– Берёза, не обессудь! – спокойно сказал Генрих сидящему в кресле, а затем обратился к остальным. – Братва, если среди вас есть два мента, просто скажите! Я даю слово, что оба смогут уйти отсюда в красную часть Точки, и никто не будет им мешать. Только скажите правду!
За столом послышалось недовольное роптание, однако, его быстро прервал своим рыком Вазген:
– Генрих прав! Пусть валят! Правда важнее!
Но никто и не собирался признаваться. А я было, уже обрадовался, что всё так замечательно складывается. И снова пришло понимание, что без железных доказательств мы ничего не добьёмся.
– Генрих, – очень дружелюбно обратился к хозяину дома Соломоныч. – Не то, чтобы я тебе указываю, как поступить. Но посуди сам, какой у них выбор? Если они не признаются, то шансов их как-то уличить процентов десять, не больше. А парни, судя по всему, не дураки, и склоняются к тому, что хрен ты их раскусишь. Но я бы не был столь щедрым, и пообещал сохранить жизнь лишь одному. Тому, кто первым сдаст напарника и Берёзу!
– Тоже вариант, – усмехнулся Генрих и вновь обратился к окружению Березина. – Братва, не обессудьте, вы сейчас все приземлитесь в подвал. А мы будем решать. Если порешаем, что среди вас есть крысы, завалим сразу же. Если нет, то завалим мента, пацана и девчонку. Но если один из вас, как я уже сказал, первым сдаст других, тот уйдёт отсюда!
Окружение Березина переглядывалось между собой и молчало.
– Короче! – обиженно пробурчал Калган. – Я не крыса и за базар отвечаю! Но чисто чтобы было ясно, Генрих, ты это сказал за себя. Кто тут ещё встанет за эти слова?
– Я! – мрачно проговорил Вазген. – Кто первый сдаст, того не тронем! Отвечаю!
– Отвечаю! Не тронем! – поддержал полный здоровяк.
– Отвечаю!
– Отвечаю!
Все сидящие за столом высказались, а Генрих подвёл итог, глядя на окружение Березина:
– Время пошло!
Всё то время, что блатные переговаривались между собой и с Железняком, я смотрел на людей Березина. Калган и двое ребят пребывали в исключительной обиде, а вот Рыжий и ещё один паренёк в спортивном костюме, постоянно водили глазами, то друг на друга, то на Березина. Мне не надо было задействовать мою суперинтуицию, чтобы с почти стопроцентной уверенностью вычислить сотрудников КСК под прикрытием.
После фразы Генриха, что пошло время, практически одновременно воздух сотрясли две громкие фразы: «Я всё скажу!» и «Это он!». Первая фраза принадлежала парню в спортивном костюме, а вторая Рыжему. Выкрикнув их, они уставились друг на друга. Генрих от неожиданности рассмеялся. Действительно это выглядело очень комично, многие в этот момент улыбнулись.
– Ну и как теперь выяснить, кто из них первый сказал? – спросил у друзей Генрих.
– Пусть монетку бросят, – сквозь хохот прохрипел бородач.
Но в целом, несмотря на забавное двойное признание, сама ситуация весёлой вовсе не была. И все присутствующие в комнате это понимали. Лица были всё так же напряжены. Лишь один Соломоныч довольно ухмылялся.
Березин сидел в своём кресле совершенно белый, а у Калгана был вид самого несчастного и обманутого на свете человека.
– Так что с ними делаем? Пусть жребий кидают? – в предвкушении шоу спросил Академик.
– Братва! Я не мент! – Рыжий упал на колени. – Меня заставили! Я ничего не делал, менты сказали просто следить, чтобы Берёза не косорезил. Я и следил. Там сложная тема, я не мог спрыгнуть! Это косяк, да. Но не убивайте!
Его товарищ, глядя на это дело, и решив, что если Рыжего пожалеют, то его тогда точно убьют, тоже упал на колени.
– Не убивайте! – практически простонал он. – И не выгоняйте! Я не хочу на красную половину! Мой дом здесь!
Генрих с нескрываемым презрением оглядел обоих стоящих на коленях разоблачённых кротов и спросил у круга:
– Что порешаем?
– Да хрен с ними! Пусть живут на нашей территории с мужиками, только нам на глаза чтобы не попадались! – неожиданно миролюбиво ответил Академик.
Все присутствующие согласно закивали головами, а лысый со шрамом добавил:
– И косяк надо смыть!
– Базару нет! – прозвучало с разных сторон.
Признаться мне уже порядком надоела эта феня, учитывая, что кое-что из сказанного я не всегда понимал.
Генрих подошёл к двум помилованным предателям и сухо сказал:
– Вы знаете, что делать!
В этот же момент Калган достал из кармана нож и на открытой ладони протянул его бывшим охранникам Березина. Те испуганно посмотрели на присутствующих, на бывшего босса, на нас с Соломонычем, а затем Рыжий взял нож. Он нажал кнопку сбоку, и довольно большое лезвие молниеносно выскочило из своего укрытия. Увидев это, Березин попытался вскочить с кресла, но парнишка в спортивном костюме подбежал к нему сзади и, обхватив его за руки и туловище, прижал к спинке. Рыжий резко бросился к Березину и, не дав тому опомниться, несколько раз ударил его ножом в живот.
Березин задёргался, захрипел, изо рта у него потекла кровь, а меня чуть не вырвало. Оказалось, что видеть такое в кино и в реальной жизни, не одно и то же. Тем не менее, я с секундной слабостью справился. Истекающего кровью Березина уволокли из комнаты. Братва, как ни в чём ни бывало, принялась обсуждать происшествие, Рыжий с товарищем быстро покинули комнату, а Генрих подошёл ко мне, усмехнулся и сказал:
– Вот так вот и живём, братишка!
Затем он повернулся к своим помощникам и крикнул одному из них:
– Девчонку приведи!
Глава 14
Генрих так спокойно себя вёл, словно подобное происходило тут каждый день. Глядя на это, я лишний раз подумал, что от блатных надо держаться подальше. Я и раньше всегда остерегался мира криминала, но последние события наполнили меня впечатлениями под завязку. Стало понятно, по возможности надо держаться Соломоныча. Ясно было, что он помог мне ради артефакта, но, тем не менее, помог. И его логику я хотя бы понимал. А вот понятия блатных были мне чужды, а их поведение неприятно. Мне хотелось как можно быстрее покинуть этот дом. Но надо было дождаться Катю.
Соломоныч же вёл себя будто ничего особо серьёзного и не произошло. Он спокойно подошёл к Генриху и приобнял его за плечо.
— Чуть не угробили пацана на пустом месте, — добродушно сказал коммерс, но при этом посмотрел на Генриха с нескрываемой издёвкой.
— Да пацану бы ничего не сделали, не при делах он, — спокойно ответил блатной авторитет. — Проездной бы забрали, чтобы как-то оформить наказание. А девчонку бы вальнули, это да. Ладно, не обессудьте! Всякое бывает.
— Не вопрос, главное же, что решили, – согласился Соломоныч и, немного прищурившись, спросил. – Наследство Берёзы когда дербанить будете?
– А тебе какая разница? – удивился Генрих.
— Ты пойми правильно, — очень аккуратно начал Соломоныч. — Я не говорю, что это косяк. Но девчонка вам реальную услугу оказала. Надо бы отблагодарить.
– Так её сейчас отпустят. Что ещё надо?
– Отпустят — это одно. Вы её и так должны теперь отпустить. Тем более троих кротов вывели благодаря ей. Ты же прекрасно понимаешь, о чём я. И ведь даже не из своего кармана. У Берёзы много чего осталось. А он ей жизнь испортил, из-за него она сюда попала. Берёза ей конкретно должен остался. В общем, я надеюсь, вы поступите по справедливости.
— Ну тогда оставайся, будем базарить, пока все здесь.
Я слушал их разговор и удивлялся ушлости Соломоныча. Судя по услышанному, коммерс решил вытрясти из блатных ещё какую-то компенсацию для Кати, а учитывая, с каким размахом он обычно всё делает, то видимо немалую компенсацию. А, может, и не только для Кати, поди узнай потом, что он там вытряс.
Я обернулся, чтобы найти Железняка и поблагодарить его. Но бывшего майора нигде не было. Я хотел выйти на улицу, в надежде, что он не ушёл далеко, но в этот момент привели Катю. Она выглядела немного встревоженно, но едва увидела меня, всё поняла и бросилась мне на шею. Мы простояли так без слов около минуты. Я обнимал Катю очень осторожно, она же прижалась ко мне и обхватила меня руками так, словно сейчас кто-то должен был начать её отдирать от меня.
— Всё уже позади, — сказал я, немного отстранив от себя девушку и посмотрев её в глаза.
– Спасибо, Макс! – Катя вновь прижалась ко мне.
– Да ты не меня благодари, а Соломоныча, да Железняка. Правда, второй уже свалил, но первый пока здесь.
Катя подошла к Соломонычу, который смотрел на нас со стороны, и тихо сказала:
– Спасибо Вам большое! Я представляю, чего Вам это стоило.
– И какого было уговорить Железняка! – добавил я.
– С ним было не так уж проблемно. Поверь, Максим, я умею уговаривать!
– Это я заметил!
Соломоныч улыбнулся, но больше ничего не сказал. Он взял нас под руки и направил к выходу, сам пошёл за нами.
Едва мы вышли на улицу, мой старший товарищ сразу же стал серьёзным.
– Идите к себе! Отдохните! А я останусь. Всё самое интересное сейчас только начнётся.
– У вас есть дома карта Ленобласти? – спросил я прежде, чем уйти.
– Зачем тебе? – удивился Соломоныч.
– Я без карты не смогу объяснить, куда артефакт спрятал. Он не в городе, я его в лесу закопал.
– Макс! – в ужасе всплеснула руками Катя. – Ты отдал за меня артефакт? Зачем?
– Да! – буркнул я. – И не жалею! По крайне мере, пока! И если ты не будешь всякой фигни говорить, и дальше жалеть не буду.
– Найдём мы тебе карту, приходи часам к восьми! – после этих слов Соломоныч вернулся в дом Генриха.
Катя же стояла и смотрела на меня таким взглядом, каким жены смотрят на мужей проигравших в казино квартиру.
– Не надо на меня так смотреть! Не заставляй жалеть о сделанном!
– Прости, – тихо ответила Катя, и мы пошли в гостиницу.
Не прошли мы и ста метров, как перед глазами возникла надпись. А ведь я и забыл совсем, что Система следила за мной ежесекундно. Логично было, что за такое серьёзное дело, да ещё провёрнутое с риском для жизни, она могла и отсыпать немного «плюшек». Она и отсыпала: