[город на юге штата Северная Каролина в районе Пидмонта. Основан в 1750 г.],улыбнулась, немного кривовато, и повиновалась мягкому приглашению. Её отец занял кресло напротив, откинулся назад, в то время как оно приспосабливалось к его фигуре, и глубоко вдохнул.
– Когда мама сказала, что мы счастливы наконец увидеть тебя дома, пусть и на короткое время, она имела ввиду всех нас, – сказал он ей наконец. Алисия склонила голову к плечу, и он улыбнулся. – Это не жалоба. За то время, как ты перевелась в Кадры, твой дедушка и я действительно несколько раз обсуждали эту тему. Он знает достаточно, чтобы дать мне некоторое представление о том, чем были для тебя прошедшие несколько месяцев. Также он говорил мне, что следующие три месяца будут гораздо «интереснее». Это правда?
– Можно сказать и так... если ты склонен к преуменьшению, – Алисия не стала скрывать истинное положение дел.
Ее нынешний отпуск был периодом отдыха между базовым освоением матобеспечения Кадров и начальной подготовкой и ШОКом – овеянной страшными легендами Школой Обучения Кадров. То самое место, где будет активировано её вооружение и она сама будет пропущена через то, что Кадры называли «реалистичным боевым тренингом». Далеко не один новобранец Кадров отсеялся в испытаниях ШОК, несмотря на строжайший предварительный отбор, анализ пригодности и обучение, уже полученное им к этому моменту. ШОК была предназначена, чтобы сплавить в единое целое всё, что могли дать Лагерь Макензи, Школа Спецназа и Школа Рейдеров Корпуса плюс собственные узкоспециализированные требования Кадров в трехмесячном испытании на выносливость. Последнее гарантировало, что ночные кошмары о предыдущих испытаниях покажутся лёгкой дрёмой в тенёчке в солнечный день.
– Утешает то, что я нужна им живой, а учитывая то, что то, что не убивает меня – делает меня сильнее, – сказала она с кривой усмешкой, – я должна буду победить в следующем Всеимперском Марафоне. Чёрт, да я ужена полпути туда!
– Ты действительнов хорошей форме, Али, – признал её отец. – И хотя ещё пару лет назад я бы ни за что это тебе бы не сказал: этот мундир тебе идёт. Конечно, я считаю, что и в униформе Морского пехотинца ты тоже смотрелась прекрасно.
– Я знаю, что военная карьера – это не то, что ты хотел, чтобы я выбрала…, – начала она.
– Нет, – прервал он её. – Это не совсем так.
Она споткнулась на слове, вскинув глаза в удивлении, и он фыркнул.
– Хорошо, возможно и так, но обычно когда кто-то заявляет, что «это не то, что Вы хотели», то они действительно подразумевают: «я пошёл и сделал кое-что то, что разозлит Вас» или «то, что я сделал должно быть разочарованием для Вас». Или что-то вроде этого. Но я никогда не сердился на тебя и я никогда не был «разочарован» твоим выбором.
– Правда? – Теперь настала её очередь, откинувшись назад, тщательно изучать выражение его лица. – Действительно, я никогда не считала, что ты был рассержен наменя, но должна признаться, что периодически я чувствовала себя так, словно ты был... если не разочарован, то по крайней мере недоволен тем, что я предпочла вооруженные силы.
– Алисия, ты моя дочь. Когда-то давно ты была размером со Стиви – помнишь ту фотографию у меня на ладони? А потом ты была маленькой «папиной дочкой». Я всё ещё помню ту первую противную лихорадку, которую ты где-то подхватила. И как ты провела ту ночь, спя у меня на груди... и плача каждый раз, когда я пытался уложить тебя в твою кроватку. Чуть погодя, ты бегала с постоянно разбитыми и расцарапанными коленками и локтями и улыбкой, против которой я не мог устоять. А потом ты поступила в колледж и стала так похожа на свою мать в те времена, когда мы с ней только-только начали встречаться, что это было почти страшно.
Он мягко улыбнулся воспоминаниям и пожал плечами.
– Я очень люблю тебя, так же как люблю твоих сестру и брата. И поэтому мысль о том, что с тобой может что-то случиться, пугает меня больше, чем что-либо еще во вселенной. Если я мог бы заперетьтебя в сейфе – я сделал бы это немедленно. И поэтому я очевидно был бы гораздо более счастлив, если бы ты выбрала спокойную сидячую профессию. Такую, где худшим что с тобой может случиться будет случайный укол булавкой или пролитая на блузку чашка кофе.
Последняя фраза, сопровождаемая улыбкой, заставила Алисию хихикнуть. Но лицо её отца тут же вновь стало серьёзным.
– Но я не могу завернуть тебя в вату, хотя и очень люблю. Или даже из-за того, насколько я тебя люблю. Я думаю, что самое тяжёлое решение, которое предстоит принять каждому родителю – это решение отпустить от себя своего ребёнка, но это также и самое важное решение. Если родители действительно любят своего ребёнка, то они должны позволить ему стать тем, кем хочет он, не пытаясь вынудить его стать тем, кем хотят они. Если они всё же попытаются навязать ребёнку свою волю, то это самый верный способ в конце концов потерять его. И независимо от того какую профессию ты в действительности выбрала бы, она не гарантировала бы тебе абсолютнуюбезопасность. Как пару раз отмечал твой дедушка, когда думал, что Фиона не слышит его: дерьмо – случается.
– А что до... моральных аспектов, если хочешь, твоего выбора…, – он поморщился и махнул рукой.
– У нас с твоим дедушкой было много бесед на эту всеобъемлющую тему. Я не уверен, что он когда-либо полностью понимал моё отношение к насилию, хотя он и старался. Но практически – я никогда не понимал заинтересованности в вооруженных силах определенной категории так называемой «интеллектуальной элиты» Центральных Миров. Мне хотелось бы, чтобы мы вообще не нуждались в вооружённых силах. Мне хотелось бы, что не было людей, способных прибегнуть к насилию, чтобы достигнуть каких-то своих целей, и следовательно не было бы потребности в людях, вынужденных применить силу, чтобы остановить их. Мне хотелось бы, чтобы никто никогда не должен был бы убивать и города никогда не становились бы полем боя.
– Но всё это – лишь мечты, не имеющие отношения к реальности. Что означает, что мир действительно нуждается в людях, способных встать между цивилизацией и варварами. А значит, мы нуждаемся в таких людях как твой дедушка. И мы нуждаемся в таких людях как ты.
– И пусть я сам абсолютно не пригоден для выполнения такого рода работы. Если честно, я в роли солдата – это просто кошмар, по многим причинам. И, чтобы быть полностью честным, я нисколько не уверен в том, что у меня хватит духа – просто кишка тонка, чтобы делать те вещи, которые потребовала бы от меня такая работа. Но я глубоко уважаю людей, которые могут – и делают – работу, к которой я не способен. Конечно, я бы предпочел, чтобы дочери, которую я люблю, не пришлось бы платить ту цену, которую, я знаю, ты уже заплатила. И пусть даже это была та цена, которую ты была готовазаплатить. Но если я и волнуюсь за тебя, то я также очень, очень горжусь тобой.
– Правда? – Алисия чувствовала, что ее голос слегка дрожит от волнения. – Я никогда не сомневалась, что ты любишь меня, и что ты принял мое решение. Но я всегда боялась, что …
– Что глубоко внутри я всё же считал, что избрав военную карьеру ты «выбросила свою жизнь и свои таланты на ветер», – закончил он за неё. Протест мерцал в её глазах, но он покачал головой. – Я понимаю, что мои слова несколько более утрированы, чем ты когда-либо себе это представляла, но они верно отражают эту мысль. И я уверен, что избрав гражданскую карьеру кто-то с твоими талантами и способностями возможно заработал бы гораздо больше денег. Д и вообще, ты была бы в первых рядах, какуюбы профессию бы не выбрала. Но, Али, правда в том, что ты действительно – внучка своего дедушки. Мундир на тебе говорит мне лишь о том, как хорошо твои начальники чувствуют, что ты создана для избранной тобой карьеры. Что еще более важно: ямогу видеть, что ты сделала правильный выбор. Бог знает, как сильно Империя нуждается в людях способных сделать правильный выбор.
Она смотрела в его глаза и видела, что он верил в каждое произнесённое им слово. Её отец никогда не лгал ей, но она всегда в тайне боялась, что его согласие с её выбором военной карьеры будет... «шито белыми нитками». Теперь она поняла, что ошибалась в нём.
– Я буду честна, – сказала она тихо, – бывают моменты, когда я знаю точно, почему любой был бы обеспокоен мыслью о ком-то, платящем «цену» военной карьеры. Но, папа, правда в том, что я рождена, чтобы заплатить её. Иногда это... довольно отталкивающе, но всё же я рождена именно для этого.
– Я знаю, – сказал он также тихо и его серые глаза потемнели. – Али, я использовал свои личные права доступа старшего аналитика Министерства, чтобы ознакомиться с закрытой информацией по кризису на Янцзы. Я знаю, почему они дали тебе Серебряную Звезду. Я знаю точно, что ты сделала, чтобы заслужить её.
– И это не... беспокоит тебя?
– Конечно беспокоит. Я заметил как сильно это изменило тебя, когда ты приезжала домой во время прошлого отпуска. Я тогда не видел репортажей, но я оценил – точно, как потом оказалось – что тебе пришлось сделать. Али, это был чертовски бесчеловечный способ приобретения жизненного опыта для семнадцатилетней девушки. На самом деле, это было намного более ужаснее, чем что-либо способное присниться мне в самом страшном сне. Но ты пережила это и при этом ты всё ещёосталась сама собой. И именно это является окончательным доказательством, что ты была права в своём решении. Или по меньшей мере, что ты не была неправа.
– И это? – Она коснулась арфы и астролёта на воротнике ее зеленой униформы. – Кадры?
– Это пугает меня, – сказал он искренне. – То, с чем сталкиваются Морские пехотинцы, уже достаточно плохо; по сравнению же с тем, с чем приходится иметь дело Кадрам,заварушкана Янцзы выглядит как драка подушками в кровати. Верь мне, я знаю. И, честно говоря, потери Кадров – более чем просто устрашающие. Они вероятно фантастически низки, учитывая ту работу, которая им достаётся, но Кадры снова и снова берутся за неё. Платой за вхождение в элиту Империи становится направление на самые трудные, самые опасные,