Руксана накинула черное пальто и разноцветный шарф и вышла на улицу. Если Луческу сообщат, он может подумать, что она сбежала. И правда. Но только насколько? Неизвестно еще, что ее там ждет. Она подхватила какую-то заразу. Наверное, и вся группа тоже. Как ученый она там не нужна, это ясно, только как предмет исследования. Так чем все это кончится?
Она зашла в банк и сняла деньги на поездку, потом поспешила в аэропорт, где едва успела пройти регистрацию и получить билет перед посадкой. Потом попыталась дозвониться до Децебала, но тщетно. Он или на занятиях, или идет домой. Она хотела позвонить Костину, но передумала и оборвала звонок. У нее нет времени на разговор… да и о чем говорить? Вместо этого она послала деду сообщение, чтобы не беспокоился: «Уехала, позвоню и объясню позже».
Самолет взлетел, и она отключила телефон, а дед так и не ответил. Интересно, до которого часа он преподает в этом семестре? Она ведь даже ни разу не спросила его о работе с тех пор, как вернулась, полностью поглощенная собой, что вообще было на нее не похоже. Все разговоры были о Венсане да о том, что скажет Костин, если узнает, хотя сейчас это казалось полной чепухой.
Руксана представила, что любое исследование о зараженном потребует списка тех, с кем она контактировала, особенно в интимных отношениях. Может, вирус не распространялся по воздуху, но передача через интимный контакт, через жидкие субстанции казалась бесспорной, как неизбежный вывод. В следующий раз Костин вряд ли обрадуется встрече.
В Милане у нее была пересадка и несколько часов свободного времени, и Руксана опять набрала телефон деда. На этот раз Децебал ответил после первого звонка. Он был дома и, наверное, держал мобильник в руках. Когда она объяснила, откуда звонит, он сказал голосом, не допускающим возражений:
– Рассказывай.
Она объяснила, что вирус или бактерия, которыми она заразилась в Антарктиде, вызвал ее превращение вчера ночью – в этом она почти уверена. Собак не было. Были только Руксана и насильник. Описала, как выглядела изменившаяся рука. Последнее сообщение из Парижа означало, что вся группа альпинистов тоже заразилась тем же вирусом. Она боялась, что долгий контакт с ней опасен для остальных, поэтому и уехала. Костин даже сейчас, наверное, в группе риска. Чтобы помочь ему и себе самой, ей необходимы научные данные, не предположения, каких она могла наслушаться в Бухаресте, где ни у полиции, ни в больнице нет средств, чтобы это изучить. Они только могут ее изолировать, запереть. Ей пришлось уехать, чтобы всех защитить, хотя она и не знает, что ее ждет, и выпустят ли ее когда-нибудь. А еще, возможно, что за Децебалом и Костином тоже пришлют. Гарантий никаких, потому что ничего неизвестно.
К концу разговора по щекам медленно текли слезы, и пришлось забиться в уголок терминала, чтобы не привлекать внимания. Только сейчас ей пришло в голову, что они могут больше никогда не увидеться.
Дед так долго молчал, что она тихонько сказала:
– Дедушка?
– Faţă drăguţă, ты не превратилась в вампира, – заявил он с абсолютной уверенностью.
Как он мог быть уверен, когда земля уходила у нее из-под ног, и она барахталась в бездне сомнений? Она открыла рот, чтобы спросить.
Телефон начал гудеть. Она взглянула на него. Появилось предупреждение, что батарея разряжена. Дома не было времени зарядить его как следует. А он ей еще понадобится в Париже, если что будет не так.
– Дедушка, – сказала она, – мне надо идти, мобильник сдох. Дай мне его перезарядить, и я перезвоню.
– Послушай, моя девочка, ты не вампир. Ты не можешь им быть, поняла? Ты бич вампиров. Это в твоей…
Разговор прервался. Телефон разрядился. Она выругалась и положила голову на колени. Потом подняла глаза: вокруг было полно магазинов и сзади терминала тоже.
До рейса в Париж оставалось много времени, она закинула сумку на плечо, встала и направилась в глубь аэропорта «Мальпенса» в поисках универсального адаптера. Уж кто-нибудь их продает.
– 14 –
В аэропорту имени Шарля де Голля ее встретил незнакомый неулыбчивый мужчина в черном костюме и очках в черной оправе, державший табличку с ее фамилией, написанной витиеватыми вензелями. Он был бледен, словно проводил все дни за компьютером и никогда не бывал на солнце. Она не знала, что ожидала увидеть – наверное, какого-нибудь ученого со свитой в белых халатах, который объяснит, в чем дело. Она немного удивилась такому приему, но, может, ННФ уже решил, что инфекция не передается от человека к человеку. И потом, разве Гарри позволил бы ей лететь самолетом, если бы она могла кого-то заразить?
На него это непохоже, но она пока ничего не знала, а то, что дед сообщил ей в последнем разговоре, когда она позвонила ему из Милана, только добавило путаницы. Она отчаянно надеялась, что дед ошибается, несмотря на то, что его пояснения, хоть и странные донельзя, объясняли все.
Водитель взял ее сумку и повел через здание аэропорта. Они шли по центральному коридору с ажурным каркасом наверху, словно по гигантскому дирижаблю или космическому кораблю инопланетян.
Они подошли к серому «мерседесу», и водитель придержал дверцу, чтобы она устроилась на заднем сиденье. В машине никого не было. Машина выехала на дорогу и направилась к городу. Все было очень формально, водитель исполнял обязанности равнодушно. В нем было что-то необъяснимо отталкивающее, но она не могла объяснить почему. Отодвинувшись к дальнему краю сиденья, она выглянула в окно. Все еще огромная луна уже не была полной. Имеет ли это значение? Руксана наблюдала, как небесное тело мелькает за зданиями, потом посмотрела на водителя и спросила:
– Сколько уже прибыло?
– Немного, – ответил он.
– Гарри Гордон?
– Да.
– Джон Бэйл?
– Не знаю такого. Как и вы, они все здесь благодаря месье Дюсо.
Она не сразу поняла, кого он имеет в виду.
– Венсан за главного?
Водитель показал рукой на парижский пейзаж, расстилавшийся перед ними.
– Это его город, в конце концов. Он хочет, чтобы все объединились и сотрудничали.
Он наконец взглянул на нее, хотя ничего дружелюбного во взгляде не было.
– Он особенно настаивал на вашем участии, мадмуазель. Некоторые люди словно рождены для определенной цели. В нынешних обстоятельствах таким оказался месье Дюсо, – гордо сказал он.
После этого она сидела молча. Странный разговор, что-то не сходится.
Венсану никто бы не поручил руководить изучением переносчиков инфекции. Он геолог, альпинист. Его познания в биологии человека наверняка ограничивались смутным представлением о делении клеток. Вот Квази – совсем другое дело. На самом деле…
Руксана вытащила мобильник и тайком послала сообщение Квази: «В Париже. Венсан отвечает за исследования ННФ? Сообщи, что знаешь».
Подняв глаза, она увидела, что водитель смотрит на нее в зеркало. Наверняка, видел свет от экрана.
– Проверяю, как там мой дедушка, – объяснила она.
Водитель промолчал. Он кружил вокруг Парижа, а потом с бульвара Периферик повернул назад к городу. Они подъехали к большому больничному комплексу, она увидела указатель «Госпиталь Св. Анны», но машина продолжала петлять, наконец повернув на бульвар Сен-Жак. Это был съезд, и очень быстро они выехали на лесную дорогу. Через мгновение водитель остановил машину и вышел.
Она посмотрела через сиденья. Ничего не было видно. Сквозь деревья мелькали огни фар проезжавших автомобилей, но ни зданий, ни каких-то указателей не было.
Водитель открыл дверцу и протянул руку. Когда она вышла, он сказал:
– Идите в ту сторону. Вас встретят и проводят. Не хочется пользоваться стоянкой для туристов, верно?
Она ничего не поняла из его слов, но взяла сумку и вышла из машины в зябкую парижскую ночь. Изо рта шел пар. Лес вокруг пахнул сырым перегноем, прелой листвой после недавнего дождя. Руксана нашла тропу и пошла по ней, слыша, как машина позади нее уехала. Странно, но тьма вокруг поредела, и чем дальше Руксана углублялась в лес, тем отчетливее становились детали, будто нарисованный пейзаж купался в ультрафиолетовом свете.
Мобильник завибрировал. Она остановилась и прочитала сообщение от Квази: «Срочно. ННФ хочет с вами связаться. Париж? Может, ВОЗ. Не мы. Спрошу. Квази».
Она остановилась. Венсан ее обманул. Квази ему не писал и вообще ничего об этом не знал, что добавило правдоподобия версии Децебала. А ее глаза? Она стала видеть в темноте, как какой-нибудь супергерой с волшебной силой. Даже видела корни деревьев впереди. А вдруг даже Гарри здесь нет? Надо выяснить.
Тропа привела ее к строению в форме шахматной ладьи. Рядом с ним маячил чей-то силуэт в длинном пальто, человек словно не замечал холода. Подойдя к нему, Руксана ощутила ту же дрожь, что и рядом с водителем – инстинктивное отвращение. Он молча указал на металлическую дверь в стене башни. И дверь, и стена были разрисованы граффити.
Внутри спиралью уходила вниз в непроглядную тьму старая металлическая лестница. Сквозь запах гнили древнего сырого подземелья доносилась вонь испражнений, канализации.
Она прошла половину лестницы, когда внизу появился Гарри Гордон в широких брюках и в расстегнутой на животе ветровке.
– Привет, Рукси, – сказал он. – Знаешь, Винни сильно сомневался, что ты приедешь, но я-то знал.
Он раскинул руки и заключил ее в медвежьи объятия. От него исходил слабый неприятный запах, словно заплесневелого сыра. Она на мгновение почувствовала отвращение и отпрянула. Он странно посмотрел на нее, будто пытаясь заглянуть в самую душу, и отвращение сменилось необъяснимым желанием его расцеловать.
Судя по всему, такой реакции он и ожидал, и расплылся в похотливой ухмылке, обнажив полный рот острых, словно иглы, зубов.
– Гарри! – ахнула Руксана.
– Ой. – Он прикрыл рукой рот в притворном смущении. – Мои кельтские корни вылезли. – Убрал руку и засмеялся. – Знаешь, я до сих пор еще не понял всего этого. – Он улыбался, словно оправдываясь. – Ты не поверишь, но я хотел покончить с собой, когда приехал домой. Видишь ли, Линн умерла, меня хотели вскрыть, как омара, и почистить артерии, а Национальное управление океанических и атмосферных исследований было готово дать мне отставку. Ну и нахрена такая жизнь? А только добрался домой, тут это все и началось. Так странно, знаешь. Я вроде и знал, но в то же время не понимал, что происходит. Словно прежний я ни за что не хотел это признавать. А вот Венсан быстро смекнул, что к чему. Да что там, сразу мне позвонил, позвал сюда, пока ННФ не сцапал. Наш старый приятель Квази там такую кашу заварил.