Она пристально глядела на лицо перед собой. Лицо молодого человека, который не понимал, что происходит, который знал только то, что на его собственного вышестоящего офицера было совершено нападение. Кто положил руку на оружие в кобуре, но кто не хотел причинить ей боль.
«Он ведь ничего не подозревает», – почти с жалостью подумала она. Даже не догадывается, кому загородил дорогу. Если она захочет, его рука никогда не достанет это оружие. Она была под тонусом, а его горло было открытым, его солнечный сплетение... да весь перед его тела был абсолютно открытым для удара. Даже не задумываясь, она видела три различных способа убить его прежде, чем он коснётся своего пистолета.
Но она хорошо знала этот взгляд. Единственный способ добраться до Уотса лежал через его труп, а эту цену Алисия не была готова заплатить. Как бы ни сильно заслуживал смерти Вадислав Уотс, он не стоил смерти того, кто готов был исполнить свой долг.
Поэтому она позволила морскому пехотинцу позади удерживать себя. Позволила ещё двум из них оттеснить её в сторону. Лишь, обернувшись, она бросила последний взгляд на изломанное тело Вадислава Уотса, сползающее со стола и бескостно рушащееся на палубу.
Глава 32
Сэр Артур Кейта, услышав звук открывающейся двери, оторвал взгляд от вида за окном.
В распахнувшуюся дверь с высоко поднятой головой вошла Алисия ДеФриз, и боль шевельнулась в его сердце – он увидел двух «сопровождающих» её человек в форме Кадров. За его спиной, под окнами его офиса во дворце, струился летний солнечный свет, проливаясь на Сад Героев и высокий шпиль Кенотафия. Он дорожил этим видом как особой привилегией своего звания, но теперь лишь крепче сжал зубы – он слишком хорошо помнил последнее совместное их с Алисией посещение Дворца Слайго.
Сэр Артур Кейта никогда не был женат – у него не было детей, потому что он посвятил всю свою жизнь службе своему монарху и Земной Империи. И всё же, если у него и не было собственных детей, то у него были сотни тысяч сыновей и дочерей. Сыновья и дочери, носившие ту же самую зелёную форму, что и он. И носившие её с гордостью. Слишком многие из них умерли, защищая то, во что верили. Его гордость за них была слишком глубокой, слишком сильной, чтобы когда-либо оформиться в простые слова, и за все эти годы, среди всех своих воспитанников, он не гордился никем больше чем той, что стояла сейчас перед ним с непокорно поднятой головой, с плескавшимся в зелёных глазах спокойствием.
Дочь, с которой он потерпел неудачу.
– Алисия, – тихо поприветствовал он её.
– Дядя Артур.
Он, глубоко вздохнув, взглянул на уважительно вытянувшуюся по стойке смирно Алисию и взмахом правой руки указал на удобные кресла вокруг журнального столика, парящего над роскошным ковром цвета имперский зелёный.
– Пожалуйста, садись.
В ответ она вздёрнула голову, и Кейта на мгновение подумал, что она собирается отказаться. Но Алисия, чуть пожав плечами, спокойно прошла к предложенному креслу и присела на него.
Сам он устроился в другом, оказавшись при этом прямо перед нею через столешницу, и в этот момент он выглядел на свой истинный возраст. С усилием помассировав виски кончиками пальцев, он опустил руки на подлокотники.
– Генерал Арбатов и я только что вернулись со встречи с бароном Юробой и Министром юстиции Канарисом, – сказал он. – Темой этой встречи был Вадислав Уотс.
Её губы слегка шевельнулись, но кроме этого ускользающего движения других реакций не последовало, а её зелёные глаза по-прежнему спокойно глядели на него.
Он едва не попросил её проявить хоть какие-то эмоции, пусть даже это будут гнев или ярость. Но с тех пор как морские пехотинцы«МакКартера» оттащили её от Уотса, на её лице застыла маска ледяной вежливости.
Кейта знал, хотя сомневался, что морские пехотинцы поняли это, что она сама позволилаим оттащить её. «Но позволила бы им она это, если бы сумела предположить, чем всё закончится?» – задался он вопросом. И к сожалению, на этот вопрос он знал ответ.
И даже позволив им «усмирить» её и надеть на себя наручники, она не проронила ни слова, чтобы объяснить, с какой целью или по какой причине она так поступила. У бригадира Симпсона не было никаких предположений, что делать с нею – единственное, что он знал: она напала на вышестоящего офицера, который едва остался в живых после жесточайшего избиения. Тот факт, что упомянутый офицер произвёл из незарегистрированного оружия несколько выстрелов прежде, чем был обезоружен арестованной, позволял предположить, что её действия, возможно, носили характер самообороны. По крайней мере, начались с неё. Но даже если и так, то совершенно очевидно, что в дальнейшем они пошли гораздо, гораздо дальше необходимости обезоружить пострадавшего, а её отказ объяснить причины своего поступка, не оставил бригадиру другого выхода кроме помещения её в одну из камер корабельной гауптвахты «МакКартера».
А потом Симпсон в одиночестве прослушал запись разговора, сделанную скрытым записывающим устройством, обнаруженном его следователями в столе Уотса.
По крайней мере, у него хватило здравого смысла немедленно связаться с Кейта, и лицо сэра Артура, когда тот прослушал запись обвинительной речи Алисии, исказилось в яростном страдании. У него – или Симпсона – не было никаких сомнений, что каждое её отдельное слово было абсолютно точным, пусть даже не было ни единого фактического подтверждения этого. Матриарх Риш, рассказавшая эту историю Алисии, была мертва, Уотс был без сознания – хирурги давали ему всего лишь чуть более чем пятидесятипроцентные шансы восстановления умственных способностей – а сама Алисия была заперта на гауптвахте.
Кейта попытался разговорить её, но это походило на разговор со статуей. Чтобы ни привело её с поверхности Лувэйна в офис Вадислава Уотса, это оставило неизгладимый отпечаток. Он никогда не видел её настолько закрытой, никогда не видел её настолько отрешённойот остальной части вселенной. Но узнал то, что видел. Она снова и снова оплакивала своих мёртвых, снова видя их своим сердцем, снова видя ту отвагу, с которой они встречали смерть на службе своему Императору в то время как предатель, лицемерно притворяющийся другом, с… улыбкой отправил их умирать.
И к тому же Кейта принял решение, которое, как он хорошо знал, никогда не сможет простить себе. В то время всё казалось настолько логичным, но если бы он догадался, или хотя бы просто подозревал…
Он мысленно встряхнулся и посмотрел ей прямо в глаза. Это было меньшее, что он мог сделать.
– Алли, они не расстреляют его, – категорически сказал он, и впервые в зеленых глазах сверкнула что-то отличное от спокойной вежливости. Взгляд стал жёстким и холодным, и он вздрогнул отрицания взглянувшего на него из его глубин.
– Это – моя ошибка, – горько признался он. – Если бы я не приказал сохранить всё в тайне, а допустил бы огласку, то они не смогли бы избежать суда. Но, Али, я клянусь, что даже не предполагал что будет так. Просто я считал, что ты должна не привлекая внимания добраться до Старой Земли и рассказать о том, что тебе удалось узнать, прежде чем Риши узнают о случившемся, тогда возможно…
Он заставил себя замолчать. Нет. Она заслужила нечто лучшее, чем оправданияот него, неважно насколько истинны эти оправдания могли бы быть.
– Что они собираются с ним сделать? – наконец спросила она, и он на мгновение отвёл глаза. Ему пришлось напомнить себе что он воин, прежде чем снова взглянуть ей в лицо.
– Барон Юроба хочет, чтобы ничто не «бросало тень» на Шаллингспорт – или, собственно говоря, на то, чего ты достигла на Лувэйне. Он не хочет открытого военного трибунала, не хочет шумихи в СМИ по поводу государственной измены... не хочет признать, что морской офицер может изменить своей присяге таким образом. А Канарис хочет использоватьУотса. Она знает, что у Риш нет никакого способа узнать, что именно Шернсия рассказала тебе, что даже если Ретмерик точно знает, о чём говорила с тобой её farthi chi, её собственная честь заставит умолчать об этом. Поэтому она полагает, что если мы сохраним всё в тайне, то сможем использовать знания Уотса в нашей собственной контригре с разведкой Риш.
Лицо Алисии окаменело, глаза становились холодней с каждым словом, и он покачал головой.
– Генерал Арбатов и я выступили с протестом.
Фактически Кейта проталкивал свой «протест» настолько неистово, что Юроба в конце концов был вынужден пригрозить емувоенным судом.
– Я думаю, возможно, они прислушались бы к нам, – продолжал он, – если бы Уотс не позаботился о страховом полисе.
– Что за «страховой полис»? – Спросила Алисия ледяным тоном.
– У него есть неопровержимые свидетельства, доказывающие причастность по крайней мере трёх сенаторов к тайным операциям Ришей. Не только наёмных членов их аппарата, Алисия – самихсенаторов. Он утверждает, что, имея эту информацию, мы, оставив сенаторов на своих местах, можем наладить канал поставки дезинформации для Сферы. А также в его распоряжении находится подробная информация, информация, которую мы никогда не сможем получить самостоятельно – информация относительно операций Риш, идентификация и клички примерно половины верхушки Альянса Свободы, дилеров чёрного рынка оружия, поставляющих им современное вооружение и подкупленных ими офицеров Корпуса Морской пехоты и Флота. Это страховой полис – свидетельства двадцати лет измены – он передаст нам, если мы заключим с ним сделку.
– Какую?
– Амнистия за Шаллингспорт, – Кейта наконец закрыл глаза, его лицо исказилось болью. – Официальное сохранение на действительной службе, на ближайшее время, по меньшей мере, – продолжал он, не поднимая век. – Не на долго, и без командной должности. На самом деле он будет находиться под домашним арестом, выполняя приказы людей из Отдела Контрразведки Министерства Юстиции. И… если он окажется не в состоянии по какой-то причине сотрудничать с ними, то амнистия аннулируется.