– Этот ФОЯ, который Вы упомянули, расшифровывается как Фронт Освобождения Янцзы или нечто подобное? – моментально уточнила она, и Медрано внимательно взглянул на неё.
– Ты угадала, Личинка.
– И они выступают против Объединения?
Медрано кивнул, и Алисия поморщилась. Разумеется так и было. И эта организация несомненно делала всё что могла, вставляя палки в колёса и так неспешно продвигающихся местных планетарных дебатов по вопросу о целесообразности перехода к статусу Инкорпорированного Мира. Несколько миров экс-Лиги – как она знала – голосовало целых двадцать или даже тридцать раз прежде, чем их граждане наконец решали забыть прошлое. Или, по крайней мере, чтобы забыть это достаточно, чтобы добровольно стать субъектами Империи.
– Есть какие-нибудь особые побочные обстоятельства? – спросила она, и Медрано выругался.
– Более чем, – подтвердил он, немного мрачно.
– Какого типа? – задумчиво нахмурясь, спросила она. Медрано поднял бровь, и она пожала плечами. – Я имею в виду, на что это больше похоже – на: «мы можем стать для вас настоящей болью, поэтому вам лучше договориться с нами и дать нам то, что мы хотим, тогда мы уйдём» или: «мы достаточно опасные личности, настолько, что мы действительно считаем, что можем убить достаточно многих из вас и заставить вас убраться отсюда».
– Это – большой вопрос, разве не так, Личинка? – ответил Медрано, но в его глазах промелькнул странный огонёк. Как будто вопросы Алисии – или её способность проникновения в суть событий – удивили его. – Всем очень не нравится первый вид экстремизма, но здесь – второйвид, тот что заполняет похоронные мешки. И в эту минуту я не имею ни малейшего представления, в какое именно дерьмо мы вляпаемся.
– Ясно, – взгляд Алисии стал совсем уж хмурым, хотя казалось бы дальше некуда, и она с задумчивым видом откинулась назад на своём месте в микроавтобусе.
Медрано вновь взглянул на неё и приоткрыл было рот, затем закрыл, его собственное лицо приняло задумчивое выражение, поскольку хладнокровная личинка интересно интерпретировала то, что он только что сказал ей. Это не был тот ответ, который он ожидал от кого-то столь молодого, как салага из Лагеря Макензи. Возможно ли что у этого ребёнка действительно было кое-что существенное в голове?
Хорошо,сухо решил про себя Леокадий Медрано, я полагаю, что мы должны будем только помочь стать ей тем, кем она может стать, не так ли?
Глава 3
– Так что вы делаете из нашей новой личинки? – спросила лейтенант Керэмочи Чийеко. Подтянутая, тёмнокожая лейтенант удобно развалилась в собственном кресле, нянча в руках чашку кофе. Ганни Михаил Уитон, старший сержант её взвода, сидел с другой стороны её заваленного информационными чипами стола, потягивая горячий напиток из своей собственной треснутой, потрёпанной временем кружки.
– Гм-м, – Уитон опустил кружку и скривился, – должен признать, Шкипер, я не был очень рад видеть её, – он покачал головой. – И всё же теперь я немного более счастлив от того, что у Эйба был шанс взглянуть на неё! Ситуация становится по-настоящему горячей, а они посылают нам однусалагу за один раз? И личинка прямо из Макензи, разве это дело?
– Бери то, что дают, – философски заметила Керэмочи, бросив на Уитона острый взгляд.
– Я знаю этот тон, Шкипер, – сказал тот, уловив подозрительную шутливость в голосе своего лейтенанта.
– И что же он означает, Ганни Уитон? – лицо Керэмочи выражало абсолютную невинность.
– Это тон: «я знаю кое-что, что ты не знаешь».
– Даже не представляю, о чём ты говоришь, – возмутилась она.
– Шкипер, моя обязанность – удостовериться, что все наши небольшие круглые затычки аккуратно вставлены в соответствующие им маленькие дырки. Если есть какая-то особая информация о ДеФриз, о которой я должен знать, то сейчас самое лучшее время поделится ею со мной.
Замечание Уитона было полностью разумным, и он дал своему лейтенанту достаточно серьёзный повод, чтобы прислушаться к нему. У Керэмочи Чийеко были права доступа вышестоящего должностного лица, или ей никогда не дали бы взвод Разведывательного подразделения. И они с Уитоном установили тесные, хорошо налаженные рабочие отношения. Но она всё ещё оставалась только лейтенантом, и одно из самых важных заданий Ганни было иногда, в сторонке от посторонних глаз, с бесконечным уважением бить своего лейтенанта по голове палкой подсказки.
– Вы подразумеваете ещё что-то, кроме того чья она внучка? – поинтересовалась Керэмочи.
– Я знаю всёо её дедушке, Шкипер. И я знаю, что она вторая в общем списке выпускников Макензи. И я знаю, что она за три с половиной года прошла пятилетний курс бакалавра в то время как другие девочки её возраста всё ещё сидят дома, играя в куклы, что она умна как парламентский партийный координатор и что Метемич Эйба под впечатлением от неё. Но ни что из этого не отменяет тот факт, что она – всего лишь новичок младше восемнадцати стандартных лет оказавшийся в месте, на котором она не должна была оказаться не пройдя специализацию в течение по крайней мере одного стандартного срока службы. Но ты то уже знаешь, что я в курсе всего этого, так что перейдём сразу к тому, что я незнаю!
– Хорошо, фактически я и сама ничего не знаю, –ответила Керэмочи. – Но посмотри на то, что мы имеем. Как ты только что указал, у неё есть пятилетняя степень Бакалавра, и заметь, от Императорского Нового Колледжа. Плюс то с какими результатами она прошла Макензи. Мойличный рекорд даже близко не приближался к её результатам, но Корпус уже завербовал меня как офицера прежде, чем я полностью прошла Базовую подготовку. И, Майк, я поинтересовалась открытыми данными о её психологическом профиле. В разрезе основных требований она более пригодна для командования, чем я. Фактически, она, вероятно, более квалифицирована чем, по крайней мере, две трети офицеров Батальона. И, как ты говоришь, Разведывательное подразделение не то место, которое обычно предлагается новичку, независимо от того насколько хорош тот оказался в Макензи. И хотя я никогда не встречала саржа О'Шогнеси, я слышала достаточно о нём, чтобы серьёзно сомневаться, что ондёрнул за какие-то ниточки, чтобы его внучка получила то, что она хотела. Так вот, возникает справедливый вопрос – почему её сунули к нам, и почему ей мягко не намекнули, что в будущем ей светит офицерская школа?
– Я не знаю, – нахмурившись, ответил Уитон. Затем его бровь поднялась. – Никакого смысла, Шкипер!
– Почему нет? Ты же знаешь как этим умникам нравится использовать Разведывательные подразделения как конечный фильтр для процесса отбора.
–Ради ЛичинкиМакензи? – Уитон покачал головой. – Я не знаю, шкип. Я никогда не слышал о том, чтоб они хотя бы просто посмотрели на кого-то, у кого не было, по крайней мере, хотя бы одной ленточки, отмечающей стаж службы!
– Возможно и так, но я отчаянно пыталась найти любое другое объяснение того, почему она оказалась у нас. И как ты говоришь, Эйб под впечатлением от неё, а он видел много новеньких за эти годы, – пожала плечами Керэмочи. – Конечно, никто ничего не сказал мне официально. Они не стали бы даже отвечать на запросы. И у меня нет доступа к её полному досье, даже если бы я знала точно каковы критерии отбора. Но довольно очевидно, что она – особый случай, и с точки зрения врождённых способностей и того, куда они направили её в самый первый год действительной службы.
– Отлично, – недовольным тоном сказал Уитон. – Ты знаешь, Шкип, иногда у меня просто опускаются руки от чрезмерной сообразительности наших... коллег по профессии. Какого чёрта они сами не займутся подбором и подготовкой собственного пополнения?! И не оставят нас – особенно Разведывательные подразделения – в покое. Я ненавижу уже то, что они снимают сливки с наших лучших людей после того, как те отслужили срок по контракту, но если они начали охоту за головами в самом начале карьеры кандидата, то я практически в отпаде. Если ты права, то её направили к нам, чтобы мы правильно обучили и воспитали её, а затем они заберут её себе. Дай время и ты увидишь, что именно так и будет.
– Ну надо же, – усмехнулась Керэмочи. – Сколько пыла, Ганни Уитон!
– Да, ладно, – проворчал Уитон. – Скажи мне только, что ты не будешь столь же обескуражена как и я, если окажется что так и будет.
– Конечно, не буду, – сказала Керэмочи с видом оскорблённой добродетели. – Сама идея смешна.
Уитон фыркнул и она хихикнула. И вновь стала безмятежной.
– Как я говорила, Майк, никто ничего мне не сказал, и вполне вероятно, что я абсолютно неправа. Но я думаю, мы определённо, ты и я – должны отбросит саму возможность, что я не неправа в своих умозаключениях. Никаких кратчайших путей к цели, никакого специального обращения – Бог знает, ничего, что может намекнуть ей, что мы думаем, что она – нечто большее, чем только ещё один, возможно выше среднего уровня, новобранец. Но показать что-нибудь, что продемонстрировало бы ей, что боевой опыт даёт небольшое дополнительное превосходство, было бы хорошей идеей, я думаю.
– Понятно, – Уитон отпил ещё немного кофе, затем пожал плечами. – Мне, возможно, не нравится идея играть сельскую учительницу для кого-то помимо Корпуса, Шкипер, но если ты права, тогда я должен согласиться. Хочешь чтобы я также перекинулся парой слов по этому поводу с Эйбом?
– Думаю не стоит, – Керэмочи задумчиво протёрла левую бровь. – Нет, так или иначе. Он будет слишком близко к ней, и у нас всех сейчас голова слишком сильно занята проблемами местной ситуации. Так или иначе, мы с тобой знаем, насколько хорош он при воспитании новичков, так давай не будем подталкивать его в спину. Пусть сначала он её поднатаскает, прежде чем мы намекнём ему, что хотим поместить её подготовку под специальный контроль.
* * *
– Кое-что новенькое с Янцзы, Босс.
Сэр Инобэкхар Керику, Губернатор Сектора Мартинсен от имени Его Императорского величества Симуса II, взглянул как Патриция Обермейер, его начальник штаба, вошла в его кабинет.