существования, но они не были ему нужны. Разбрасывая соответствующие намеки то там, то сям, можно было свести на нет все предосторожности Мак-Аллена, которые он искусно создавал на протяжении двенадцати лет.
Следовательно, Мак-Аллену необходимо было поразмыслить о том, каким образом заставить мистера Чарда молчать.
Однако Барни дал старому ученому еще один повод для размышлений. Мистер Чард, человек широкого кругозора, отнюдь не случайно производил на него впечатление широко раскрытого денежного мешка. Изящные манеры, строгий, но дорогой костюм, «роллекс» в платиновом корпусе… а Мак-Аллену требовались деньги до зарезу. Он и сам когда-то был довольно богат, но с тех пор как отказался от эксплуатации коммерческого потенциала своей «Трубы», работа над ней проедала остатки его состояния. По крайней мере, этим, как установил Барни, объяснялось внезапное обнищание Мак-Аллена. Старик месяцами сидел на бобах.
Следовательно, мысли Мак-Аллена должны были опять-таки пойти в том направлении, что нужно не только упросить мистера Чарда молчать, но и заставить его оказать некоторую финансовую поддержку. А что в этой ситуации может предложить физик взамен, кроме своей «Трубы»? Барни внутренне ухмыльнулся, кидая окурок сигары в бледно-янтарную воду. Хорошая марка говорит сама за себя. Вежливое молчание — вот и все, что сейчас необходимо. Он зажег еще одну сигару, с умеренным любопытством прикинув, в каком штате находится маленькое озерцо, на воды которого они сейчас смотрят. Висконсин, Миннесота, Мичиган казались одинаково вероятными. Однако значение имело лишь то, что полчаса назад «Труба Мак-Аллена» переместила их в мгновение ока сюда из дома физика в Калифорнии.
Доктор Мак-Аллен глубокомысленно откашлялся.
— Любите рыбалку, мистер Чард? — спросил он. Придя в себя после первого шока, вызванного откровениями Барни, он снова стал говорить в своей обычной краткой, отрывистой манере, которую Барни запомнил, когда слышал его голос последний раз.
— Нет, — с улыбкой признался Барни, — все как-то недосуг.
— Слишком заняты, да?
— То одно, то другое, — согласился Барни.
Мак-Аллен вновь откашлялся. Он был пухлым бодрячком, хотя ему было за семьдесят, цветущего вида, щеки румяные, как яблоки, загорелое лицо. Выцветшие голубые глаза задумчиво взирали на Барни поверх очков в стальной оправе.
— Вам ведь лет тридцать пять, верно?
— Тридцать семь.
— Женаты?
— Разведен.
— Какие-нибудь хобби?
Барни рассмеялся:
— Немного играю в гольф, но не занимаюсь этим серьезно.
Мак-Аллен прищелкнул языком.
— А что вы делаете для развлечения?
— О, я бы сказал, мне нравится почти все, чем я занимаюсь.
Барни любезно улыбнулся, ощущая, как внутри него растет настороженность.
Он ожидал, что Мак-Аллен будет задавать вопросы, но ведь не такого же рода.
— Главным образом — зарабатывать деньги, да? Ну что ж, неплохое хобби, — одобрил он. — Очень практичное. Я… уф! Момент…
Кончик хрупкой удочки в руке слегка кивнул, и в двадцати метрах от края мостков начал подрагивать зеленый с белым поплавок. Затем поплавок исчез. Мак-Аллен быстрым, ловким движением приподнял свой конец удочки на полметра вверх и замер.
— На крючке! — наконец объявил он, сияя детской улыбкой.
Рыба на конце удилища не особенно сопротивлялась, но старик мотал леску необычайно медленно и аккуратно, иногда отматывая немного обратно, чтобы потом вновь смотать. Казалось, что доктор полностью захвачен этим занятием. Пока рыба не показалась в непосредственной близости от мостков, на поверхности воды не было заметно ни малейшего волнения. Затем Мак-Аллен опустился на колено, высоко держа удочку одной рукой, а другой вычерпнул подсачником свой улов. Барни мельком увидел ничем не примечательный зеленовато-серебристый блин с красными лягушечьими глазками.
— Очень милый краппи, — сообщил он, широко улыбаясь, — а теперь…
Мак-Аллен положил удочку на мостки и потянулся вниз рукой. Раздались шлепки рыбьего хвоста по воде. Краппи вильнул плавником еще несколько раз на прощанье, и был таков.
— Ушел! — воскликнул Барни раздосадованно.
— А что, нельзя? — оглянулся Мак-Аллен. — Ну, уж нет, молодой человек, это я дал ему уйти. Он неплохо сидел на крючке. У краппи очень чувствительные губы, но я пользуюсь специальными затупленными крючками, чтобы оставить ему отличные шансы выжить.
Он встал вместе с удочкой, отряхивая песок с мешковатых штанов.
— Все равно у меня полно рыбы к столу, — добавил он.
— Вам, наверное, нравится это занятие? — с любопытством спросил Барни.
С серьезностью искреннего приверженца рыбной ловли Мак-Аллен посоветовал ему тоже изведать ее прелесть.
— Это захватывает. Причем, до такой степени, что может стать образом жизни. Я начал ловить рыбу примерно тогда же, когда пошел под стол пешком. Три года назад я решил, что накопил достаточно опыта, чтобы написать об этом книгу. Моя книга вызвала много споров, причем споров очень серьезных. Я бы сказал, гораздо более серьезных, нежели те, что вызвал любой из опубликованных мною трудов по физике.
Он мельком взглянул на Барни и продолжил на полном серьезе:
— Говорил же вам, что, окунув в воду удочку, я, как следует, успокоюсь после огорчения, которое вы мне доставили. Так и вышло, рыбалка — отличная терапия, насколько мне известно. Я тут подумал немного. Возможно, мне и будет интересно ваше предложение… но хотелось бы поговорить с вами о «Трубе», мистер Чард, а также еще о некоторых вещах.
— Необычайно рад это слышать, доктор, — торжественно произнес Барни. — Поверьте, мне искренне жаль, что я вас расстроил.
Мак-Аллен пожал плечами.
— Ничего страшного. Вы подали мне парочку ценных идей. Поговорим прямо здесь, — он указал на открытую всем ветрам ветхую лачугу на берегу. — Я не уверен, что Калифорния — подходящее для этого место. Поэтому и предложил вам небольшое путешествие.
— Полагаете, ваш слуга — не вполне надежный человек?
— Это Фредерикс ненадежный? О, господи, нет! Конечно, он знает о «Трубе», но Фредерикс привык к тому, что я все время что-нибудь изобретаю. Он со мной уже сорок лет.
— Сегодня, в начале нашей беседы, — заметил Барни, — он подслушивал.
— Да, это на него похоже, — согласился Мак-Аллен. — Он всегда очень интересуется теми, кто приходит ко мне. А с другой стороны… нет, дело просто в том, что в наши дни, когда подслушивающие устройства столь совершенны, никогда нельзя быть уверенным, что вас не подслушивают.
— Совершенно верно, — Барни бросил беглый взгляд на кабину. — А почему вы уверены, что в этом месте нас не подслушают, доктор?
— Здесь это никому не нужно, — сказал Мак-Аллен и обвел рукой вокруг. — Все это зарегистрировано не на мое имя. Ближайший сосед живет напротив, через озеро. Я никогда не прихожу сюда иначе, как через «Трубу», и потому не привлекаю ничьего внимания.
Он вернулся по мосткам на берег. Барни Чард последовал за ним, вперив задумчивый взор в основание загорелой шеи Мак-Аллена и растрепанные метелки седых волос, выбившихся из-под рыболовной шапочки с козырьком. Барни умел в точности определять склонность к физическому насилию у людей, с которыми имел дело. Он был решительно убежден, что ни Мак-Аллен, ни Фредерикс, престарелый мулат, выполняющий всю работу по дому, не обладают агрессивностью. Однако правая рука Барни небрежно скользнула в карман, и теперь покоилась на револьвере двадцать пятого калибра. В конце концов, ситуация была весьма необычной. Человеческий же фактор, как таковой, был предсказуем. Этот фактор и был специальностью Барни. Однако здесь с ним было связано нечто совершенно неведомое — «Труба Мак-Аллена».
Когда дело касалось его личной безопасности, Барни Чард предпочитал не рисковать.
Стоя на верхней ступеньке стертой деревянной лесенки, ведущей в лачугу, он вновь взглянул на озеро. Ему показалось, что в этой громаде неподвижной воды, освещенной с запада садящимся багровым светилом, есть что-то нереальное. Не то что он так чувствовал, но еще меньше часа назад они сидели в доме Мак-Аллена в Южной Калифорнии, и за окном, затененным оливковыми деревьями, бил в глаза яркий полдень.
— Но я не могу… я и, правда, не представляю… — доктор Мак-Аллен перестал запинаться, и его лицо по другую сторону стола приобрело выражение тщательно скрываемого смятения, — что могло вас заставить придти к столь… столь экстраординарным выводам, молодой человек?
Барни покровительственно улыбнулся, откидываясь на спинку стула.
— Ну, косвенно, сэр, как показывают фотографии, можно сказать, что всему виной ваша страсть к рыбалке. Видите ли, в прошлом месяце я случайно заметил вас на Майорке…
Сама по себе случайная встреча на острове представляла умеренный интерес. Барни скорчился за рулем какого-то древнего автомобильчика рядом с частным домом, в коем происходили некие перспективные деловые переговоры. Случилось так, что обсуждаемое дело было затеяно Барни, однако личное присутствие там он счел нецелесообразным. В ожидании, пока его помощники уладят все необходимые формальности, он коротал время, наблюдая за пожилым толстяком, который удил рыбу из маленькой лодки примерно в сотне метров от берега. Через некоторое время старик втащил лодку на берег и, спустя несколько минут, появился в дальнем конце маленькой пустой улочки, неся в одной руке снасти, в другой — холщовый и, по-видимому, пустой мешок. В таком виде он имел оплошность прошлепать мимо автомобильчика с его водителем. В это время Барни осенило: он мгновенно узнал старика, и волны памяти отнесли его на двенадцать лет назад.
Доктор Оливер Мак-Аллен. Тогда, двенадцать лет назад, это имя много значило в науке, но затем оно было не то чтобы забыто, а скорее сознательно предано забвению. Работая над важным правительственным заказом в одном крупном университете, Мак-Аллен вдруг неожиданно и без особой шумихи подал в отставку. Барни, имевший финансовый интерес в одном из университетских договоров, навел справки. В случае, если Мак-Аллена отстраняли от работы, он терял почти все свои деньги. Вскоре ему строго конфиденциально сообщили, что доктор Мак-Аллен скрылся. Под маркой некоего