.
– Английский, – сказал он.
Она вспомнила, что он плохо читает по-английски, и рассказала ему.
– Я не понимаю. Активность митохондрий?
– Митохондрии. У них свой различающий геном. Антропологи используют ДНК митохондрий, чтобы различать эволюционные черты. Это я помню с университета.
– Я все равно не понимаю.
– За несколько дней до отъезда домой мы принесли образцы из льда. Он говорит, что несмотря на то, что леднику десятки тысяч лет, образцы содержат живую субстанцию.
Она подумала о предположениях эпидемиолога из новостей, хотя не понимала, как вампиры могли сформировать эволюционную особенность. Но если прошлой ночью она превратилась в вампира…
– Руксана.
Костин обеспокоенно смотрел ей в глаза.
– Я, наверное, чем-то заразилась, и никто не знает, какие могут быть последствия. А если я заразилась, то и ты, и Децебал. Любой, с кем я контактировала.
Она уже представляла пугающий эффект стольких перелетов через столько границ. Кто сидел рядом с ней в этих самолетах? А впереди и сзади? И куда летели они? С кем она общалась на терминалах? А если и остальные альпинисты из ее группы тоже заразились?
Господи, слишком поздно.
– Заразилась чем?
– Не знаю. Он тоже не знает. Может, и ничем, если это просто древняя гниющая водоросль или планктон. Просто они хотят, чтобы я с ними срочно связалась. Все, кто был в группе и уехал домой, должны им позвонить.
Она почти слышала его мысли: он пытался связать эту информацию с тем, что случилось вчера ночью – как заражение в Антарктиде связать с нападением на парковке в Бухаресте?
В дверь позвонили. Костин хотел встать, но она попросила:
– Нет, подожди. Дай я. Пройди в комнату, чтобы пришедший тебя не видел.
Посмотрев новости, она подумала, что это может быть репортер, а если так, то ей не хотелось его впускать. Он узнает о ней больше или перехватит по пути Костина, когда тот попытается уйти.
Снова зазвонили. Она посмотрела в глазок и с удивлением увидела вчерашнего детектива. Пока открывала запор, подумалось: «Ну, хоть это не «дежа вю».
Руксана открыла дверь и спросила:
– Инспектор, что вы тут делаете? – Потом, прежде, чем он ответил, добавила: – Мне звать вас «старший инспектор» или просто «инспектор» тоже пойдет? Я не знаю этикета. И мне стыдно признаться, но я не помню вашего имени. Помню, что вы его говорили.
– При таких обстоятельствах это неудивительно. Я Мартин Луческу, и «инспектора» вполне достаточно, мисс Вулпес. – Он махнул рукой. – Можно войти?
Под мышкой он держал пухлый коричневый конверт.
Она шагнула в сторону и впустила его в комнату. Ею руководил инстинкт, не давая колебаться или казаться виноватой, даже если она не могла объяснить, в чем виновата конкретно.